Эйсукэ Накадзоно - СЕЯТЕЛИ ТЬМЫ
— Есть надежда на спасение? — зло усмехнулся Кохияма. — Вы говорите так, словно у всех у нас уже чума.
— Но поймите простую вещь: вы находитесь в квартире, где человек заболел чумой. Правда, помещение уже продезинфицировано. Но если вы заразились, то необходимо дожидаться конца инкубационного периода.
— Чудовищно! Как же вы, заведомо зная обо всём, даже не попытались отговорить меня! Наоборот, вы даже пригласили меня сюда.
— Очень просто. Вы так настойчиво интересовались личностью покойного и его исследованиями, что я волей-неволей пошёл у вас на поводу.
В словах Тэрады были явные противоречия. С одной стороны, он будто бы не знал раньше об истинной причине смерти Убукаты. А с другой — он почему-то предупредил Кохияму, что его «ждут ещё и не такие неожиданности». Сейчас же он заговорил об интересе Кохиямы к исследованиям покойного Убукаты, явно желая как-то оправдаться.
В конечном счёте Кохияма оказался, по существу, под домашним арестом. По телу побежали мурашки. Уж не нарочно ли Тэрада заманил его в ловушку? Но с какой целью?
— В таком случае я должен немедленно связаться с редакцией, — сказал Кохияма.
— К сожалению, это невозможно.
— Как?! — возмутился Кохияма. — Если уж мне нельзя уйти, я должен по крайней мере хоть объяснить причину своего отсутствия. Я, правда, всего-навсего репортёр, но я должен…
— К сожалению, это невозможно, — не меняя тона, повторил Тэрада.
— Позвольте, это становится похоже на какую-то скверную шутку. Чума — одна из самых страшных болезней, дающих, по официальной статистике, наиболее высокий процент смертности! Врачи обязаны немедленно сообщать о такого рода заболеваниях. И вообще необходимо как можно шире информировать население об этом!
— Долг врача — изолировать больного, подвергнуть карантину всех подозрительных, не допускать общения с теми, кто ухаживал за больным, произвести дезинфекцию, — невозмутимо проговорил Тэрада.
— Тем более вы не должны возражать против того, чтобы я позвонил в редакцию.
— Я, мой дорогой, в данном случае забочусь о репутации Убукаты.
— Какой же ущерб репутации покойного может причинить сообщение в газете о действительной причине его смерти? Не понимаю!
— Поговорка гласит. «Пусть мёртвый мирно в гробе спит…»
Было очевидно, что Тэрада хотел отмахнуться от назойливых расспросов Кохиямы, хотя, возможно, и сам сознавал убедительность его доводов.
Кохияма посмотрел на Эмму, которая молча слушала их спор. Поймав на себе взгляд Кохиямы, она умоляюще посмотрела на него.
— И вы такого же мнения? — спросил, обращаясь к ней, Кохияма.
— Я не знаю, какую цель ставил перед собой отец, и, чтобы узнать это, я решила действовать, как велят эти господа.
Она была в красном вязаном платье. Сейчас в ней больше не было той строгой величавости, которую придавал ей траур, она казалась удивительно нежной, мягкой и доступной. Чувствовалось, что ей хочется как-то разрядить гнетущую атмосферу, отогнать от себя печальные мысли. Как ни странно, яркий наряд лишь ещё больше подчёркивал выражение беззащитности на её лице.
— В этом доме, — снова заговорил Тэрада, — живут три семьи, четвёртая квартира сейчас пустует. По приказу директора института все находящиеся в доме люди с сегодняшнего дня и до конца карантина прекращают общение с внешним миром. И все дали на это согласие.
— Но я-то своего согласия не давал! — резко возразил Кохияма. — Вы, кажется, хотите замять это дело с чумой! Опасная затея!
Но тут к нему подошёл тот самый молодой человек в очках и белом халате, который открыл им дверь. В руках у него была металлическая тарелка со шприцем.
— Я Катасэ, бывший ассистент доктора Убукаты, — представился он. — Я должен сделать вам прививку.
— Прививку? — Кохияма вздрогнул. — Против чумы?
— Да. Это противочумная сыворотка. Необходимое, неотложное средство, если есть подозрение, что начался инкубационный период. Вводя эту сыворотку, мы создаём пассивный иммунитет. Кроме того, делается предохранительная прививка Хавкина[5]. Эта вакцина состоит из убитых чумных палочек, она способствует образованию активного, длительного иммунитета.
