Том Клэнси - Охота за «Красным Октябрём»
— Что это вы наговорили ему обо мне, судья?
— Ничего, кроме правды. — На самом деле Мур предпочёл бы назначить для участия в операции одного из старших сотрудников ЦРУ. Назначение Райана совсем не входило в его планы, но президенты на то и президенты, что способны нарушать даже самые тщательно разработанные планы. Впрочем, судья отнёсся к случившемуся философски. — В случае успеха, Джек, ты сделаешь большой шаг вперёд в этом мире. Черт побери, тебе это даже может понравиться.
Райан не сомневался, что участие в операции ему не понравится, и оказался прав.
Штаб-квартира ЦРУ
По пути в Лэнгли он молчал. Автомобиль директора ЦРУ въехал в подземный гараж, они вышли из машины и поднялись прямо в кабинет Мура в его личном лифте. Двери лифта, словно тайник, сливались с деревянными панелями, которыми был обшит кабинет — удобно, но, по мнению Райана, слишком театрально. Директор подошёл к столу и поднял трубку.
— Боб, заходи ко мне прямо сейчас. — Мур посмотрел на Райана, который остановился посреди кабинета. — Предвкушаешь удовольствие, Джек?
— Конечно, судья. — В голосе Райана не прозвучало энтузиазма.
— Мне понятно твоё отношение к этой затее со шпионажем, однако ситуация может стать крайне опасной. Тебе следовало бы гордиться столь высоким доверием.
Райан едва успел постичь скрытый смысл фразы, когда в кабинет вошёл Риттер.
— В чём дело, судья?
— Принимаемся за операцию. Райан вылетает на «Кеннеди» с Чарли Давенпортом. Они проинструктируют командование флота по поводу «Красного Октября». Президент согласился с нами.
— Я так и думал. Грир уехал на базу Эндрюз незадолго до вашего возвращения в Лэнгли. Значит, Райан вылетает?
— Да. Джек, вот в чём суть: посвятить в подробности операции можешь только командующего флотом и Давенпорта, больше никого. То же самое относится к англичанам — говоришь исключительно с командующим британской эскадрой и все. Если Бобу удастся подтвердить сведения, полученные от «ИВЫ», число людей, допущенных к информации, слегка расширим, однако лишь в тех случаях, когда это будет абсолютно необходимо. Тебе всё ясно?
— Да, сэр. Полагаю, кто-то должен объяснить президенту, что трудно добиться решения поставленной задачи, если никто не имеет представления о том, что происходит в действительности. Особенно это относится к парням, непосредственно занятым этим решением.
— Совершенно согласен, Джек. Нам предстоит изменить его точку зрения в этом вопросе. Мы займёмся этим, но пока не забывай — только он принимает решения. Боб, нужно срочно достать что-то для Райана, чтобы своим внешним видом он не выделялся среди моряков.
— Мундир морского офицера? Ладно, сделаем его капитаном третьего ранга — три полосы на рукаве, обычные нашивки. — Риттер смерил Райана взглядом. — Размер, скажем, понятно… Через час будет готово. У операции есть кодовое название?
— Сейчас займёмся этим. — Мур снова поднял телефонную трубку и нажал пять кнопок. — Мне нужно два слова, — произнёс он. — Ага… спасибо. — Он положил трубку и что-то записал. — Господа, название операции — «МАНДОЛИНА». Твоя кодовая кличка, Джек, — «Маг». Запомнить нетрудно, особенно учитывая время года. На основе этих названий, пока тебя одевают, отработаем серию кодовых слов. Боб, займись этим лично. А я позвоню Давенпорту и поручу ему позаботиться о самолёте.
Райан последовал к лифту за Риттером. События развивались слишком быстро, все казалось излишне усложнённым. Операция «МАНДОЛИНА» уже начала разворачиваться, в то время как они ещё не поняли, что им предстоит сделать, черт побери, и тем более как. А выбор кодовой клички для него самого показался Райану в высшей степени неудачным. И кому только пришло в голову сделать его магом? Уж лучше подошло бы «Хэллоуин».
День седьмой
Четверг, 9 декабря
Северная Атлантика
Когда английский писатель прошлого века Самьюэл Джонсон сравнивал плаванье на корабле с «пребыванием в тюрьме, где ещё и рискуешь утонуть», по крайней мере у него было утешение, что до этого самого корабля он доберётся в безопасной карете, думал Райан. Ему же мало того что пришлось отправиться в море, так ещё до прибытия на корабль он мог насмерть разбиться в авиакатастрофе. Джек сидел, согнувшись в кресле, на левой стороне транспортного самолёта «грумман грейхаунд», который на флоте пренебрежительно называли «треской».[9]
Этот летающий аппарат больше всего походил на грузовик с крыльями. Сиденья, обращённые в сторону хвоста, были установлены так тесно, что Райану пришлось упереться коленями в подбородок. Самолёт был куда более приспособлен для перевозки грузов, чем людей. В его хвостовой части лежало в ящиках три тонны запчастей для разного рода приборов и электронного оборудования — место в хвосте было выбрано, без сомнения, потому, что в случае авиакатастрофы тела четырех пассажиров, сидящих в кабине, смягчив удар, помогут ценному оборудованию уцелеть. Кабина не обогревалась. Иллюминаторов не было. Тонкая алюминиевая обшивка отделяла Райана от ледяного ветра, который со свистом проносился за бортом самолёта, завывая в унисон реву турбовинтовых двигателей. Хуже всего было то, что они летели на высоте пять тысяч футов сквозь бушующий шторм, и «треску» без конца то подбрасывало вверх, то швыряло вниз, в стофутовые воздушные ямы, словно на обезумевших американских горках. Единственное, что утешало, так это отсутствие освещения в кабине. По крайней мере никто не видит, думал Райан, какого зелёного цвета моё лицо. Прямо за спиной сидели два лётчика, они разговаривали так громко, что их голоса перекрывали рёв двигателей. Подумать только, эти мерзавцы ещё и получают удовольствие от полёта!
Шум чуть стих, или по крайней мере так показалось Райану. Перед вылетом ему дали наушники из пенопласта, жёлтый надувной жилет, а также прочли лекцию, как вести себя в случае катастрофы. Лекция была прочитана так небрежно, что не требовалось особого ума, чтобы понять, насколько ничтожны шансы на спасение, если самолёт ухнет среди ночи в бушующее море. Райан ненавидел полёты. Он был когда-то лейтенантом морской пехоты, и его офицерская карьера не продлилась и трех месяцев, — его вертолёт со взводом пехотинцев разбился на Крите во время учений НАТО. Райан получил серьёзную травму позвоночника и едва не остался инвалидом на всю жизнь. С тех пор он всячески старался избегать полётов. «Треску», показалось Райану, стало бросать вниз больше, чем вверх. Возможно, это означало, что они приближаются к «Кеннеди». Альтернатива была слишком пугающей, и ему не хотелось думать о ней. Самолёт вылетел с воздушной базы ВМС Оушеана под Виргиния-Бич всего девяносто минут назад, а ему казалось, что прошёл целый месяц. Райан поклялся себе, что впредь никогда не станет бояться полётов на гражданских авиалайнерах — там куда больше шансов уцелеть.
Нос опустился на двадцать градусов, было такое впечатление, что самолёт устремился прямо на что-то. Они заходили на посадку — самый опасный момент при операциях на авианосцах. Райан вспомнил исследование, проведённое в период вьетнамской войны: морских лётчиков, базирующихся на авианосцах, снабдили портативными электрокардиографами для контроля за стрессами, и медики были поражены тем, что наибольший стресс пилоты испытывают не во время вражеского обстрела, а при посадке на палубу авианосца, особенно ночью.
Господи, что за весёлые мысли приходят в голову! — подумал Райан. Он закрыл глаза. При любом исходе все кончится через несколько секунд.
Палубу авианосца, скользкую от дождя, бросало вверх-вниз. Она казалась чёрной дырой, окружённой по периметру огнями. Посадка самолёта на авианосец по существу была управляемой аварией. Ломающий кости удар смягчали мощные амортизаторы и массивные посадочные шасси. Самолёт коснулся палубы, устремился вперёд и тут же замер, захваченный тросом аэрофинишера. Посадка совершилась. Они в безопасности. Наверно, в безопасности. Через несколько мгновений «треска» покатилась дальше. Райан услышал какой-то странный шум и понял, что это складываются крылья. Он, оказывается, даже и не подозревал, что летит на самолёте, крылья которого могут сложиться в любую минуту. Ну что ж, ничего не поделаешь, подумал Райан. Наконец самолёт встал и открылся задний люк.
Райан отстегнул пристежные ремни и поспешно поднялся, ударившись головой о низкий потолок кабины. Он не стал дожидаться Давенпорта, а, прижав к груди брезентовую сумку, выскочил через задний люк. Оказавшись на палубе, он огляделся по сторонам, и стоящий рядом матрос палубной команды в жёлтой рубашке показал ему, как пройти к надстройке авианосца. Шёл проливной дождь, и Райан скорее почувствовал, чем увидел, как «Кеннеди» действительно подбрасывает на пятнадцатифутовых волнах. Он побежал к освещённому люку в надстройке и там подождал, когда подойдёт Давенпорт. Адмирал не спешил. Он шёл размеренным шагом, полный достоинства, как и подобает адмиралу, и Райан подумал, что Давенпорт испытывает, наверно, раздражение из-за того, что секретность их прибытия лишает его положенной церемонии встречи — со звуками боцманской дудки и выстроившимся почётным эскортом. В надстройке, за открытым люком, их приветствовал морской пехотинец, капрал в ослепительной парадной форме: в рубашке цвета хаки, при галстуке и в синих в полоску брюках, фигуру его перечёркивал ослепительно белый пояс с пистолетной кобурой. Капрал вытянулся и отсалютовал, приветствуя их на борту авианосца.
