Джеффри Арчер - Говорить ли президенту?
Как и многие из присутствующих, Марк был потрясен этим страстным порывом. Он беседовал с весьма сведущими политическими обозревателями, и у него создалось впечатление, что уж кто-кто, а Брукс не станет поддерживать президента: помимо личной неприязни, он был одним из главных противников Кейн по ряду конституционных вопросов и выступал против назначения ее ставленников Гейнсуорта и Карсвелла в Верховный суд.
Слова попросил сенатор Харрисон, мужчина с неброской внешностью горожанина и с изысканными манерами.
— Не соблаговолит ли досточтимый сенатор из Массачусетса освободить трибуну?
Брукс кивнул председателю.
Харрисон обратился к коллегам негромким, но твердым голосом:
— Законопроект полностью отрицает понятие самозащиты. Единственной уважительной причиной владения револьвером, дробовиком или винтовкой согласно законопроекту можно считать спорт. Но я бы попросил досточтимых коллег из промышленных штатов на минуту — всего лишь на минуту, не более, — представить себе положение семьи фермера в Айове или поселенца на Аляске: им оружие в доме необходимо, чтобы защищаться. И спорт тут ни при чем. По-моему, они имеют на это право. Ибо в стране — как в городской, так и в сельской местности — нарастает разгул беззакония. Вот вам и корень зла — беззаконие, а вовсе не количество огнестрельного оружия в личном владении. Конечно, с ростом беззакония увеличивается и число преступлений, совершаемых при помощи огнестрельного оружия. Но в преступлениях повинно не оружие: в них повинны люди. Чтобы бороться с преступностью, необходимо доискаться до ее первопричины, а не пытаться отобрать оружие у людей, которые привыкли пользоваться им на законном основании. Как говорится, «если владеть оружием — преступление, владеть им станут лишь преступники».
Сенатор Торнтон из Техаса, тонкий, сухощавый, с жирными черными волосами — Марк помнил его по ресторану мистера Смита, — начал было выражать согласие с сенаторами Декстером и Харрисоном, как вдруг вокруг циферблата часов, висевших в том конце палаты, где сидел Марк, вспыхнули шесть лампочек, и шестикратно прозвенел звонок, возвещая окончание утреннего заседания. «Утренний час», длившийся с двенадцати до двух пополудни, был оставлен для подачи петиций, выписок из документов законопроектов и резолюций, а также отчетов постоянных комитетов и специальных комиссий.
Сенатор Кемп посмотрел на часы.
— Простите, сенатор Торнтон, но уже полдень, утреннее заседание закончено, так что некоторых из нас ждут на обсуждении законопроекта о чистом воздухе, которое назначено как раз на это время. Может быть, возобновим прения в 2.30? Все, кто сможет освободиться к этому времени, встречаются здесь. Надо закончить обсуждение этого законопроекта как можно скорее — ведь мы все еще надеемся проголосовать его на этой сессии.
Зал заседаний опустел в течение минуты. Актеры проговорили свои роли и исчезли со сцены. Остались лишь те, кто готовил театр к вечернему представлению. Марк спросил дежурного офицера, как найти Генри Ликхэма, второго директора, с которым ему предстояло повидаться. Стоявший в дверях служитель в парадной синей униформе Службы безопасности сената указал на невысокого толстяка с усиками-ниточкой над верхней губой и широким, открытым лицом — он удобно устроился на одном из сидений в дальнем конце зала и, просматривая бумаги, делал какие-то записи. Марк направился прямо к нему, не зная, что за каждым его движением следит пара внимательных глаз за черными очками.
— Меня зовут Марк Эндрюс, сэр.
— Ах, да, аспирант. Я через минуту освобожусь, мистер Эндрюс.
Марк присел и стал ждать. Мужчина в темных очках вышел через боковую дверь.
— Ну что ж, мистер Эндрюс, может быть, пообедаем?
— Прекрасная мысль, — ответил Марк.
Его отвели в цокольный этаж, где в комнате Г-211 располагалась сенаторская столовая. Марк вполне правдоподобно польстил Ликхэму — тяжелая работа у штатного директора комитета: сколько приходится предусмотреть, а почет и известность достаются другим. Генри Ликхэм с готовностью согласился. Оба выбрали блюда из заданного меню; так же поступил и человек, сидевший через три стола и внимательно за ними наблюдавший. Марк сказал директору, что напишет диссертацию о законопроекте о владении оружием, если тот станет законом, и хотел бы получить интересную информацию, которую не почерпнешь из газет.
— Поэтому, мистер Ликхэм, — заключил он, — мне и посоветовали обратиться к вам.
