Уно Палмстрём - Система-84
Это здание ежедневно видит больше человеческого страдания и трагедий, чем любой нормальный еженедельник может преподнести своим читателям за несколько лет.
Свен Турен сидел в своем кабинете и говорил сразу по нескольким телефонам. После многих лет тренировки он развил в себе удивительную способность говорить одновременно по двум, трем, иногда четырем телефонам.
— Да, это Турен... Нет, протоколы допроса мусорщиков уже у меня. Мне нужно знать, что думают жильцы.— Зазвонил еще один телефон. — Да, это Турен. Вот как? Подключите тогда нескольких гражданских следователей... Что? Ну, раз нет, так нет... — Зуммер селектора.— Турен.
В кабинет вошел Андреассон. Андреассона звали милым сердцу Турена именем Свен, но, поскольку Бергстре-ма комиссар никогда не называл иначе как Бергстрем, у него не было другого выхода, кроме как звать Андреассона Андреассоном.
Турен махнул ему рукой.
«Начала поступать информация от общественности»,— прозвучало в динамике.
Андреассон узнал голос дежурного в Центре связи.
— Кого мы можем выделить на это? — сказал Турен в телефонную трубку, прежде чем осознал, что говорит по селектору.
«Дело-то как раз в том, что у нас никого нет».
— Я перезвоню. — Турен взял одну из трубок. — Перезвони, когда у тебя кто-нибудь освободится. — Он взглянул на Андреассона. — Ну? — сказал со страдальческим выражением на лице.
Свену Андреассону показалось, что Турен забыл про одну из трубок.
— Минуточку, — сказал Турен, на этот раз в нужную трубку.
— Начальник полиции требует отчет за неделю, — сказал Андреассон.
— Попроси об отсрочке.
— Нам уже один раз дали.
— Попроси еще об одной!
— Министерство юстиции нажимает. Они вызывают начальника полиции на совещание...
Зазвонил еще один телефон. Турен рывком снял трубку.
— Перезвоните через пару минут... Кто? Пропустите его. — Он бросил трубку на рычаг и ободряюще посмотрел на Андреассона. И подумал, что следовало бы согласиться на должность начальника бюро, которую ему предлагали в прошлом году. — Возьми старый отчет и перелопать его так, чтобы он выглядел как новый!
В кабинет вошел Леонард Бергстрем и с сочувствием посмотрел на Андреассона. Турен заканчивал свой последний разговор.
— Свидетельские показания жильцов должны быть у меня на столе через час! И ни минутой позже! — Он бросил трубку и обратился к Бергстре у: — Хорошо, что зашел. Попытайся найти кого-нибудь, кто бы мог заняться обработкой сведений, поступающих от населения.
Леонард Бергстрем хотел предложить комиссару отключить па несколько мипут все телефоны, но Турен включил селектор.
— Это Турен. Отдел наркотиков выяснил что-нибудь?
— Нет. Они сообщат, как только у них что-нибудь будет.
— Времени у них для этого было предостаточно.
Свен Андреассон решил, что нужно попытаться несколько замедлить сумасшедший темп, взятый Туреном.
— Что делать с отчетом?
— То, что я тебе сказал, — мягко ответил Турен.
Бергстрем молча наблюдал, как Турен разрыв вается между разными разговорами. Наконец решил вмешаться:
— Свен, мне тоже нужно с тобой поговорить.
— Давай, — сказал Турен. — Спасибо, Андреассон. Свен Андреассон понял, что придется-таки делать невозможное, и пошел освежать старый отчет.
Бергстрем полистал свой черный блокнот.
— У меня...
— Сначала один вопрос, — прервал его Турен. — Кто этот человек в баке?
— Мы выясняем это.
— Вот как!
— У меня здесь список, — продолжал Бергстрем. — Список всех тех лиц, которые прикасались к баку. Мы обнаружили 165 отпечатков пальцев, поддающихся идентификации, то есть отпечатки пальцев 165 человек.
В городе продолжалось безумие.
Полицейские патрули из отдела по борьбе с наркотиками столкнулись с действительностью, не предусмотренной учебными планами полицейской школы.
На сцену вновь выступили бывшие наркоманы, казалось, давно вернувшиеся к более приемлемому для общества образу жизни.
Деревянный Исус, старик столяр, в свое время перепробовавший практически все препараты, стимулирующие деятельность центральной нервной системы, которые можно было приобрести в аптеках, признался одетым в гражданское полицейским и сотрудникам бюро социальной помощи, запятым на местах решением проблемы наркоманов, что он не справляется с создавшейся ситуацией.
