Александр Маркьянов - Предчуствие беды
— Где он?
Касым бросился вниз с автоматом, перепрыгивая через несколько ступеней — и вдруг замер как вкопанный. Снизу закричали на несколько голосов, послышался топот. МГБ! Дежурная смена МГБ в здании там все — люди Амина.
— Что? — истерически крикнул Бабрак
Касым вместо ответа побежал наверх, оскальзываясь на залитых кровью Таруна ступенях.
— Что произошло?
Часы прозвонили мелодично — раз-раз-раз — три часа дня — и в этот момент за стеной, у самого кабинета на два голоса заговорили автоматы…
Первым среагировал посол Пузанов — вскочив, он оттолкнул сидевшего спиной к входной двери в кабинет (такова была планировка кабинета) Тараки, в угол, чтобы он не попал под первую же очередь, если кто-то с автоматом ворвется в кабинет. Горелов бросился к окну — оно как раз выходило во двор дворца. Внизу, во дворе Амин тащил к машине залитого кровью Вазира, своего адъютанта. В крови были оба, но генерал Горелов заметил другое — на груди у Вазира болтался автомат…
Бледный как мел, в кабинет ворвался Касым, уже без оружия, стало что-то путано и сбивчиво объяснять Тараки на пушту…
Если читать того же Иванова — переводчик не смог перевести находившимся в кабинете советским слова Касыма, потому что владел дари, а Тараки и Касым были пуштунами и говорили на пушту. Но здесь — опять неувязка! Зачем брать на встречу с человеком, говорящим на пушту переводчика, знающего только дари!? Как бы то ни было — если Иванов здесь прав — это еще одна загадка тех событий. Возможно, и даже наверняка в кабинете Тараки был еще один человек, шестой — и точно не переводчик. Тот, кого никто не хотел потом называть как участника тех событий. Как бы то ни было — в этом случае Касым мог сказать Тараки все что угодно, никто кроме них двоих не смог бы понять сказанного.
— Только что был убит мой главный адъютант Тарун… — сказал Тараки, отвечая на висящий грозовой тучей в воздухе вопрос
— Наверное, нам надо поехать к Амину — сразу сказал Пузанов, и тут же добавил, чтобы не быть неправильно понятым — попытаемся узнать, в чем дело…
Тараки потрясенно смотрел в окно, выглядывающее во двор, на отъезжающую машину Амина
— Это все… Это конец…
Советские уходили, а Тараки оставался. Интересно, что он думал в этот момент? Первое лицо государства — но фактически генерал без дивизии, князь без народа. Знал ли он о своей судьбе? Наверное, знал. Мог бы он напроситься с советскими, спрятаться в посольстве — Амин никогда бы не пошел на штурм советского посольства? Да конечно мог бы. Но он остался в своем кабинете.
Один за другим советские гости, все четверо (или все-таки пятеро?!) вышли из кабинета. Навстречу им пробежала Нурбиби, жена Тараки — она жила во дворце. Прошли мимо бледных, сжимающих свои автоматы Касыма и Бабрака. Прошли мимо трупа подполковника Саеда Дауда Таруна, осторожно переступая через лужу крови на ступеньках…
Тараки остался в кабинете. Один — против всех.
Кабул. Здание Министерства обороны ДРА
14 сентября 1979 года
Автомашина, в которой находился Амин, тяжело раненый Зирак и водитель, направилась к здании Министерства обороны ДРА, в котором находился и Генеральный штаб ДРА. Во главе Генштаба — преданный Амину подполковник Якуб, начальник ГлавПура — не менее преданный Экбаль. Сам Амин на данный момент фактически является министром обороны — последним указом на этот счет министром назначен сам Тараки, но вторым пунктом Амин назначен лицом, оказывающим Тараки помощь в этом вопросе. Если смотреть в суть — это значит, что должность будет занимать Тараки, а работать за него — Амин. Среди находившихся в здании военных советников, старшим по званию был генерал Заплатин — советник начальника афганского Главпура Экбаля. Как раз он и вышел на балкон своего кабинета (здание было старой постройки и у некоторых начальственных кабинетов были собственные балконы), когда к зданию подлетела Волга, к машине выбежали офицеры и начали помогать выбираться окровавленному Амину. Потом начали вытаскивать из машины тяжело раненого Зирака.
Рассмотрев все, что ему было нужно, Заплатин быстро зашел обратно в кабинет. Путались мысли, ясно было, что произошло что-то из рук вон выходящее.
Что могло произойти? Покушение? Министры? Взбунтовалась воинская часть? Бандиты? Или еще что-то?
