Роберт Ладлэм - Уик-энд
Таннер, поставив одну ногу на нижнюю ступеньку, стоял на месте, слушая полицейского. Он мог лишь удивляться, глядя на него. «Надо объяснить ему ситуацию, а то это словоизвержение никогда не кончится», — подумал он.
— Хорошо… «Омега»… Вы слышали об «Омеге»? — Таннер смотрел Маккалифу прямо в глаза, стараясь уловить хоть малейший признак растерянности. — Я и забыл. Вы же не допущены к материалам по «Омеге», не так ли?
— Я вас не понимаю.
— Спросите Дженкинса. Может, он вам и расскажет… Идемте, нам пора.
Из машины Маккалифа они сделали три звонка. Полученная информация была четкой и ясной. Ни Тремьянов, ни Кардоне не было ни в их домах, ни поблизости.
Кардоне находились в графстве Рокленд, за пределами района Нью-Йорк. Как сказала горничная, они будут обедать вне дома, и если полицейский найдет их, не будет ли он так любезен попросить их позвонить домой. Их кто-то срочно разыскивал из Филадельфии.
У Тремьянов Вирджиния снова плохо себя чувствовала, и они поехали к доктору в Ридж-парк.
Доктор подтвердил, что Тремьяны посещали его кабинет. Он был совершенно уверен, что от него они направились в город. В сущности, он прописал им лишь хороший обед и варьете. Переутомление миссис Тремьян носит главным образом психологический характер. Она должна отвлечься от неотвязных воспоминаний о вокзале на Ласситер-роуд.
Уж очень все точно, подумал Таннер. И у второй, и у третьей пары так все продумано.
Тем не менее ни на кого из них подозрения не падали.
Но, вспоминая события в подвале, он подумал, что один из двух покушавшихся на них мог быть и женщиной.
Фассет сказал, что в «Омеге» собраны фанатики и убийцы. Мужчины, а также и женщины.
— Вот вам и ответ, — слова Маккалифа ворвались в поток его мыслей. — Мы проверим их слова, когда они вернутся. Очень легко исследовать все их версии… Да вы и сами знаете.
— Да… Да, конечно. Вы позвоните мне после того, как переговорите с ними.
— Этого я не могу обещать. Позвоню, если сочту, что вы должны что-то знать.
Прибыл механик по ремонту автомобилей. Таннер провел его через кухню в гараж и увидел выражение его лица, когда тот уставился на перерезанные провода.
— Вы были правы, мистер Таннер. Вся проводка полетела. Я пока поставлю вам временную, а в мастерской мы заменим ее на постоянную. Кто-то сыграл с вами паршивую шутку.
Вернувшись на кухню, Таннер присоединился к своей жене и Остерманам. Дети были наверху в комнате Реймонда, где один из полицейских Маккалифа, выразивший желание остаться в доме, играл с ними в их любимые игры, стараясь успокоить и отвлечь от страшных воспоминаний.
Остерман был непоколебим. Они должны уехать из Сэддл-Уолли, им необходимо попасть в Вашингтон. Как только фургон будет отремонтирован, они тут же уезжают в Нью-Йорк, а там прямиком отправятся в аэропорт Кеннеди и сядут в самолет. Они не доверяют ни такси, ни машинам. Они не хотят никаких объяснений с Маккалифом, а просто сядут и уедут. У Маккалифа нет никаких прав задерживать их.
Таннер сидел напротив Остерманов рядом с Эллис и держал ее за руку. Дважды Берни с Лейлой пытались заставить его все рассказать жене, и оба раза Таннер отвечал, что сделает это с глазу на глаз.
Остерманы решили, что они все поняли.
Эллис же ничего не поняла, и он продолжал держать ее за руку.
Каждый раз, когда Лейла обращалась к нему, он вспоминал ее светящуюся в темноте подвала брошку и стену за ней, на которой не было следов от пуль.
Скрипнула передняя дверь, и Таннер встал посмотреть, кто там. Вернулся он улыбаясь.
— Привет из нормального мира. Явился телефонный мастер.
Но он не сел на свое место. Перед ним слабо стал брезжить кое-какой план. Ему была нужна Эллис.
Жена, поняв, что он что-то задумал, повернулась, глядя на него.
— Я поднимусь взглянуть на детей.
Она ушла, и Таннер оказался около стола. Взяв свою пачку сигарет, он сунул ее в нагрудный карман рубашки.
— Ты собираешься сейчас с ней поговорить? — спросила Лейла.
— Да.
— Расскажи ей все. Может, она в чем-то и разберется, в этой… «Омеге». — У Берни по-прежнему было недоверчивое выражение лица.
— Ты же видел изображение в гараже.
