Андрей Добрынин - Кольцевой разлом
- Да так, ни за что.
Этот ответ так поразил бандита, что он оцепенел и покорно принял страшный удар дубинкой по лбу. Когда очередь дошла до Носа, молодой человек заметно оживился, подошел к "авторитету" и в упор спросил:
- Ты Нос?
- Ну, я,- набычившись, угрюмо ответил бандит. Услышав подтверждение, молодой человек неожиданно схватил атамана за нос и принялся крутить с таким усердием, словно завинчивал тугой болт. Бандит истошно заорал, но сзади его уже схватили за руки двое молодцов в камуфляже, а третий держал его за волосы, мешая отворачивать лицо. Отбрыкиваться бандиту тоже не удавалось, поскольку налетчики, державшие его сзади, ногами заплели его ноги. "Око за око, зуб за зуб..."- наставительно бормотал мучитель, продолжая выкручивать нос "авторитета". На рев бандита он не обращал ни малейшего внимания и прекратил свое занятие только тогда, когда из распухшего и посиневшего носа потекла струйка крови.
- Если я про тебя еще хоть раз услышу в этой жизни, я тебе нос вообще оторву,- пообещал молодой человек. - Лафа кончилась, распускай свою братву. Ты понял?
Бандит ничего не ответил, тяжело дыша и время от времени конвульсивно всхлипывая. Молодой человек поднял руку к его носу:
- Ты понял или нет?
- Понял,- промычал бандит, после чего немедленно получил удар дубинкой по голове и обмяк. Его отволокли к туалету и положили в рядок вместе с его подручными. Повар затрясся, решив, что его сейчас тоже начнут лупцевать дубинками. Однако вместо этого налетчики в камуфляже подтащили к повару и поставили рядом с ним хозяина кафе, толстенького лысого армянина.
- Ну вы, мастера жратвы,- обратился молодой человек к повару и его хозяину,- если эти кретины, которые там валяются, чего-нибудь не поняли, то объясните им, когда они очухаются: в Москве им больше места нет. Мы их всех срисовали, так что если кто-то из них нам попадется, то ему хана. Я уж не говорю про этот кабак: если они опять здесь попробуют окопаться, спалим все к чертовой матери.
- А что я сделаю, если они придут?- взмолился армянин. - Мне что, драться с ними, да?
- Зачем драться,- возразил молодой человек. - Мы будем заходить, позванивать... Ты только держи нас в курсе, а мы уж сами разберемся.
Парень в камуфляже вывалил на стол десятка два пистолетов, собранных в чью-то куртку, и спросил:
- Что с этим делать будем?
Молодой человек взял наугад из кучи первый попавшийся пистолет, дослал патрон в ствол и в течение нескольких секунд разрядил весь магазин по бутылкам, выстроившимся над стойкой бара.
- Обычная бандитская разборка,- флегматично произнес он под журчанье крепких напитков, струившихся на пол из разбитых бутылок, и бросил пистолет на пол. Тут в кармане его куртки запищал сотовый телефон. Вытащив аппарат, он коротко отозвался:"Да" и некоторое время молча слушал собеседника. "Спасибо, понял",- сказал он затем в микрофон, сунул аппарат обратно в карман, с минуту подумал и распорядился:
- Ну-ка, ребята, постреляйте еще маленько по бутылкам.
Бойцы в камуфляже не заставили себя уговаривать и, расхватав несколько пистолетов из кучи, принялись палить по уставленной бутылками стенке. У всех присутствовавших заложило уши, помещение наполнилось пороховыми газами, а хозяин заведения глухо постанывал, подсчитывая в уме убытки. Впрочем, командир не позволил своим людям особенно разгуляться: через пару минут он скомандовал, перекрикивая грохот пальбы:
- Все, хватит! Те пушки, из которых стреляли, протереть и на пол, остальные возьмем с собой. Уходим, быстро!
