Дэвид Бальдаччи - Божественное правосудие
Какие-то прохожие обратили на него внимание. Стоун улыбнулся им и неспешно отошел от окна, притворяясь, что разглядывает витрины. Проходя мимо булочной, решил зайти. У прилавка стоял Боб Кумс.
— Привет, Боб! Как там Вилли?
Боб улыбнулся:
— Доктора говорят, что скоро выпишут.
— Хочу его навестить сегодня. Я взял попользоваться его пикап. Ничего?
— После того что вы для нас сделали, можете брать там все, что хотите.
Пока Боб покупал кофе и пончики, Стоун любовался незаконченной росписью на стене за кассой. Картина изображала сценку на деревенском лугу. Боб предложил купить кофе и Стоуну, но тот вежливо отказался.
Мужчины вышли на улицу, и Стоун спросил:
— Вчера вечером я наткнулся на вашу невестку. Сказала, что весь город ее за что-то осуждает. Не знаете, в чем тут дело?
Боб помрачнел.
— Это из-за смерти Джоша. Он и не думал ехать на охоту в тот проклятый день. Ширли стала его пилить: мол, за сезон не подстрелил ни одного оленя. Джош был хорошим охотником, но правда и то, что Ширли было плевать на эту оленину. Она ее совершенно не умела готовить, получалась какая-то вонючая. Просто Джоша доставала. Ну вот, она все не унималась; Джош в конце концов психанул и сорвался в лес. Он был просто сам не свой.
— Как вы все это узнали?
— Он позвонил мне, когда отправился на охоту, и рассказал, что у них там произошло. А через час моего мальчика не стало.
Когда они с Бобом расстались, Стоун глянул на здание суда. Там стоял белый «кадиллак» с персональным номерным знаком: четыре буквы — ЗЕОС.
И замер, увидев ее.
Зачем Ширли Кумс понадобилось в суд?
ГЛАВА 44
Аннабель и Калеб наконец прибыли в городок, где Стоун и Дэнни сошли с поезда. Аннабель провела стремительную рекогносцировку крошечного городского центра и затем нашла себе место за стойкой ресторана. В зальчике уместилось еще несколько человек, все мужчины. Аннабель доброжелательно им улыбнулась — могут пригодиться.
— Откуда вы приехали? — спросила ее официантка, наливая кофе.
— Из Винчестера, штат Виргиния.
Ответа Аннабель было вполне достаточно, чтобы вызвать к себе доверие официантки.
— У меня в тех краях родственник живет. Коневодческая ферма.
— Прелестные места, — согласилась Аннабель, потягивая кофе и делая заказ. — Похожи на здешние, только не такие гористые.
Тихо засмеялся сидящий рядом мужчина — рослый и широкоплечий, в клетчатой рубашке, джинсовой куртке с изображением Дейла Эрнхардта-старшего «Устрашителя»[15] и до дыр изношенных ботинках.
— Разве где-то может быть гористее, чем у нас?
— А вы бывали в Скалистых горах? — спросила Аннабель.
— Нет, мэм, увы.
— Они много выше здешних, однако далеко не такие красивые. Серые и мрачные, с ледниками на вершинах. Деревьев почти нет. А ваши горы лесистые и зеленые.
— Вы здесь проездом или подыскиваете участок? — спросила вернувшаяся официантка, ставя перед Аннабель заказ.
— Ни то ни другое. Я кое-кого ищу. Может, вы его видели?
Официантка и сосед Аннабель переглянулись.
— А кого? — осторожно спросил мужчина.
— Моего бывшего мужа. Сукин сын соскочил из города, зажав алименты на двоих детей за целый год.
— Сволочь, — процедил мужчина. — Как он выглядит?
Аннабель описала внешность Нокса.
— Похоже, именно он приставал тут вчера с вопросами, как раз под конец моей смены, — сказала официантка. — Федерал. По крайней мере так представился. Мне он не понравился.
— Он и есть федерал, — подтвердила Аннабель. — И я точно знаю, что Дядя Сэм ему платит достаточно, чтобы дети были одеты, обуты и накормлены. Вроде он на каком-то задании в этих краях. Вот почему я здесь. Устала от мужа, который приезжает и уезжает, когда ему заблагорассудится. Представляете, ему настолько на нас наплевать, что я даже не в состоянии купить приличное лекарство сыну!.. У мальчика тяжелая форма астмы.
— Сволочь, — повторил мужчина в джинсовой куртке, сосредоточенно жуя печенье.
— Если он вам встретится, ничего не говорите, — предупредила Аннабель. — Он вооружен и не задумываясь начнет стрелять. Совершенно себя не контролирует. Поверьте, уж я настрадалась.
— Он вас бил? — спросил джинсовый, приподнимаясь с табурета, слишком маленького для его обширного зада.
