Андрей Завадский - Вечер потрясения
– Командира батальона ко мне, – рявкнул во тьму Белявский. – Живо! Доложить о потерях!
Пошатываясь, к полковнику подошел офицер в огнеупорном танкистском комбинезоне, с трудом сфокусировав взгляд на лице своего командира.
– Каковы потери? почему прекратили наступление, майор?
– Батальон уничтожен, все погибли, – безжизненным голосом произнес комбат, уставившись куда-то поверх головы полковника. – Мы больше не можем наступать! Мы все погибнем!
– Ваш батальон потерял лишь несколько машин, майор. Вы остановитесь только тогда, когда в баках закончится топливо, когда сгорит последний ваш танк, не раньше, майор! Вам это ясно? Вернитесь к своему подразделению. Приказываю продолжить атаку! Мы почти вышли на позиции противника!
Командир батальона не сдвинулся с места. Оглушенный взрывом, контуженный, он был подавлен и испуган, не понимая, что хочет от него этот человек, едва ли узнав вообще командира своего полка.
– К черту! – Белявский раздраженно сплюнул сквозь зубы, обернувшись к следовавшему за ним Смолину: – Подполковник, оставайся в "кашээмке". Я отстраняю майора от командования батальоном, и сам поведу танки в бой!
Злиться, кричать, грозить трибуналом было некогда, да и бессмысленно – офицер, так и не пришедший в себя, окончательно утратил связь с реальностью, погрузившись в свой внутренний мир и не понимая сути слов своего командира. Обойдя застывшего, точно манекен, комбата, Белявский бросился к стоявшему в нескольких метрах командирскому танку Т-90К, люки которого были распахнуты настежь, а экипаж энергично тряс головами в стороне от брошенной без присмотра боевой машины. Смолин что-то предостерегающе кричал вслед, но этого Николай уже не слышал.
– В машину, живо, – приказал полковник, хватая за воротник комбинезона оказавшегося на его пути танкиста. – Пошел, ну!!!
Контуженный, оглушенный солдат несколько раз моргнул, уставившись на командира полка, открыл рот, будто хотел что-то сказать, вдруг подпрыгнул, и, как подстегнутый, кинулся к танку, ловко вскарабкиваясь на башню и ныряя в люк наводчика. Следом за ним уже бежал механик-водитель, и полковник Белявский оказался последним, торопливо скользнув в проем люка и привычно захлопнув крышку, с глухим лязгом отделившую трех человек, экипаж боевой машины, от всего остального мира.
– Готовы? – Белявский поудобнее устроился в жестком кресле командира машины, покосившись на наводчика, незнакомого бойца, бледного, но вполне управляющего собой. – Вперед! Батальон, за мной!
Дизель В-92С2 взревел всей своей тысячью лошадиных сил, срывая с места боевую машину. Рядом, вливаясь в общий хор, заголосили моторы других танков – две дюжины боевых машин оставались на ходу, и теперь их экипажи, пришедшие в себя, спешили отомстить врагу за гибель товарищей.
– Хрена с два, – со злым задором произнес Белявский, вновь взглянув на своего наводчика. – Янки нас этим фейерверком не остановят! Мы раздавим их! Вперед!
Танки, срываясь с места, пролетали по пепелищу, оставляя в стороне, позади себя, искореженные "туши" других Т-90, оказавшихся ближе всего к месту взрыва чудовищной бомбы. Люди приходили в себя, сознавая, что они сами еще живы, как живы многие из их товарищей, и страх отступал, теснимый яростью. Полк продолжал наступление.
Луч бортового радара "Джойнт Старс" пронзал тьму, безошибочно обнаруживая вражеские танки и бронемашины, лавиной продолжавшие движение на юг. Это было похоже на партию в шахматы – генерал Камински со своего места видел расположение фигур, и своих и чужих, на доске, и, проявляя истинное мастерство полководца, точно умелый гроссмейстер должен был решить, как сделать ход, чтобы быстрее объявить противнику шах и мат, по возможности, не потеряв ни одной своей пешки.
– Сэр, противник продолжает наступление в полосе обороны второго батальона, – напомнил командующему полковник Стюарт. – Наши парни могут не выдержать.
Они сделали все, что могли, создав на пути русской лавины линию обороны буквально из ничего. И генерал Камински надеялся, что этот заслон выстоит перед ударом выдыхающихся врагов. В разведывательных батальонах Второго бронекавалерийского командующий не сомневался – у них достаточно огневой мощи, чтобы отразить атаку измотанных долгим маршем и постоянными атаками авиации русских. Большие опасения вызывала легкая пехота – разгромив ее, противник сможет выйти в тыл, получив свободу маневра. Но, кажется, русские выбрали для себя наименее выгодное направление.
– Генерал, сэр, отдайте приказ, – не унимался Стюарт. – Русские выйдут на наши позиции менее чем через час, если не задержать их!