Берни как-то странно посмотрел на Таннера.
— Да, я его видел.
— Простите, мистер Таннер. — В дверях кухни показался полисмен, дежуривший внизу. — Вас просит на несколько минут телефонный мастер. Он в кабинете.
— Хорошо. Я сейчас приду. — Он повернулся к Берни Остерману. — Чтобы освежить твою память, знак, который ты видел, означал греческую букву «омега».
Он быстро вышел из кухни и направился в кабинет. За окнами по-прежнему клубились низкие облака, и шторм не стихал, хотя полоса дождя уже уходила. В комнате было полутемно, горела только настольная лампа.
— Мистер Таннер, — голос раздался сзади, и он резко повернулся. Это был Коль, одетый в синюю форменную куртку телефонной компании. Он пристально глядел на Таннера. Рядом с ним стоял другой человек. — Не поднимайте, пожалуйста, шума, говорите потише.
Потрясение, охватившее Таннера, было настолько сильным, что он потерял самообладание. Он кинулся к агенту.
— Убирайтесь отсюда немедленно!
Они крепко схватили его за руки, слегка заведя их за спину. Коль быстро, напористо заговорил.
— Прошу вас! Мы знаем, что вам довелось испытать, но теперь можно сказать, что все кончилось. Все кончилось, мистер Таннер. «Омега» раздавлена!
— Не говорите мне ничего! Вы подонки! Вы сволочи! Вас не существует. Они никогда не слышали о Фассете! Ваши телефоны отключены! Ваш…
— Нам пришлось очень быстро убираться отсюда! — прервал его агент. — Мы были вынуждены снять оба поста. Это было необходимо. Вам все будет объяснено.
— Я не верю ни одному вашему слову!
— Да послушайте! Думать будете потом, а сейчас послушайте! Фассет в двух милях отсюда собирает воедино последние куски головоломки. Вашингтон поддерживает с ним постоянную связь, и мы уже близки к цели. К утру «Омега» будет взята.
— Какая «Омега»? Какой Фассет? Я звонил в Вашингтон! Я говорил с Маклином в Вирджинии!
— Вы говорили с человеком по имени Дуайт. По званию он считается начальником Фассета, но не на самом деле. Дуайт ничего не знает об «Омеге». Он проверил то, что вы ему сообщили, через отдел тайных операций, и звонок попал к Директору. И не оставалось иного выбора, как только все отрицать, мистер Таннер. В таких случаях мы всегда все отрицаем. Мы вынуждены так делать.
— А где ваша наружная охрана? Что случилось с вашими проклятыми подслушками? С вашими ударными силами, которые не позволили бы к нам и пальцем прикоснуться кому бы то ни было?
— Вам все будет объяснено… Я не лгу. Были сделаны определенные ошибки. Или же одна большая ошибка, если хотите. Мы поняли, что и не смогли бы ее предотвратить. Но мы никогда раньше не сталкивались с «Омегой» лицом к лицу. Главное же, что мы выбрали правильное направление. И теперь вышли на цель!
— Дерьмо и еще раз дерьмо! Главное в том, что моя жена и дети чуть не погибли!
— Взгляните. Взгляните вот на это. — Коль вынул из кармана маленький металлический диск. Его коллега отпустил руки Таннера. — Да возьмите же. Присмотритесь.
Таннер взял предмет и поднес его к свету. Он увидел, что маленький почти плоский диск изъеден ржавчиной и вспучился.
— Ну и?..
— Это один из наших миниатюрных микрофонов. Его разъела кислота. Они проникла внутрь и уничтожила его. Микрофоны были установлены практически в каждой комнате. Но нам так ничего и не удалось услышать.
— Неужели их кто-то мог обнаружить?
— При соответствующем оборудовании это довольно легко. На каждом из них нет никаких следов, никаких отпечатков пальцев. Вот это и есть «Омега», мистер Таннер. Даже я этого не знаю. Это известно только Фассету. Он все держит под контролем. Он лучший специалист на трех континентах. Если не верите мне, спросите Государственного секретаря. Или Президента, если хотите. В этом доме ничего больше не произойдет.
Джон Таннер сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и посмотрел на агента.
— Вы считаете, что обо всем мне рассказали?
— Я многое еще вам расскажу. Несколько позже.
— Меня это не устраивает!
Коль спокойно ответил на вопросительный взгляд Таннера.
— А какой у вас есть выбор?
— Позову сюда полисмена и начну орать.
— Ну и что? Я предлагаю вам просто успокоиться на несколько часов.
Сколько это может еще длиться? Таннер решил задать ему последний вопрос. Неважно, какой он получит ответ. Его план уже обрел четкие очертания. Но Коль не должен знать о нем.
— Так что мне остается делать?
