Джозеф Димона - Последний - на Арлингтонском кладбище
Взяв бинокль, Кэти поднесла его к глазам. Взволнованная, она думала о том, как передать бинокль Меллону. Но где он? Джим, очевидно, считал, что он будет на носу, рядом с ней.
Кэтти встревоженно огляделась и увидела, что Меллон стоит на рулевой рубке с морским пехотинцем. Она стала торопливо подниматься по трапу, и тут же на трап выскочил встревоженный агент. Кэти отковырнула ногтем кусочек кожи на бинокле и вместе с ним вытащила тонкий, похожий на иглу штырек.
— Мистер Меллон, — подавая бинокль, сказала она. — Вы только взгляните попристальнее на красавчика справа!
— Давай. — Меллон взял бинокль.
— Меллон! — прогремел голос. — Бросьте бинокль за борт! Это бомба!
Меллон опустил бинокль и рассмеялся.
— Вы шутите? Ваш приятель вчера не взорвался! Какие пугливые стали…
Меллон вновь поднес бинокль к глазам. Но мгновенно взбежавший по трапу агент рванул Меллона, и тот растянулся на палубе. Бинокль описал в воздухе дугу, и все, кто был на борту ТДК, затаив дыхание, следили, как он падал на поручень.
Раздалось громкое бум! Взрыв повредил палубу и близлежащие каюты, корпус яхты треснул, и один морской пехотинец полетел за борт, рукава его были изодраны в клочья.
Глава V
11 ноября 1973 года
1
В Нью-Йорке было холодно, резкий ветер насквозь пробирал шедших по бетонке к дверям вокзала и к теплу пассажиров вашингтонского самолета. Уильямс вышел наружу и подозвал такси.
По пути к Манхэттену водитель, человек с густыми черными бровями и, видимо, не раз сломанным носом, спросил:
— Слышали об этих убийствах? Одно в отеле «Амбассадор»… Картон, или Карсон, или как там его? А теперь бомба в Нассау. — И глянул в зеркало заднего обзора.
— Читал, — ответил Уильямс.
— Ну так вот, мой сын вчера вечером разгадал, кто это. Мы смотрели новости по телевизору, и он явился с ответом. Это Освальд.
— Ли Освальд?
— Вот именно. Настоящий Ли Освальд. Вы знаете, у него был двойник. Сын заставил меня прочесть одну из книжек об этом заговоре, там есть свидетельство, что, когда один Освальд покупал что-то в одном городке, другой был в другом, не то на стрельбище, не то где-то еще. И малыш говорит, что один из этих Освальдов еще на свободе.
Уильямс сотрудничал в этом деле с комиссией Уоррена, помогал расследовать каждую версию заговора. Всех волновала связь с ЦРУ: Освальд жил в России, следовательно, ЦРУ по крайней мере обращалось к нему. Но в конце концов все улики указали на то, что Освальд действовал в одиночку, и Уильямс поверил в это.
— Что ж, — сказал он водителю, — кто он такой, станет известно двадцать второго ноября.
— Почему?
— В письме указана эта дата.
— Но осталось всего две недели. По-вашему, он за это время убьет еще четверых, хотя его ищет все правительство?
— Я думаю, попытается, — сказал Уильямс.
Рокфеллер-центр высится посреди города, уже немного постаревший, но все еще величественный, его современные стеклянные башни кажутся фантастическими видениями, которые в один прекрасный день рассеются.
Такси свернуло с Пятой-авеню, но Уильямс не замечал ничего вокруг. Теперь, больше чем когда-либо, он понимал, что должен как-то заставить Лоуэлла охотиться за собой, немедленно! Меллона спасла накануне лишь чистая случайность. Позвони он агенту ФБР пятью минутами позже, Меллон был бы мертв.
Газеты снова подняли шум. Покушение вызвало гневные нападки на «беспомощное» ФБР, неспособное защитить известную жертву с помощью сотен морских пехотинцев.
На это Уильямс мог бы кое-что возразить. От такого убийцы, как Лоуэлл, который все рассчитывает заранее, всегда совершает что-то непредвиденное и действует с поразительной дерзостью и точностью, защитить намеченные жертвы невозможно, разве что посадить их в тюремные камеры, на что не согласятся ни Сполдинг, ни Уорнки, хотя кто-то из ФБР всерьез предлагал эту меру. Теперь уж было ясно, что обычные меры — охраняемый номер в отеле, дом-сейф — бесполезны против методов Лоуэлла.
Водитель остановился у здания № 30, и Уильямс поднялся лифтом на восьмой этаж, где размещалась «Интернейшнл телевижн пэкейджинг».