— Только осторожнее с ним, — повторила Аннабель.
— И как вы намерены действовать? — спросила официантка, проявляя жадный интерес к этой человеческой драме.
— Найду гада и выставлю счет. — Аннабель передала ей клочок бумаги. — Увидите, пожалуйста, звякните мне по этому номеру.
Официантка кивнула.
— Мой бывший устроил мне такую же подлянку. Я потратила восемь лет, но выгрызла у него свои деньги.
— Надеюсь, и мне повезет. Где здесь можно остановиться?
— Главное, не селитесь в мотеле «У Скипа» чуть дальше по улице, — ответила официантка с неясной улыбкой.
— Почему?
— Он как раз там и остановился, милочка. Во всяком случае, когда он спрашивал, я его туда направила. Попробуйте «У Люси» на другом конце города. У нее всегда найдется чистая комната.
— Спасибо. «У Скипа», говорите?
— Совершенно верно, милочка.
Официантка взяла заказ из окна выдачи и поставила перед Аннабель.
— И как вы собираетесь прижучить этого скунса?
— Захватила с собой приятеля, — понизив голос, сообщила Аннабель. — Он тоже работает на правительство: выводит на чистую воду федералов, которые, как мой, делают гадости.
— Черт! — не выдержал сосед в джинсовке. — И для этого держат целую службу? Неудивительно, что у нас охрененные налоги.
— Помолчи, Герки, — остановила его официантка. — Не видишь, у молодой леди несчастье?
— Извиняюсь, мэм.
Герки потупил взор и вгрызся в пирожок.
— Значит, вы точно собираетесь прижать этого хорька? — страстно спросила официантка.
— Ну. Просто позвоните, если увидите.
Аннабель доела и заказала с собой для Калеба.
Она вышла из закусочной, осторожно осматриваясь, нет ли поблизости Нокса. Добралась до микроавтобуса и рассказала Калебу, как все прошло.
— По всей видимости, он остановился в мотеле «У Скипа». Мы осторожно туда подъедем и попробуем проверить, там ли он. Так или иначе, я завела себе здесь влиятельных друзей.
Калеб с беспокойством глянул на блюдо с едой.
— Все жареное.
— Извини, Калеб, там больше ничего нет.
— Что, даже йогуртов? Или фруктов? Знаешь, какой у меня холестерин? И сахар частенько выше нормы. Да я буквально в любую минуту могу упасть замертво!
— Это закусочная, Калеб. Туда ходят огромные мужчины пожирать огромные ростбифы, и никаких фруктовых салатов, понял? Разве это для тебя новость, старина Калеб? Злой Голодный Страшный Калеб?
Калеб мрачно воззрился на нее.
— Ладно, какая теперь разница. Все равно мы едем на верную смерть.
Он скорчил гримасу и с хрустом вгрызся в сочный жареный окорок.
ГЛАВА 45
В приемной суда было пусто. Стоун с минуту подождал, рассматривая коробки у стены, затем снял одну сверху и заглянул внутрь. Коробка была набита юридическими документами. Видимо, это была та партия документов по перерегистрации угледобывающих компаний, о которой упоминал судья Мосли. В лежавшей на штабеле грузовой декларации значилось восемьдесят коробок.
Услышав шаги, Стоун быстро вернулся к большому столу посреди комнаты. Буквально через минуту из внутренней двери вышла Ширли Кумс, уткнув глаза в ворох бумаг у себя в руках. Она оторвалась от документов и вскрикнула, увидев неподвижно стоящего Стоуна.
— Вы меня напугали!
— Вы секретарь суда?
— Помощник судьи, — ответила она с презрительной холодностью. — Вот уже четыре года. Что? Не похожа?
— Я был у Вилли. Он идет на поправку.
Ширли стала раскладывать бумажки у себя на столе.
— В ближайшее время я к нему съезжу.
«Свежо предание».
— Перед зданием стоит «кадиллак» с престижным номерным знаком.
— ЗЕОС?
— Да.
— Это машина судьи Мосли.
— А что значит ЗЕОС?
— «Здесь едет окружной судья».
Сказала она это таким тоном, будто Стоун полный идиот, раз сам не догадался.
— Кстати, вы нашли что хотели в трейлере Вилли?
— Простите?
Стоун пояснил:
— Думаю, вы оставили там пузырек тайленола. Я захватил его с собой, но потом потерял.
Он с минуту остро смотрел на нее, затем потер затылок.
«Почему же она хитрит?»
Ширли распахнула глаза.
— Я там ничего не оставляла.
— Точно?
— Точнее некуда. Я принимаю ибупрофен. С тех пор, как случился этот ужас с тайленолом.[16]
— Вилли считал, что в пузырьке еще оставались таблетки, но когда я этот пузырек нашел, он был пуст. А теперь еще и пропал. Кому-то понадобился.