Однажды десять лет назад один пастор-миссионер спас душу Деревянного Исуса от неминуемой гибели, и с тех пор свою жизнь и деяния столяр посвятил помощи наркоманам и алкоголикам.
Но сейчас и Деревянный Исус был бессилен, сколько ни молил он бога укрепить его дух и силы, помочь всем братьям и сестрам, захлестнутым волной наркотиков.
Обычно сотрудники бюро социальной помощи и полиция несколько иронически относились к деятельности Деревянного Иеуса, признавая, впрочем, всю ее пользу. Но теперь, когда даже этот ветеран осознал ограниченность своих возможностей, они сочли нужным отразить этот факт в своих отчетах.
А Деревянный Исус в отчаянии сыпал проклятиями и читал молитвы.
— Боже! Ты же хотел, чтобы этот проклятый мир стал раем! Так докажи же, черт меня подери, что ты не зря принес в жертву своего единственного сына. И не говори, что не знал, каков этот мир будет через пару тысяч лет!
Деревянный Исус не понимал тех, кто утверждал, что «крепкие словечки» Я ругательства от дьявола. Со своими «прихожанами» он говорил на их собственном языке, поэтому и к всевышнему частенько обращался в тех же выражениях. «Проста меня, господи, — говаривал столяр, — но выбирать подходящие слова чертовски трудно!»
Сейчас даже у Деревянного йсуса поубавилось энтузиазма и веры. Его друзей вновь затягивало в болото, а он чувствовал себя при этом сторонпим наблюдателем.
Как-то он встретил старого приятеля и проговорил с ним целый вечер. Л приятель, придя домой, взял и повесился. После этого случия Деревянный Исус стал сам на себя непохож — слово божье не оказало своего благотворного действия!
В стремлении к самоусовершенствованию столяр много читал.
— Ты слыхал когда-нибудь о репрессивной терпимости капиталистического общества? — спросил он однажды патрульного.
— Слыхал, слыхал, — засмеялся полицейский.
— И все-таки стал фараоном? — доброжелательно улыбнулся Деревянный Исус.
— Хочешь жить — умей вертеться, — ответил полицейский, которому цо уставу было запрещено говорить о политике в рабочее время.
Деревянный Исус задумался. Он все же больше верил и отца небесного и его всепрощение, чем в новые порядки. По как бы ни была тверда его убежденность и глубока его вера, эпидемия продолжала распространяться. «Белая смерть» собирала свой урожай.
Свен Турен испытующе посмотрел на Леонарда Берг-стрема.
— 165? — повторял он.
— 165, — подтвердил Бергстрем.
— И у тебя здесь все их имена? — спросил Турен с нарастающим раздражением.
Свену Турену было пятьдесят четыре года. У него черная как смоль голова и юмор, который порой доводит людей до отчаяния. При собственном росте в 174 сантиметра не вызывали у неге восхищения и 190 сантиметров Бергстрема.
На Турене уже давно стояло клеймо человека «неудобного», поэтому ему и предложили занять безопасный пост начальника бюро в Управлении исправительных учреждений.
— Да, — ответил Бергстрем.
— Как ты, 'черт подери, сумел так быстро получить 165 отпечатков? Каким образом ты, черт возьми, сумел установить имена 165 человек?
Лронард Бергстрем понял, что сейчас перевес на его стороне, и постарался подольше удержать такое соотношение сил.
— Ах, ну да, ты ведь был в отпуске, — сказал он.
— Ну и?...
— Система-84.
— Система-84?.. Дьявол, ну разумеется! Значит, она начала работать...
Турен очень болезненно воспринял факт своей забывчивости, и Бергстрем приметил его замешательство.
— А где ты, позволь тебя спросить, проводил отпуск? На необитаемом острове? В Сибири? На Гебридах?
Свен Турен, как и многие другие люди, обладающие чувством юмора, лучше всего воспринимал собственные остроты, поэтому он рассердился и не отреагировал на колкость Бергстрема.
— В свободное время а не читаю газет, не смотрю телевизор и по возможности стараюсь не подходить к телефону. И ты прекрасно это знаешь.
— Господин комиссар случайно не отключает также и сознание?
Бергстрем знал, что это удар ниже пояса. Свен Турен ненавидел титулы. Ненавидел всех, кто считал себя начальником, включая себя самого, так как временами он все же являлся начальником по своему положению и в своем отношении к Леопарду Бергстрему.
— Как бы то ни было, Система-84 выплюнула эти данные в течение пяти минут, — продолжил Бергстрем и положил список перед Туреном.