Через пару секунд в зале остались только избитые бандиты, медленно, с кряхтеньем и стонами, приходившие в себя, да хозяин и шеф-повар, ошалевшие от всего пережитого и от полной неопределенности в будущем. Из коридора приплелся младший повар, осторожно трогавший пальцами набухавший под глазом огромный синяк. Налетчиков же и след простыл, и это не укладывалось в голове у очухавшегося Носа. "Что хотят, то и делают,- думал он. - Зуб даю - это та новая команда, про которую мне рассказывали. Как это они штурмом берут кабак средь бела дня и ничего не боятся, не торопятся... Он же, гад, только нос мне крутил, наверно, полчаса!" При воспоминании о пережитом кошмаре на глаза у бандита навернулись слезы. Он, конечно, не мог знать о том, что милицейский дежурный по городу принял звонок о погроме в кафе "У Гарика" и принял решение направить туда ОМОН, однако из штаба ОМОНа доброжелатели перед выездом позвонили Борису, то есть молодому человеку, возглавлявшему налетчиков. Бандиты потихоньку начали оживать и подниматься на ноги, но тут в помещение с треском, устрашающими воплями и пальбой в потолок ворвался ОМОН. "Всем лечь, руки за голову!"- прогремела команда, и те, кто успел встать, вновь повалились на пол. Обыск распростертых на полу бандитов результатов не дал, если не считать валявшихся на полу бесхозных пистолетов, и омоновцы приступили к выяснению личности задержанных. Обстановка разрядилась и стала довольно мирной - омоновцы добродушно упрекали бандитов в хулиганстве, а те с искренним возмущением рассказывали про "наезд" какой-то неизвестной команды. Им, разумеется, никто не верил, однако и привлечь бандитов было не за что, поскольку от валявшихся на полу пистолетов они дружно отказывались. Поэтому все чувствовали себя спокойно, но когда дело дошло до Носа, капитан, проверявший документы, пристально посмотрел на него и спросил:
- Ты что это себе нос покрасил?
И без долгих разговоров капитан ловко ухватил "авторитета" за нос. Бандит тихо застонал и упал на пол, потеряв сознание.
После звонка Бориса, сообщившего о том, что визит ударной группы в кафе "У Гарика" прошел успешно, но капитана Ищенко по горячим следам найти не удалось, Корсаков покинул гостеприимный притон, сделав перед выходом еще один звонок. Он связался с капитаном Неустроевым и договорился встретиться с ним на снимаемой организацией квартире возле метро "Водный стадион". Выйдя из кабинета в коридор, у двери в большую комнату Корсаков замешкался. Из-за двери доносились топот, смех, радостные возгласы и звон посуды, заглушаемые "Леокадией", заведенной уже в десятый раз. Больше всего Корсакову хотелось исчезнуть без шума, однако следовало как-то запереть за собой дверь в квартиру, поскольку завсегдатаи "Притона" так увлеклись разгулом, что в незапертую квартиру мог бы проникнуть кто угодно и вынести что угодно, оставшись незамеченным. Правда, никаких дорогих вещей в "Притоне" давно не осталось, зато в холодильнике оставалось еще немало джина, зеленого горошка и антрекотов, а такими вещами в "Притоне" разбрасываться не привыкли. Наконец Корсаков решился, просунул руку в дверную щель, ухватил за платье чахлую подругу Толяна и вытащил ее из грохочущей комнаты. Действия Корсакова и его заговорщицкие гримасы Ольгунчик приняла, видимо, за особую форму заигрывания и кокетливо промяукала:
- Что случилось?
- Случилось, Ольгунчик,- трагическим тоном произнес Корсаков. - Закройте, пожалуйста, за мной дверь. Я ухожу, но ухожу,чтобы вернуться.
Корсаков наклонился к девушке и поцеловал ее в мочку уха. Ольгунчик растерянно фыркнула, а Корсаков щелкнул дверным замком и исчез. Сбежав вниз по лестнице, во дворе он тут же шмыгнул за угол дома, заметив пересекавшую двор многочисленную компанию во главе с летчиком Колпаковым и психиатром Полет Валькирьичем. Компания двигалась так целеустремленно и решительно, словно намеревалась громить "Притон". В планы Корсакова не входило терять время на приветствия и объятия, и потому в своем пути к метро он сделал крюк. Покачиваясь на вагонном сиденье, он готовил себя к разговору с капитаном Неустроевым и мало-помалу приходил к выводу, что успех всей предстоящей акции будет зависеть от того, как сложится этот разговор.
Войдя в квартиру, Корсаков сразу прошел к штабелю кассет, возвышавшемуся рядом с видеомагнитофоном, и с облегчением обнаружил, что среди прочих имеется и кассета с наклейкой "Криминальное чтиво". Здесь же в коробке с компакт-дисками и аудиокассетами он отыскал несколько кассет группы "Бахыт-компот". Из этого он сделал вывод, что человек, обещавший сегодня завезти на эту квартиру кассету и компакт-диски, свое слово сдержал. Из всех продуктов на унылой, явно нежилой кухне Корсаков нашел только чай. Когда он ставил чайник на огонь, раздался условный звонок в дверь. В глазке маячила ничего не выражающая физиономия капитана Неустроева, и Корсаков, приоткрыв дверь, пропустил разведчика в прихожую. Перекинувшись несколькими репликами, из которых следовало, что подготовка к акции проходит нормально, они прошли в единственную комнату и уселись на стульях по разные стороны покрытого царапинами полированного стола. Обстановка нежилой квартиры нагоняла тоску, но не меньшую тоску внушало и лишенное эмоций лицо Неустроева. Корсаков кашлянул и произнес:
