Александр Маркьянов - Предчуствие беды
— Извините, товарищ генерал армии — полуофициально ответил Горин — сами знаете, что не могу. Сие тайна великая есть.
Ивашутин не обиделся — он слишком много видел в своей жизни, чтобы обижаться на такое.
— Вот. А потом, Владимир Владимирович, вы говорите, что уму непостижимо как принимаются решения. Мне тоже непостижимо, в чем таком секретном участвуют мои подчиненные без моего ведома. И почему нарушается командная вертикаль?
— Это решение генерала армии Соколова. Насколько мне известно, есть прямой запрет начальника генерального штаба, маршала Огаркова на введение каких-либо подразделений Советской армии и в Афганистан. Есть решение ЦК по этому вопросу и не одно.
— Решение ЦК… Обстановка резко обострилась. Есть спецбатальон, мы его готовили как раз для возможного вмешательства в случае резкого обострения обстановки в Кабуле. Принято решение обеспечить охрану генерального секретаря ЦК НДПА Нур Мухаммеда Тараки силами дислоцирующегося в Чирчике батальона…
Складывалась совершенно безумная ситуация. Когда формировали мусульманский батальон — нужно было прикрытие. Никто не позволит формировать воинскую часть непонятно с какими целями. Вписали Афганистан — возможное вмешательство в столице Афганистана г. Кабул в случае резкого обострения оперативной обстановки и возникновения реальной угрозы революционным завоеваниям народа Афганистана. Это показалось довольно удачным ходом — Афганистан был у всех на слуху, в ЦК, в министерстве обороны работали комиссии по Афганистану, на Афганистан выделялись ресурсы, причем такие что можно было среди них замаскировать все что угодно, как то поставки спецоружия и новой боевой техники. Вот и замаскировали…
Так, что теперь получается, спецбатальон и в самом деле хотят использовать по Афганистану. Чего допустить ни в коем случае нельзя.
— Кто отдал приказ? — поинтересовался Горин
— Володя, а ты не слишком много на себя берешь? — прищурившись, спросил Ивашутин — голову ведь свернешь.
— Не слишком, товарищ генерал армии. Нужно немедленно звонить Соколову, он в курсе ситуации. Не медля!
Словно в дурной комедии, открылась дверь и робко просунувшийся в кабинет порученец объявил…
— Товарищ генерал армии, на проводе первый заместитель министра обороны, генерал армии Соколов. Срочно.
— Переключай на меня — генерал Ивашутин подмигнул — если гора не идет к Магомету, Магомет не идет к горе…
О чем был короткий разговор, генерал Горин не понял. Ивашутин в основном слушал, дважды сказал "Есть товарищ генерал армии". Закончил типичным армейским "так точно едем", положил трубку так, словно она была сделана из яичной скорлупы.
— Едем. Вызывают в Генштаб, поедешь со мной.
В здании Генштаба, на Шапошникова, всего в пятистах метрах от Кремля царила суета, было видно что произошло что-то неладное. Ивашутин сразу зашел в кабинет начальника Генштаба, маршала Огаркова, расположенный на пятом, последнем этаже, генерал Горин остался ждать в как всегда переполненной приемной.
Вышли из кабинета почти сразу же — Огарков, Соколов, Ивашутин. С ними были начальник Главного оперативного управления Генерального штаба, генерал-полковник Варенников Валентин Иванович и начальник десятого управления Генерального штаба генерал-полковник Зотов Николай Александрович. Из высших офицеров генерального штаба не хватало только заместителя начальника генштаба, генерала армии Ахромеева и главкома сухопутных войск генерала армии Павловского. Ахромееву в этих стенах не доверяли, знали что это протеже министра Устинова и все о чем сказано при нем немедленно узнает и Устинов. Павловский же был в Афганистане, в служебной командировке.
Было видно, что Огарков, Варенников, Зотов и Иванов собирались куда то ехать, вышли уже одетыми. Соколов моментально заметил Горина среди прочих просителей.
— Генерал-майор… вас ищут уже больше часа
— Виноват! — вытянулся Горин
— Уже неважно. Если вы здесь — поедете с нами. Партийный билет с собой?
— Так точно.
— Фамилия!? — вклинился в разговор начальник генерального штаба
— Горин Владимир Владимирович, генерал-майор, Главное разведывательное управление, товарищ маршал!
Маршал Огарков повернулся к своему адъютанту.