Толстяк просиял; он был польщен — на это Марк и рассчитывал — и охотно пошел навстречу.
— Я знаю об этом законопроекте и о политических деятелях, которые им занимаются, решительно все.
Марк улыбнулся: в спецсеминаре в Йеле он изучал Уотергейтские слушания, и сейчас припомнил слова Энтони Уласевича, в прошлом детектива нью-йоркской полиции:
— К чему устанавливать прослушивающие устройства? Не стоит труда. Политики и чиновники охотно расскажут вам по телефону решительно обо всем, могут даже прислать информацию по почте, причем кому угодно.
Сенатор Сэм Ирвин из Северной Каролины, председатель комитета, упрекнул его в том, что он недостаточно серьезно относится к комитету, пытаясь обратить все в шутку.
— Это не шутка — это правда, — ответил Уласевич.
Марк спросил, кто из одиннадцати сенаторов комитета за законопроект. На утреннем обсуждении присутствовали лишь четверо. Изучив досье, Марк приблизительно знал, чего ожидать от каждого, но ждал подтверждения своим выводам.
— Среди демократов Брукс, Бердик, Стивенсон и Гленн проголосуют «за». Абурезк, Бэрд и Мойнихан себе на уме, но, возможно, все же поддержат законопроект, чтобы укрепить позиции правительства. Они уже проголосовали «за» в комитете. Единственный демократ, который может проголосовать против, — Торнтон. Вы слышали — он уже начал говорить в поддержку позиции Декстера — о правах штатов. Впрочем, молодой человек, для Торнтона это вопрос не принципиальный. Он, как говорится, хочет, чтоб и волки были сыты и овцы целы. Законодательство штата Техас поставило мощный заслон бесконтрольному владению оружием, так что Торнтон всегда может сказать, что настаивает лишь на независимости штатов в защите своих граждан от преступников. С другой стороны, в Техасе сосредоточены крупные фирмы, производящие огнестрельное оружие, — «Смит и Вессон», «ГКН Паудермет», «Харрингтон и Ричардсон» — и общегосударственный закон, ограничивающий владение оружием, больно ударит по их благополучию. Новая вспышка безработицы. Пока компании продают свою продукцию за пределами штата Техас, они кажутся вполне безобидными. Так что Торнтон пытается убедить избирателей, что они могут производить оружие и бороться с ним в одно и то же время. Странные игры ведет этот господин. Что касается республиканцев, Матиас из Мэрилэнда поддержит законопроект. Он человек либеральных взглядов — я никогда не мог понять, что удерживает его в рядах этой партии. Макколлистер из Небраски против, равно как и Вудсон из Арканзаса. Харрисона и Декстера вы слышали. Они высказались весьма недвусмысленно.
Несмотря на то, что Харрисон — демократ, он знает, что его избиратели не потерпят закона, ограничивающего владение оружием, и если он поддержит законопроект, его попросту отзовут. Может, его накрутили в стрелковой ассоциации, трудно сказать; во всяком случае, его речь о самозащите прозвучала искренне. Он странный человек. Его тут все считают махровым консерватором, хотя никто по-настоящему не знает, что он собой представляет. Он в комитете недавно — сменил Спаркмэна, когда тот ушел в отставку. Темная лошадка.
Марк слушал не перебивая. Ликхэм наслаждался ролью специалиста, человека, который знает все обо всех и каждом. Обычно он часами просиживал в зале заседаний, не в силах произнести ни слова, лишь слушал, записывал и иногда шепотом на ухо что-то предлагал председателю. Только жена выслушивала его оценки, но не могла оценить их по достоинству. Ликхэм был счастлив встретить ученого, который пришел за материалом именно к нему.
— Декстер просто так и слова не скажет, а как ловок! Когда кончился срок службы Рибикоффа, президент выдвинула Эйба на должность посла по особым поручениям, но Декстер обошел его. До последней минуты никто не думал, что он победит. Как странно, что штат Коннектикут представляют двое республиканцев! Должно быть, накануне выборов все богатые ньюйоркцы перебираются в Стэмфорд. Как бы там ни было, между нами говоря, я сомневаюсь в чистоте его принципов. Знаете, сколько в Коннектикуте компаний, производящих оружие? Ремингтон, Кольт, Винчестер, Марлин, Штурм-Рюгер. Тем не менее сенатор Рибикофф все же проголосовал за контроль над владением оружием, но Декстер… в одной из компаний он владеет крупным пакетом акций, это ни для кого не секрет. Что-то его тревожит, он еще не пропустил ни одного заседания и все время мрачнее тучи.
