Олег Игнатьев - Операция «Отоньо». История одной акции ЦРУ

— Но запрошенная сумма превышает все наши возможности, — раздраженно сказал Барбиери.

Мариу ди Карвалью подобострастно улыбнулся:

— Мы же не знаем потолка ваших возможностей. Мы продаем товар, вы его покупаете.

После долгой торговли они порешили на трехстах тысячах лир ежемесячно каждому.

...Оба доносчика углубились в изучение контракта о предательстве и затем аккуратно скрепили его своими подписями.

— Вы, сеньор Карвалью, — обратился вице-директор ПИДЕ к португальцу, — возобновляйте переписку с Умберто Делгадо после того, как мы сообщим, на какой адрес вам следует отправлять донесения. Да, учтите, никаких шифров, секретных кодов и прочей белиберды вам, естественно, употреблять не придется. Кроме разве нескольких псевдонимов. Скажем, упоминая о докторе Бизоньо, вы просто пишете «доктор». Для вас мы придумали кличку «Оливейра», а Делгадо именуйте «Пинейро».

Сделка состоялась.

Вернувшись в Лиссабон, Барбиери Кардозу поручил установить канал для обмена корреспонденцией с Римом.

Большая часть информаторов ПИДЕ, действовавших в различных странах Западной Европы, посылала свои донесения, минуя посольства Португалии, отправляя их обычной почтой на имя Жоакима да Силва, проживавшего на улочке Пойайс ди Сао-Бенту в мансарде дома № 2. Это очень невзрачный домишко, в котором жили мелкие лавочники и служащие, находившиеся на нижних ступенях чиновничьей лестницы.

От дома Жоакима да Силвы до управления ПИДЕ было всего минут пять ходьбы. Соседи считали Жоакима да Силву домоседом, замкнутым человеком, не подозревая, что имеют дело с работником ПИДЕ, через руки которого ежедневно проходят десятки донесений секретных агентов.

Конечно, самое простое было бы подключить «Оливейру» к этому каналу связи. Но в середине 62-го года у Силвы случилась небольшая неприятность. Кто-то утром сломал замок его почтового ящика, и ячейка, где должна была лежать почта, оказалась пустой. Может, в этот день писем и не было, но подвергать опасности корреспонденцию, посылаемую «Оливейрой», ПИДЕ не хотела. Поэтому решили установить новую линию, открыв почтовый ящик для фиктивной фирмы «Экипаментуш индустриаиш» («Индустриальное оборудование») на имя директора фирмы. «Директором» фиктивной фирмы был не кто иной, как агент ПИДЕ Амандиа Найа.

Роша Касаку неоднократно занимался пересылкой денежных вознаграждений агентам, работавшим за границей. И на этот раз Барбиери Кардозу поручил Касаку оформить надлежащим образом ежемесячную отправку «гонорара» «доктору» и «Оливейре».

В первых числах, октября Касаку посетил небольшую контору своего друга финансиста Пиану, расположенную на улице Палма. Пиану был компаньоном Касаку в проводившихся им операциях по контрабанде валютой.

Этот Пиану и должен был переводить в филиал Римского банка в Генуе на счет № 433045 ежемесячно двадцать тысяч эскудо, что соответствовало по тогдашнему курсу шестистам тысячам лир. Задание доставлять финансисту взятые из кассы ПИДЕ двадцать тысяч эскудо было вменено в обязанность агенту ПИДЕ Алфреду Робалу.

Вспомним, что и Найа и Робалу входили в ту семерку курсантов-пидевцев, проходивших стажировку в лагере ЦРУ «Изолейшн», которые были завербованы Центральным разведывательным управлением США.

Таким образом, в первых числах октября второй секретарь посольства США в Португалии Гленвуд Матеус имел в своем распоряжении донесения трех осведомителей: Роша Касаку о проходивших в Риме переговорах, Амандиа Найа об открытии отдельной линии связи с римскими осведомителями и Робалу о полученном им поручении.

Досье на Делгадо, хранившееся в ЦРУ, пополнилось новыми материалами.

Здесь сделаем небольшое отступление и расскажем о небольшом эпизоде, происшедшем в лиссабонском аэропорту Портела. Когда Барбиери возвращался из Рима, почти одновременно прибыл другой рейс — английской авиационной компании из Лондона. Два сотрудника ПИДЕ, встречавшие начальство, обратили внимание на темнокожего мужчину, растерянно суетившегося около многочисленных сумок, пакетов и баулов, которые он, видимо, притащил из столицы Великобритании.

Сложив в беспорядочную кучу багаж, мужчина положил поверх него небольшую пластмассовую папочку и засеменил в дальний конец зала, где стояли тележки для перевозки вещей. Один из пидевцев, посмотрев вокруг и убедившись, что на него никто не обращает внимания, спокойно взял папку, быстро проверил содержимое, что-то вынул из нее и положил в карман, а папку вернул на свое место.