— Закажи еще один пропуск в Кремль. Пусть как хотят выписывают. Но чтобы когда мы приедем — пропуск на вахте был…
Тронулись в путь — короткий путь, пешком можно пройти было на трех машинах. Маршал Соколов поехал на своей Чайке один, во вторую Чайку сели Огарков, Зотов и Варенников, в третью. — Ивашутин и Горин. Небольшая кавалькада, с трудом развернувшись в тесноте проулка, тронулась к Кремлю…
— Петр Иванович что происходит? — негромко спросил Горин
Ивашутин провел ладонью по волосам, так как будто у него не было не было расчески
— Заварил кашу… теперь не расхлебаем… — сказал он, будто в происходящем в Афганистане был виноват лично Горин — и крепко, по-деревенски выругался…
Кремль не менялся. Все та же торжественная тишина, все те же красные дорожки в коридорах, все те же парные наряды — сотрудник госбезопасности, а напротив него равный ему по званию армейский офицер. Только и в Кремле сейчас отчетливо витало ощущение чего-то серьезного, чего то такого что может изменить жизнь страны на поколение вперед. Н зная как другие — генерал Горин это чувствовал. Этакое предчувствие беды…
Их ждали на втором этаже, за дверью без таблички с именем. За ней оказалась приемная — очень большая, размером побольше чем иной начальственный кабинет, обставленная в подлинном духе соцреализма — карельская береза на стенах и жесткие канцелярские стулья для ожидающих. Ожидающих уже было пятеро или шестеро — среди них Горин знал только одного человека. Генерал-полковник Крючков, начальник Первого главного управления КГБ СССР. Мрачный, в черном костюме, белой рубашке и в черном галстуке, в очках в дешевой оправе, он сидел с таким видом, будто проглотил школьную указку. Никого другого Горин не знал, все были штатские.
В начальственный кабинет зашли без доклада Огарков и Соколов, чуть позже вызвали Ивашутина. Варенников и Зотов остались сидеть вместе со всеми, дожидаться вызова — видимо их взяли с собой на случай, если вопросы пойдут совсем уж конкретные и нужно будет мнение узких специалистов. Но время шло — а их не вызывали. Варенников и Зотов смотрели на Горина с любопытством, как на единственного военного, но ни тот ни другой разговор завязать не пытались. Да и не о чем было особо разговаривать…
Совещание закончилось через час с лишним. Первым вышел из кабинета Андропов — какой-то осунувшийся, совсем полысевший, с желтоватым цветом лица (Горин отметил про себя что слухи о проблемах с почками у Председателя КГБ не лишены оснований). Ни с кем не заговаривая, сделав какой-то неопределенный знак рукой он быстро прошел к выходу, за ним поднялись со своих мест трое, в том числе и Крючков.
За Андроповым появились и все остальные, в том числе Огарков, Соколов и Ивашутин. Обособившись от всех остальных — видимо тут были люди из Международного отдела ЦК, Горин узнал одного из вышедших, похожего на профессора, с благородной сединой, в очках. Ростислав Ульяновский, ученый-востоковед, заместитель Заведующего Международным отделом ЦК — генералы быстро пошли на выход, к машинам…
— Товарищ генерал-майор! — раздалось за спиной, когда все уже вышли из здания ЦК к машинам
Никого другого с таким званием здесь не было. Генерал-майор Горин обернулся, посмотрел на Соколова
— Прошу! — Соколов указал на подкатившую Чайку
Спиной чувствуя скрестившиеся на нем взгляды, генерал-майор Горин прошел к Чайке…
Прошли Боровицкие ворота, пересекли площадь. Маршал Соколов опустил прозрачную перегородку, отделяющую пассажирский салон от водительского отсека
— Павел, на Ходынку, к зданию ГРУ. Подвезем человека…
И снова поднял перегородку…
Помолчали. Молчал Соколов, молчал и Горин — никто не хотел начинать первым. Наконец Соколов криво усмехнулся
— Держите удар, Горин. Прекрасно…
Горин молча ждал продолжения. И дождался — зачем-то оглядевшись по сторонам, маршал продолжил.
— Андропов настаивал на увеличении присутствия. Тряс данными резидентуры.
— Резидентуры? Товарищ маршал, почему же резидентура дала эти данные только сейчас? Следовало бы ввести спецбатальон много раньше, если бы была такая потребность и было бы принято решение. Много раньше! Тогда бы ситуация не дошла до того состояния, в каком она находится сейчас. А сейчас… это все равно, что бензином в огонь плеснуть
— Вот и спросил бы! — внезапно огрызнулся маршал.
— И спросил бы, товарищ маршал! — отрезал Горин
Какое-то время Соколов рассматривал Горина так, словно первый раз в жизни его видел.
