Майк Бар-Зохар - Третья правда
— Хорошо. Встречаемся без четверти три в зале ожидания транзитных пассажиров в Кельнском аэропорту.
Он повесил трубку и торопливо вышел в холл.
***
Самолет приземлился в Кельне в половине третьего. Ровно через пятнадцать минут огромный толстый мужчина в шляпе подошел к стойке с табличкой «Вход запрещен!», достал из кармана маленькую карточку и помахал ей перед носом полицейского. Тот кивнул и снял цепь, закрывающую проход.
Немец подошел к Джеффу Саундерсу и тепло пожал руку американцу. Они сели в углу зала и тихо проговорили почти час. Наконец Саундерс встал.
— Конрад, огромное спасибо. Если бы ты знал, как я тебе благодарен!
— Ерунда, — хрипло рассмеялся Конрад. — Какие могут быть благодарности между старыми друзьями? К тому же ты сделал для меня намного больше.
В четыре двадцать Джефф Саундерс вновь сидел в самолете, только на этот раз он летел в Вену.
В семь часов вечера американец уже стучался в дверь дома Эгона Шнейдера.
***
Шнейдер без особого восторга встретил старого друга. Он молча запер дверь и провел гостя по скрипучей лестнице на второй этаж, где располагался его кабинет. Сел за стол и достал из кармана кисет с табаком. Неторопливо набив трубку, закурил. В доме царила тишина. Саундерс подумал, что, наверное, жена Шнейдера с детьми куда-то уехала. Как будто прочитав его мысли, Шнейдер нарушил молчание.
— Отправил Линду с детьми к ее родителям. Репортеры надоели ей до чертиков!
— А что, много было репортеров?
Шнейдер нервно рассмеялся.
— Не поверишь, я даже не догадывался, что на свете столько репортеров. Они налетели на мой дом и архивы, как стая прожорливой саранчи. Конечно, им необходимо все знать… о Люко, об Иоакиме Мюллере, о 13-м бараке, обо всех жертвах Люко, подробности зверств в Дахау. О Господи, если бы вы знали, как они мне надоели! До меня никак не доходит, как они могут упиваться всеми этими кровавыми подробностями и с таким удовольствием смаковать их в своих статьях!
— И вы дали им то, что они просили?
Эгон Шнейдер покачал головой.
— С несколькими первыми парнями, которые показались мне серьезными, я, правда, переговорил. Но когда они стали приезжать десятками, мне все это надоело, и я послал их подальше. Мне совсем не хочется быть рекламным агентом для Дахау.
Шнейдер вновь замолчал. Потом посмотрел на Саундерса и спросил:
— Сдается мне, что главную роль в этом спектакле сыграли вы. Я ни разу не видел в газетах ваше имя, но сразу догадался, кто раскрыл все эти убийства. Я прав?
— Более или менее.
— Какой кошмар! Знаете, совсем потерял сон. Никак не могу забыть о последней встрече с Люко. Подумать только! Я оказался сообщником его кровавых преступлений. Ведь это я снабдил его информацией и помог, пусть и косвенно, расправиться с теми несчастными людьми.
— Не вините себя, Эгон. Люко мог найти информацию и в десятке других мест, в «Централштелле», например, в иерусалимском «Йад Вахеме»… Откуда вы могли знать, для чего ему все это нужно?
— Могли бы и предупредить, когда приезжали в прошлый раз. Хоть бы как-то намекнули.
— Ну как я мог предупредить? Вы же прекрасно знаете, что я не мог ничего рассказать. Когда я был в Вене, у меня еще не было ничего, кроме смутных необоснованных подозрений. К тому же они казались такими невероятными! Трудно было поверить, что человек, который оставляет после себя столько следов… знаете, порой мне даже казалось, что он делает это специально… может оказаться убийцей. Раз уж вы заговорили об этом, то в Вене я еще совсем не подозревал Люко.
Шнейдер угрюмо молчал, попыхивая трубкой.
— И что вы хотите узнать сейчас? — неожиданно поинтересовался он.
— Во-первых, мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы знали об убийстве Роберта Люко в 13-м бараке?
— Нет, не знал. Правда, я слышал о нескольких случаях людоедства в лагерях смерти, особенно там, где нацисты целенаправленно морили узников голодом. Я узнал об этом кошмарном случае в Дахау из газет и должен признать, что звучит эта история вполне правдоподобно.
— Хорошо. Следующий вопрос. Может, вы помните, что когда я приезжал в Вену несколько дней назад, вы рассказали мне, будто перед самым приездом Люко вас посетила делегация Организации Бывших Узников Лагерей из Берна?
— Да. Они неделю проработали в архивах.
— Вы помогали им?
Шнейдер удивленно посмотрел на собеседника.
— Конечно, помогал. А что в этом плохого? Я отвел их в Ратхаус и показал, как пользоваться каталогами. Через пару дней увидел, что они могут обойтись и без моей помощи, и ушел. Дальше они работали сами.
Саундерс достал из кармана блокнот и начал листать.