Как бы то ни было — Заплатин понимал, что здесь и сейчас он — представитель Советского Союза, не вмешаться он не может.
Закрыл кабинет, пошел вниз. На первом этаже был полный бедлам — бегали офицеры, оружие у всех, раздавались команды. У двери кабинета, занимаемого Амином, появились вооруженные часовые. Зайти туда Заплатин не рискнул.
Наконец, открылась дверь, из кабинета вышел подсоветный Заплатина — Экбаль. Увидев в приемной своего советника, подошел к нему.
— Товарища Амина обстреляла охрана Тараки в Арке.
Твою мать!
— Что с ним? Он ранен?
— Нет. Тяжело ранен товарищ Зирак, адъютант, он прикрыл собой товарища Амина. Убит главный адъютант Тараки, товарищ Сайед Дауд Тарун.
— Что делает Амин?
— Позвонил Тараки. Сказал: ты хорошо меня встретил. Теперь приезжай ко мне я тебя тоже чаем угощу…
За окном раздался шум от подъезжающих машин, в такой обстановке это могли быть кто угодно, в том числе и отряд царандоя или коммандос. Экбаль и Заплатин бросились к окнам, но увидели, что машины — посольские.
Вышедшие из машин Горелов, Павловский, Пузанов и Иванов быстро прошли в здание.
— Я зайду… — Экбаль пошел обратно в кабинет. Заплатин остался в приемной.
Вошли в кабинет впятером — Амин уже пришел в себя и сейчас нервными движения вытирал платком руки, измазанные в крови.
— В чем дело? — не дав никому начать, заговорил Амин — Тараки предпринял покушение на меня! Мы сами во всем разберемся!
Советские переглянулись. Каждый понимал — все. Примирение невозможно. Указание ЦК не выполнено, и за это будет отвечать кто-то из них, возможно и они все (забегая вперед — основной удар обрушился на Пузанова, его отозвали и признали, что он не справился с обязанностями посла. Сменили и Главного военного советника).
— Товарищ Амин! — придерживаясь официального тона, заговорил посол — мы считаем, что бы не произошло, Нур Мухаммед Тараки как знамя Саурской революции должен остаться на посту председателя Революционного военного совета.
— Это решит ЦК — сказал Амин и отвернулся, ясно давая понять, что разговор закончен.
Кабул
Здание Царандоя
Утро на 15 сентября 1979 года
Чуйка — старая подруга следака. Разведчика тоже, но верней всего следака. Если нет чуйки — на следствии работать нельзя. Простой пример — вот идет обыск. И что, всю квартиру перерывать? А если она многокомнатная? А если это не квартира, а целая дача с участком? А на участке — мало ли что закопано. Все перерывать?
Вот тут то и помогает старая подруга — чуйка. Не поверил бы, если бы не видел своими глазами — на одном из обысков Александр Владимирович, мой бывший шеф из Генеральной, прошелся между восемью клумбами и точно сказал под какой копать. Нашли целый бочонок — золото, червонцы царские — все как обычно, в общем. А если бы не было этой чуйки? Так бы и копали — хоть экскаватор вызывай…
Принялась за меня старая подруга еще ночью. Спал вполглаза, вполуха, в голове мысли — сам не могу понять какие, перебираю события прошлого. И чем дальше в лес, тем больше… По руинам моей памяти — вот это как называется.
И когда по утру зазвонил телефон — я подхватился моментально, словно спринтер на старте после выстрела стартового пистолета.
— Капитан Белов.
— Дежурный, майор Бобрик. Срочный сбор. Машина у вас есть?
— Есть.
— Тогда полчаса на то чтобы добраться до аппарата ГВС.
— Есть.
Ну и что происходит?
Не поел, толком не собрался — времени не было. Просто затолкал отказывающееся подчиняться тело в военную форму, выпил воды и таблетку аспирина, выскочил — пришлось вернуться, забыл ключи от машины. Было понятно, что произошло что-то серьезное — просто так сбор бы не объявляли.
Уже на первом повороте, как раз на выезде из городка советников увидел такое, что нажал на тормоз прямо посреди дороги.
Бронетранспортеры!
Самые настоящие, два бронетранспортера БТР-60ПБ. Афганские, других здесь нет. Несколько сорбозов на броне, кто-то похоже досыпает, кто-то бодрствует — но до советских советников-мушаверов им особо дела нет. Значит не контрреволюция, иначе бы блокировали советнический городок, а то бы и обстреляли.
Черт, как быстро жаргон местный усвоил. Революция, контрреволюция.