Помещения фирмы были обставлены с неброской роскошью, повсюду, даже в приемной, стояла мебель в стиле эпохи Регентства и висели картины-подлинники. Уильямса проводили в кабинет вице-президента, отвечающего за производство, высокого, худощавого, седеющего человека по имени Том Джексон.
— Мне поручено оказывать вам всевозможное содействие, мистер Уильямс, — сказал он. — И, честно говоря, я берусь за это очень охотно. История в высшей степени ужасная.
— Давно работает ваша компания, мистер Джексон?
— Года два с половиной плюс-минус месяц. А что?
— Почему же вам потребовалась помощь внештатников?
Джексон улыбнулся.
— Видите ли, мистер Уильямс, это был особый случай. Мы широко привлекали всех, у кого были еще не демонстрировавшиеся пленки с президентом Кеннеди, для юбилейного выпуска в прошлом году. Болтон в числе прочих откликнулся на объявление. Он провел несколько интервью на похоронах президента. В самом деле очень впечатляюще.
— Вы просматривали эту пленку?
— Да. И, кажется, это была моя идея — послать его девять лет спустя за интервью к этим четверым. Свести вместе прошлое и настоящее.
— И он взялся за это?
— Да, сэр. Продюсером фильма был Боб Торли. Он расскажет вам, что произошло.
Через несколько минут вошел человек в сером кашемировом свитере, серых брюках, мягких кожаных ботинках и пожал руку Уильямсу.
— Ну и псих этот Болтон, а?
— Как он среагировал на четыре повторных интервью? — спросил Уильямс.
— Среагировал? Его это чуть не доконало. Начну с того, что он был в скверной форме. Я еще при первой встрече заметил, что он слишком нервный для работы. Наверно, мистер Джексон, взяв его, просто оказал ему любезность, потому что он, — вьетнамский ветеран и все такое прочее.
— Тогда я думал, — сказал Джексон, — что мы сможем использовать его пленку.
— Но после того, что Болтон выяснил, это стало невозможно. Видите ли, мы хотели, чтобы он навел справки о тех людях, прежде чем соваться к ним за интервью. И когда он вернулся, злющий, как черт, я спросил, в чем дело. Он сказал: те четверо обожателей Кеннеди теперь превратились в шлюху, мошенника, бездельника-пьяницу и педика.
Уильямс задумался. Первых троих он мог определить, поэтому педиком оставался Уорнки. Уорнки? Футбольный тренер?
— Он не уточнял, кто есть кто?
— Нет. Какой смысл? Он сказал, что не станет снимать их в память о Кеннеди, потому что они осквернили — именно так он и выразился — все, ради чего Кеннеди трудился. Заявил, что не позволит нам использовать свою пленку с похорон после того, что узнал. Мы ответили: ладно, обойдется. И все.
— Одному продюсеру в Балтиморе он сказал, что был выгнан с работы из-за взглядов! У него были безупречные взгляды. Он любил Кеннеди и работал над этой передачей, как вол. Мы поручили ему отредактировать несколько сцен, выяснить кое-что из времен Кеннеди, и он был рад, как ребенок.
— Значит, насколько вам известно, он разочаровался в замысле, узнав, что сталось с теми четверыми?
Джексон развел руками.
— В чем же еще могло быть дело? В тот день он ушел отсюда и больше не возвращался. Точка. Не скажу, что его уход явился ударом для нас — в конце концов, он был просто внештатником, — но он так горячился, не желая использовать эту пленку, что от этого, вероятно, часть ее стерлась. В общем, мы решили обойтись без этих четверых, в том числе, разумеется, без интервью Болтона на похоронах.
Уильямс спросил, можно ли ему посмотреть юбилейный фильм.
— Я бы рад помочь вам, мистер Уильямс, но там даже нечего смотреть. Фильм так и не был закончен. Зато можете посмотреть версию этого года.
— А почему не закончен прошлогодний фильм?
— Болтоновский? Отделы новостей на телестудиях не любят независимых продюсеров-документалистов, мистер Уильямс. Они хотят сами делать все свои передачи… В телебизнесе это хорошо известно. Поэтому нам сообщили в последнюю минуту, что часы наибольшего приема заняты и заказчик отказывается от фильма. Полгода работы пошло насмарку, но теперь у нас надежный заказчик, и мы делаем новый юбилейный телефильм. С полной гарантией.
Уильямс знал, что Джексон говорит правду. Однажды он принимал участие в антитрестовском деле против телекомпаний, захвативших часы наибольшего приема, и в частности отделов новостей, отказывающихся от независимых продюсеров.
— У вас нет пленки Лоуэлла? — спросил он.
Джексон покачал головой.
— Тогда я хотел бы посмотреть новый фильм.
— Да-да, — сказал Джексон. — Сейчас я свяжусь с монтажером.