— Знаете, я видел Люко перед смертью.
— Перед тем, как он застрелился?
Американец кивнул.
— Я находился в соседней комнате, но не мог остановить его.
Эгон Шнейдер ничего не сказал.
— Люко рассказал мне, что три дня назад вы помогли ему найти Иоакима Мюллера. Сообщили имя, под которым он сейчас живет, и дали адрес. Правильно?
— Правильно, — кивнул побледневший австриец. — Я же ничего не знал об убийствах. Когда вы приезжали в Вену, то сказали, что ни в чем плохом его не подозреваете. Помните? Вы даже не попросили порвать с ним связи. Жан-Марк звонил каждое утро, чтобы узнать, нет ли чего-нибудь по Иоакиму Мюллеру. По его просьбе я связался с несколькими десятками организаций и частных лиц, разыскивающих военных преступников. Я думал, что он просто хочет сообщить о Мюллере в полицию.
— Интересно, а как вам удалось в конце концов выйти на Мюллера?
— Знаете, сейчас, когда вы спросили, мне это кажется немного странным. Почти тридцать лет никто не мог найти даже следа Иоакима Мюллера. Он как сквозь землю провалился. Когда Люко приезжал ко мне, я ему прямо сказал, что шансов найти Сатану практически нет. Мюллер скорее всего умер, а если и жив, то греется на солнышке где-нибудь в Южной Америке или на Ближнем Востоке. Правда, оставалась вероятность того, что он, как тысячи других бывших нацистов, поменял фамилию и живет где-нибудь в Германии, но эта возможность казалась мне очень маловероятной. Однако Люко уговорил меня попробовать, и мне пришлось пообещать сделать все, что смогу. Несколько месяцев ничего не получалось, но в то утро, когда Люко позвонил из Тель-Авива, перед самым его звонком принесли телеграмму. Одну секунду… она должна быть где-то здесь.
С этими словами Эгон Шнейдер начал энергично рыться на столе, заваленном папками и бумагами.
— Она должна лежать где-то здесь. Ведь прошло всего несколько дней… — Через минуту австриец уже держал в руке голубой лист бумаги. — Вот, нашел! Читаю: «Согласно информации, полученной из надежного источника, Иоаким Мюллер живет под именем Ганса Фишера по адресу: 17, Риззаштрассе, Мюнхен, Германия».
— А кто отправитель?
— «Организация Бывших Узников Концентрационных Лагерей, Берн, Швейцария», — прочитал Эгон и медленно положил телеграмму на стол.
***
Около десяти Джефф Саундерс встал и приготовился уходить.
— Извините, мне пора. Необходимо вернуться в Вашингтон сегодня вечером. Я бы хотел все рассказать, но, к сожалению, не могу. Могу только сказать, что все значительно сложнее и запутаннее, чем пишут газеты. Мне кажется, что в этом деле спрятана другая правда, но пока я не могу ее найти. — Американец благодарно улыбнулся. — Спасибо, Эгон. Вы ответили на несколько вопросов и кое-что прояснили. Но остается одна загадка, которую я никак не могу разгадать. Надеялся найти у вас ответ, но не получилось.
Эгон Шнейдер по-дружески похлопал его по плечу.
— Надеюсь, вы понимаете, что я готов помочь всей душой? — осведомился он.
— Конечно, понимаю, — кивнул американец и пошел к двери. — Извините, что я ничего не рассказываю. Но дело очень серьезное, и мне приходится говорить, взвешивая каждое слово. Сейчас, когда весь мир считает, будто все ясно, я остался совсем один.
Джефф неожиданно остановился у самой двери и оглянулся.
— Очень странно, но мне показалось, что штурмфюрер Иоаким Мюллер и бизнесмен Ганс Фишер совсем не похожи. Вы уверены, что не произошла ошибка? — Саундерс виновато улыбнулся и сказал: — Пожалуйста, не выдавайте меня. Я украл в «Централштелле» групповую фотографию, на которой снят и Мюллер.
Он достал из кармана фотографию и протянул Шнейдеру.
Австриец рассмеялся.
— Не стоило красть этот снимок из «Централштелле». Можно было взять у меня.
— Вы хотите сказать, что у вас в архивах есть копия этой фотографии и вы ничего мне о ней не сказали?
— Во-первых, не копия, а оригинал! А во-вторых, я совсем о ней забыл. Двадцать лет назад «Централштелле» сделало копию с моей фотографии. Я вспомнил о ней только тогда, когда увидел в газетах военные снимки Ганса Фишера… наверное, правильнее говорить Иоакима Мюллера. Все свои фотографии я держу в доме. В подвале Ратхауса сыро, и они могут испортиться. Увидев в газетах лицо Мюллера, я сразу понял, что уже где-то его видел. Начал просматривать свои фотографии и нашел! На том снимке Мюллер снялся с несколькими узниками 13-го барака. Фотография сейчас где-то здесь… одну минуту. — И Шнейдер опять принялся рыться в горе папок и бумаг на столе. — Ага, вот она!