Катасэ поднял шприц, как бы приказывая Кохияме приготовиться к уколу. После минутного колебания Кохияма снял пиджак и закатал рукав рубашки. Катасэ резиновым жгутом стянул ему руку выше локтя, нащупал вену, протёр кожу ваткой, смоченной в спирте, и ввёл шприц. Кохияма почувствовал лёгкий укол, как при обычном внутривенном вливании.
На руке с набухшими голубыми жилками возле жгута осталось красное пятнышко. Вид этого пятнышка подействовал на него отрезвляюще.
Тем не менее он пока ещё не отказался от своего намерения позвонить в редакцию и во что бы то ни стало вырваться из этого дома.
— А себе вы сделали прививку? — спросил он, переходя в контратаку.
— Да, — ответил Катасэ, — всем здесь сделана прививка несколько дней назад. А некоторым уже тогда, когда у доктора Убукаты появились первые подозрительные симптомы. Я уже сказал, что инкубационный период длится от двух до шести дней.
— Поэтому в качестве предупредительной меры устанавливается десятидневный карантин, — официальным тоном объявил Тэрада. — Если, к счастью, за это время никто не заболеет, можно будет снять карантин через неделю.
Кохияме вдруг стало страшно. Чума! Нет, его пугали не её своеобразные признаки, из-за которых она получила название «чёрная смерть».. Но эта неизвестность, эта внезапность, это коварство. Скорее, именно это больше всего пугало его.
ЧУМНОЙ ИЗОЛЯТОР
1
Началась странная жизнь. Иначе, как странной, её нельзя было назвать.
Дом Института микробиологии Каньо, расположенный по соседству с парком Инокасира, сотрудники в шутку называли «загородной виллой». И вот эта «вилла» внезапно превратилась в чумной изолятор. В секретный, тщательно скрываемый от всех изолятор.
Прочные дубовые ворота были на крепком запоре. Открывались они через каждые два дня, чтобы впустить во двор закрытый институтский пикапчик, на котором доставлялись продукты. Кроме того, ежедневно в три часа пополудни приезжал врач Канагаи из инфекционного отделения университетской клиники. Канагаи вылезал из малолитражки, которую он водил сам, торопливо нырял в калитку, как только её открывали, входил в дом и, проведя осмотр всех его обитателей, возвращался назад.
И приезды институтской машины, привозившей продукты, и визиты доктора Канагаи хранились в тайне.
Таким образом, по существу дом стал как бы крошечной колонией, не имеющей никаких сношений с внешним миром.
Напротив дома была маленькая протестантская церковь, где, кроме воскресной службы, верующие по вечерам собирались на вечернюю молитву. По обеим сторонам улицы тянулись особняки. Сразу же позади институтского дома начинался парк Инокасира. Предполагаемым посетителям дома было заранее отказано. А неожиданным гостям и знакомым, которые могли вдруг появиться, ассистент Убукаты должен был сообщать, что сотрудник к которому они направлялись уехал в длительную командировку.
Первое время Кохияма чувствовал себя в этом доме как во вражеском стане, другие же были здесь старожилами и безропотно подчинялись строжайшим правилам. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему не удастся связаться по телефону с редакцией и переговорить с Сомэей.
В доме были всего две телефонные розетки: одна внизу, в коридоре, другая на втором этаже, в кабинете покойного Убукаты. Тэрада унёс единственный телефонный аппарат в кабинет и запер его, строго следя, чтобы никто не воспользовался телефоном.
Кохияма уже отказался от своего намерения убежать отсюда. Пятнышко, оставшееся на его руке после прививки, заставило его понять неизбежность карантина, и к тому времени, когда оно исчезло, Кохияма решил, что, если уж он остался здесь, нужно во что бы то ни стало набраться хладнокровия и внимательно следить за ходом событий, чтобы можно было потом дать точную оценку всему происходящему. Конечно, хорошо бы позвонить в редакцию. Но поверит ли ему Сомэя? Скорее всего, разговор будет выглядеть так:
— Сомэя-сан, случилось нечто невероятное.
— А что же именно?
— Я взят под подозрение как бациллоноситель чумы и нахожусь под строгим надзором!
— Ни с того, ни с сего? Что за вздор!
— Да поймите же, речь идёт о чуме!
— Погоди, приятель! Чума в Японии? Это какая-то фантасмагория! Правда, в тысяча восемьсот девяносто девятом году в районе Осака и Кобэ действительно была вспышка чумы и около ста человек умерло, да ещё в 1903 и в 1915 году было отмечено несколько случаев в Токио и Иокогаме. Но с тех пор у нас ничего подобного не было. Нет, с чумой у нас давно покончено. Приезжай-ка лучше в редакцию и загляни в справочный отдел.