Смуглолицый путешественник нагрузил на тележку вещи и двинулся по направлению к таможне, а пидевцы, выйдя из зала прилета, отправились в расположенное неподалеку помещение, предназначенное для встреч высокопоставленных пассажиров.

На другое утро посольство Великобритании в Лиссабоне посетил английский подданный, выходец из Пакистана, проживавший в Джерси. Вашдео Кунданмала Мирпури, так звали посетителя, заявил консулу о пропаже паспорта. У пакистанца сохранились автомобильные права и другие документы, поэтому через несколько дней он уже имел в кармане новый английский паспорт, не подозревая, что старый паспорт за номером 83265, выданный в Джерси, «потерянный Мирпури где-то по дороге с аэродрома в отель», был заприходован и передан на хранение в сектор ПИДЕ, занимавшийся документацией.

В то время как «охотники» тщательно готовили ловушку для генерала, Умберто Делгадо пребывал в расстроенных чувствах из-за продолжительного молчания Мариу ди Карвалью.

В конце августа генерал был вынужден перебраться из Сан-Пауло снова в Рио-де-Жанейро, так как хозяин старой квартиры не пожелал продлевать контракта. В Рио-де-Жанейро Умберто Делгадо удалось снять жилище на пятом этаже дома 174 улицы Сенадор Вергейро. Эта квартира была расположена в том же районе, где генерал обитал в 1959 году после получения политического убежища в Бразилии.

Стараясь выяснить причину длительного молчания Мариу ди Карвалью, Делгадо шлет несколько писем Марии Пиа ди Браганса. В письме от 8 октября он просит ее: «Карвалью[9]: настоятельно прошу — разыщите его. Уже долгое время я не получаю никаких известий. Это очень странно».

Наконец 17 октября Мариу Карвалью дает о себе знать. Он сообщает об имевшихся у него трудностях и сомнениях, так как на письма, посылаемые им Умберто Делгадо, тот якобы не отвечал. «Кроме того, — писал Мариу Карвалью, — возникли подозрения, что за мной ведется слежка и вся корреспонденция, поступающая в мой адрес, просматривается, а часть изымается агентами итальянской полиции». В связи с этим он решил на время «прервать переписку, пока не будет полной уверенности в безопасности нового канала связи». Карвалью просит Делгадо в дальнейшем присылать письма на имя доктора Бизоньо, но не к нему домой, а на адрес профессора Сеччи, проживавшего в Риме на улице Спалланцани.

Получив после четырехмесячного перерыва первое известие от Мариу ди Карвалью, генерал воспрянул духом: как-никак, а объявился один из его лучших и преданнейших друзей, связь с которым он считал потерянной. Делгадо тут же отвечает Карвалью на его письмо от 17 октября. Обычно генерал начинал свои послания обращением: «Дорогой профессор», а на этот раз он пишет ему: «Дорогой единомышленник и друг».

В ПИДЕ стала поступать обширная информация от «Оливейры». На имя Барбиери посылались не только фотокопии писем Умберто Делгадо и отправляемых ему «Оливейрой». Мариу ди Карвалью снабжал каждую корреспонденцию комментариями, проигрывал различные варианты своих будущих посланий генералу, а также сообщал очень много данных, касавшихся деятельности антисалазаровских групп, имевшихся в Италии.

Руководство ПИДЕ очень высоко оценивало действия «Оливейры», убедившись, что затрачиваемые на него немалые суммы целиком оправданны.

В декабре 1962 года португальские политические эмигранты-антифашисты, проживающие в Западной Европе, пришли к выводу создать единую коалицию. С этой целью было решено созвать «конференцию антифашистских сил» и провести ее в конце года в Риме. Послали приглашение и Делгадо.

Генералу очень хотелось присутствовать на конференции, но он опять столкнулся с двумя старыми проблемами: отсутствием у него бразильского паспорта и невозможностью получить в Бразилии итальянскую визу. Тогда Делгадо решает направить в Рим в качестве своего представителя Мануэла Серториу.

Мануэл Серториу считал себя политическим эмигрантом, но дома, в Португалии, практически не принимал участия в антифашистском движении. Среди португальских политэмигрантов, находившихся в Бразилии, было широко распространено мнение, что Мануэл Серториу обладал повышенным чувством страха и страдал «медвежьей болезнью». Именно от страха этот «борец» однажды без всякой на то причины попросил убежища в одном из иностранных посольств, находившихся в Лиссабоне. Этот человек не представлял никакой опасности для салазаровского режима, и пидевцы с легкостью выдали разрешение на выезд Серториу в Бразилию, где он вскоре стал одним из самых близких генералу людей.