Секундант одиннадцатого - Хаим Калин
– Все верно, – тотчас согласился Алекс. – Но не потому, что ему одному дано постичь суть. Причастив прочих, я себя подставляю. Банальный шкурный интерес…
– Навскидку звучит убедительно, – чуть подумав, откликнулся Куратор. – Хотя бы потому, что идея – в духе ваших прежних решений, доказавших свою эффективность. Кроме того… понял это только сейчас… слежка за вашими близкими в Израиле, скорее, вас обеляет, нежели наоборот, подтверждая версию о вашем нейтралитете. Вот и беснуются «коллеги», потеряв вас в Берлине…
– Не знаю, запланировано это или нет, но запись этой встречи должна оказаться у бенефициара. Ключ решения проблемы у него, мои же потуги – глас вопиющего в пустыне. Да, знаю, такая встреча осложнена протоколом, обычаем, наконец, но оттягивать ее смысла не вижу, сколько бы моя персона скромной ни была… – призывал кукловода брать быка за рога Алекс. – Не обязательно ей быть формальной, урок пинг-понга для притирки сойдет, а там – как получится…
– А в хоккей – сможете? – поддержал идею Селиванов.
– Нет, на коньках даже не стоял. Да и при чем здесь хоккей? Игра-то командная, – рассмотрел прореху опции бывший спортсмен, с недавних пор рядящийся в тогу эксперта закулисных дел.
– Ладно, господин Куршин, пора закругляться. Нашу встречу полезной назвать не могу, но и почему-то бесполезной тоже… Вы, собственно, тот, каким я вас и представлял – отшельником, странным образом навлекающим на себя беды, которые разгребать другим… – подводил итог рандеву Селиванов. – Вот и сейчас даже не пытались вникнуть: с пустыми руками меня не ждут. Что куда опаснее, чем мифические риски, о чем вы здесь нагородили.
– Почему же? Готов вам бросить мостик – для зачета или чего угодно: Марина к попытке моего ангажемента тем берегом ни так, ни эдак, оставьте ее в покое. Более того, уберите из проекта, – озвучил с каменным лицом Алекс.
– Издеваетесь, Христофор Колумб и мать Тереза в одном футляре? – возмутился Селиванов.
– Отнюдь нет. Это повторный намек на то, что персонал, со мной сопряженный, следует переместить, еще лучше – демобилизовать. Персонал, в самом широком толковании этого слова… – Алекс протянул руку для рукопожатия, которое было принято, хоть и с задержкой, полной лихорадочного осмысления.
Глава 16
Тель-Авив, штаб-квартира внешней разведки «Моссад», спустя сутки
Йоси Коэн, директор «Моссада», то и дело вскидывал голову, будто вопрошая. Между тем в кабинете он один, последний посетитель – Ариэль Бершадский, завотделом США, ушел полчаса назад.
Убыл-то убыл, но взгромоздил проблему, не поддающуюся ни прощупыванию, ни прогонке на стенде испытаний. Типичный кот в мешке, за которого новообретенный партнер – русские предлагают ценнейший, давно вынашиваемый в помыслах эквивалент. Причем просят за услугу самую малость, прямого ущерба интересам Израиля будто не таящую. При этом их копье устремлено в комбинацию Лэнгли, ближайшего союзника службы, от сотрудничества с которым не только не отмахнуться, но и месяца полноценно не просуществовать. Так что пойди «Моссад» СВР навстречу, мероприятие союзника не только обнажится, но и, вполне вероятно, спровоцирует скандал под стать «хакерскому», но русские в нем уже потерпевшая сторона.
Директор раздражен, злясь не столько на тяжкую дилемму, вдруг обозначившуюся, сколько не понимая, почему американцев замкнуло на проекте, у которого вместо цели сплошные допущения. По крайней мере, под таким постным соусом – инфильтрация в Кремль случайного персонажа, израильтянина – и был вовлечен в разработку «Моссад». От которой Израилю поначалу было ни холодно ни жарко, а ныне – то обильное слюновыделение, то сердечная аритмия.
Было бы такое внедрение «на вырост» (дескать, молодое, но со способностями, когда-нибудь да выстрелит), размышлял директор, то полбеды. Это, однако, не про Алекса Куршина, если и представляющего интерес, то эскулапам, изучающим резистентность печени циррозу. Ко всему прочему, Куршин пусть и не лузер, но своей нерациональностью маргинала – магнит для всякого рода неприятностей и передряг. Только в Израиле два ареста и шесть приводов и не далее, как месяц назад – мутнейшее задержание в Берлине. Если из престарелого выпивохи, да еще грошовой пользы гуманитария лепят агента, то, о чем янки думают? Это более чем вычурно даже для легенды-прикрытия, как оказалось, русскими прочитанной на раз-два.
Тут в розмыслах Йоси Коэна обозначилось первое и крайне существенное «но». Коль Куршин, по прибытии в Москву, был сразу разоблачен, то, собственно, откуда весь ажиотаж и несоразмерные его персоналии потуги оппонирующей янки стороны. Испрашивают-то русские не запись вербовки – как вещественное обоснование возможных претензий к Вашингтону – а только ее просмотр, который и при фотографическом запоминании ни к какому делу не пришить. Более того, СВР готова письменно засвидетельствовать гарантии неразглашения, пусть в мире шпионских сношений стоящие не больше бумаги, на которых запечатлены. Кроме того, физический контакт русских выламывается из устоявшейся процедуры – через резидента СВР, офицера по безопасности посольства России в Израиле. При этом извещение о контакте – традиционное, по защищенному каналу из Москвы, но курьер-переговорщик – новое лицо, действующее независимо, в отрыве от резидентуры. Ко всему прочему гонец этот – женщина средних лет с тяжелым немецким акцентом. И последний ни в какие ворота аккорд: поселить гонца на конспиративной квартире и на раздумья по сделке – двадцать четыре часа.
Стало быть, не так проста разработка Куршина, затуманенная Лэнгли и СВР до полной невнятицы. И за ней, не исключено, силы, намного влиятельнее интернационала разведсообществ. Тогда то, чем русские торгуют – дислокацией секретных иранских баз в Сирии в обмен на просмотр сюжета из шпионской текучки – впечатляет лишь на первый взгляд, масштабу феномена не отвечая…
Из чего следует: без визы премьер-министра сделка чревата в лучшем случае нагоняем, сколько бы дивидендов Конторе та не сулила. И выбор невелик: либо русских с миной полного неведения отфутболить, либо как-то премьера до наступления дедлайн поймать. А там как кривая выведет…
Поразмыслив еще немного, Йоси Коэн потянулся к селектору и активировал линию правительственной связи.
Премьер-министру Биньямину Нетаньяху в последнее время было не до частностей, с его гражданским статусом напрямую не перекликающихся. Не оттого, что фокус зрения на поднебесье барахлит, теряя резкость, с ним вдрызг разругалась Фемида, властно требуя в его лице жертвоприношения. Без оглядки на многолетнюю прописку небожителя.
Потому большая часть помыслов премьера циркулировала в плоскости максимально приземленной – с сумой и тюрьмой кровь из носу разминуться. Той гарантией служило единственное – ключ от кабинета министров, передачи которого он жестоковыйно, как истинный еврей, сопротивлялся.
Его же предшественник, попав под антикоррупционный каток, достойно сложил с себя полномочия, дабы не портить