Занесенный над горсткой американских солдат стальной молот стремительно падал вниз, чтобы растереть в порошок кое-как выстроенную оборону, и все понимали, чем это может грозить. Продвинувшиеся слишком далеко на север батальоны Десятой пехотной, несмотря на приказ об отступлении, остававшиеся глубоко на вражеской территории, окажутся под угрозой окружения, в железном кольце русских танков. И тогда генералу Камински придется бросить в бой свой последний резерв – шесть пехотных аэромобильных батальонов, ожидавших погрузки в вертолеты в Тбилиси.
Четыре с половиной тысячи десантников из Сто первой воздушно штурмовой, готовые хоть к черту в пасть, рвались в бой, но никто не верил, что им, выброшенным в чистое поле, удастся сдержать натиск тяжелых русских дивизий, хотя бы немного замедлить стремительный бросок. И тем более никто не верил, что после этого боя хоть кто-то из десантников вернется домой живым.
– Мы остановим русских сейчас, – решительно произнес Мэтью Камински. – "Апачам" атаковать вражеские танки! Направить туда эскадрилью "бородавочников" немедленно! Мы не подпустим их к пехоте, полковник!
Приказ, промчавшись по волнам радиоэфира, добрался до тех, кто должен был выполнить его, за несколько секунд. Пилоты группы штурмовиков А-10А "Тандерболт" меняли курс, выходя на указанную цель. А лейтенант Эдвард Танака, терпеливо дожидавшийся этого мгновения в бронированной капсуле пилотской кабины своего AH-64D "Апач Лонгбоу", не мешкал, подняв машину вверх, так что геликоптер подскочил над гребнем холма. Такой же маневр выполнили и остальные пилоты, заставляя взмывать над землей свои "Апачи" и "Кайовы", делая их видимыми для русских радаров.
– Цель в захвате, – доложил Джеймс Мерфи. Вынесенный над корпусом вертолета радар позволял вести поиск целей, не покидая укрытия, и теперь стрелку оставалось только сделать выстрел, безошибочно послав в цель одну из своих ракет. – Готов к атаке!
– Пуск!
Противотанковая ракета "Лонгбоу Хеллфайр" сорвалась с пилона, искрой мелькнув в сумраке, и Танака тотчас отжал от себя рычаг управления, заставляя вертолет снова нырнуть к земле. Ракета, снабженная комбинированной системой наведения, сделает все сама – инерциальная система управления, "запомнив" положение цели, выведет снаряд на нужную дистанцию, а там в дело вступит активная радиолокационная головка наведения, которую не обмануть ни дымовой завесой, ни иными приемами. Враг был обречен.
Ночной воздух прочертили следы десятков ракет, выпущенных в одном залпе. Кроме новейших AGM-114L с радарным наведением, таких, как выпущенная Эдом Танакой, на русские танки обрушились более старые "Хеллфайры" AGM-114К с лазерным наведением, выпущенные "Кайовами" и "Апачами" Второго бронекавалерийского полка. Стая противотанковых ракет накрыла колонну вражеских машин, мгновенно утонувшую в пламени.
Антенна радара дивизионного пункта управления "Овод-М-СВ" совершила еще один оборот, выпростав к горизонту нить радиолокационного луча, и на мерцающем круге экрана стали одна за другой, стремительно возникать пульсирующие точки. Их было много, и они были близко.
– Группа воздушных целей прямо по курсу, – почти кричал оператор радара. – Цели низковысотные, малоскоростные. Дальность восемь, высота – до ста метров. Это противотанковые вертолеты!
– Зенитной ракетно-артиллерийской батарее – огонь!
Полк мог противопоставить воздушному противнику немногое – всего три установки "Тунгуска-М" уцелели после первой схватки с авиацией врага, и запас ракет для них, как и снарядов для автоматических пушек, был на исходе. И все же зенитный дивизион, подпиравший спину наступавшим в первой линии танковым батальонам, делал все, что еще было возможно.
– Вижу цель, – докладывали операторы радаров мчавшихся вслед за танками "Тунгусок", ловя в конусы лучей "подпрыгивавшие" над гребнями холмов вражеские вертолеты. – Есть захват!
– Короткая! – звучали отрывистые приказы командиров машин, и, как только самоходки замирали, разворачивая навстречу скрывавшемуся в сумраке врагу массивные башни, следовала другая команда: – Ракетой – огонь! Пуск!
Ночь, окутавшая степь пеленой мрака, не была помехой для сошедшихся в смертельной схватке врагов – лучи радаров пронзали тьму, безошибочно отыскивая цели, и вслед им неслись рукотворные кометы, выпростав за собой огненные хвосты. Зенитные ракеты 9М311, выброшенные из раструбов пусковых контейнеров, закрепленных по бортам башен "Тунгусок", исчезали в сумраке, и только факелы твердотопливных двигателей сверкали, точно вспыхнувшие вновь звезды. А вслед им, обгоняя на лету, мчались ракеты 9М331 комплексов "Тор-М1", на скорости семьсот метров в секунду врезавшиеся в строй американских вертолетов, разрывая на куски винтокрылые машины.
