Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 5

– Черт, нет!

– Не стоит нервничать. Вспомните, какие задания давал вам Збаражский. Что было первый раз, когда вы встретились?

– Первый раз он сказал, что Елена в опасности. Сказал, что я сорвал какой-то вербовочный подход…

– Минутку – поднял палец генерал Габриелян – какой именно вербовочный подход?

– Он не сказал. Я его переспросил, а он сказал, что не говорил этого. Хотя он говорил.

– Хорошо, дальше. Он сказал, что вы должны поддерживать отношения с пани Еленой?

– Намеком. И дал билет на бал.

– Какой бал?

– В Константиновском дворце. Он сказал, что пани Елена там будет.

– И все?

– Все.

– Что было потом?

Граф Ежи добросовестно рассказал все, что было потом, исключая эпизод, когда царь Константин спросил его о том, нет ли у него послания от Государя. На детекторе об этом не спрашивали, и он не считал нужным поднимать эту тему сейчас. Упомянул о своей стычке с наследником, ныне Борисом Первым, о том как Елена чуть не угробила их на дороге. Что было потом он рассказывать не стал, но офицерам и так было понятно…

– Хорошо. Что было потом, на второй встрече?

Граф Ежи рассказал и про вторую встречу – и сразу заметил, как насторожились оба офицера.

– Кто из вас первым упомянул фамилию Ковальчек, вы или он?

Граф Комаровский немного повспоминал – многое уже забыл, многое, как вихрем унесло.

– Я.

– Точно вы?

– Точно.

– В связи с чем вы упомянули эту фамилию?

– Мы с Еленой были на дискотеке. Летающая тарелка. Там познакомились с этим паном, он показался очень подозрительным.

– Почему?

– Ну… Елена сказала, что он содомит…

– А откуда пани Елена знала, что он содомит?

Граф недоумевающе посмотрел на Кордаву

– Пан полковник, вероятно, вы ни разу не были в Варшаве. Там если ты содомит – скрывать это смысла нет, за это ничего не будет. Это же не армия**, тем более не гвардия. Он преподавал в университете, скорее всего, проявлял интерес к студентам, а не к студенткам, может и жил с кем-то. Об этом быстро становится известно.

– Понятно… – сказал Кордава с брезгливостью – жили, жили, вот и дожились. Значит, дело было на дискотеке. Вспомните тогда еще вот что – кто из вас предложил пойти на именно на эту дискотеку, вы или пани Елена?

– Елена.

– Вы точно уверены?

– Уверен. Я плохо знаю ночную жизнь Варшавы, в отличие от нее.

– Хорошо. Вы пришли на дискотеку и…

– Ну, Елена увидела знакомых, и мы туда пошли. Там Ковальчек и оказался. Потом мы танцевать пошли.

– То есть получается, что с Ковальчеком вас познакомила пани Елена, так?

– Не совсем… Он сам познакомился… как бы в той компании, она собралась вокруг него.

– Хорошо. А почему вы все-таки заподозрили неладное, ведь это было просто знакомство…

– Потом… Я пошел вымыть руки, голова кругом шла – и этот Ковальчек оказался в мужском туалете. Сказал, что приглашает меня в университет на какой-то дискуссионный клуб.

– Какой?

– Он не уточнил. Сказал, что просто собираются, обсуждают политику.

– А вы?

– Я отказался. Что мне там делать?

– Действительно, офицеру лейб-гвардии там делать нечего, сударь.

– А потом сказали об этом Збаражскому.

– Да… Елена мне сказала в машине, так, между прочим, что этот Ковальчек – содомит. Я еще больше убедился в том, что идти не следует.

– И Збаражский, как я понимаю, начал требовать от вас, чтобы вы пошли в этот клуб.

– Да.

– И вы отказались.

– Да.

– А он стал напоминать про пани Елену.

– Вы же знаете. Я все сказал на детекторе, к чему все это?

– К тому, что мы кое-что не понимаем. Концы с концами не сходятся. Вам это нужно не меньше чем нам – чтобы сошлись концы с концами.

– Я не понимаю, как это мне может помочь.

– Потом поймете. Пока нам просто кое-что надо выяснить. Получается, вы все-таки пошли в этот клуб.

– Да.

– Почему?

– Хотел кое-кого увидеть… – буркнул граф

– Не Ковальчека, это точно. Пани Елену? Вы поссорились?

– Да.

– Причина?

Граф Ежи откинулся на стуле, с вызовом посмотрел на сидящих напротив офицеров

– Наркотики – сказал Кордава – пани Елена принимала наркотики, и вы хотели, чтобы она прекратила это делать. Так?

И этого под полиграфом – не было.

– Откуда вы знаете?

– Другим бы не сказал – вам скажу. Вы напрасно, кстати, злитесь, пан граф. Вот что я, что Дро Арташесович – мы оба с Кавказа, и иногда тоже распирает. Но есть служба, и есть долг – личное забывается, чьи-то переживания никого не интересуют. До того, как начались погромы, варшавская сыскная полиция поделилась кое-какими материалами с петербургской. Был запрос относительно того, не состоите ли вы на оперативном учете как потребитель кокаина. Дальнейшее – несложно догадаться, сложить два и два. Как вы узнали, что Ковальчек торгует наркотиками?

– Проследил.

– За ним?

– За Еленой.

– Вы видели, как она покупает наркотик у Ковальчека?

– Да не так все было, Иезус-Мария! Я начал за ней следить, потому что знал, что она принимает эту дрянь, и хочет дальше ее принимать! Заметил, где она ходит, нанял машину, начал ездить за ней! У нее мотороллер, на машине сложно! Потом, когда Ковальчек пригласил меня – я сразу понял, что она к нему ходила, я там ее ждал, меня даже полицейский оштрафовал.

– Полицейский оштрафовал? – мгновенно перебил Дро Арташесович – за что?

– За неправильную парковку. Она загнала мотороллер прямо во двор, я не решился идти за ней. Темно уже было, это было на Ягеллонов, там постоянно проблемы с парковкой. Встал так, чтобы видеть, если она появится – а там оказывается знак. Ну и … полициянт.

Генерал Габриелян встал и вышел из модуля

– А дальше?

– А дальше. После этого сборища мы поговорили с Еленой. Опять поругались. Потом этот… пристал.

– Почему вы согласились проводить Ковальчека до дома? Как вы попали к нему в дом?

И снова – воспоминания – которые не радуют. Все же вспомнил.

– Вспомнил. Он мне сказал, что живет на авеню Ягеллонов, и попросил проводить. А там меня штрафанули, пся крев, я это место хорошо запомнил. Ну и… сложил два и два.

– Хорошо. Вы пришли домой к Ковальчеку. Он предложил вам наркотики? Или что-то еще?

– Да ничего он не предложил, пся крев! Это я ему предложил показать, где он эту дрянь хранит. Ткнул пару раз в унитаз физиономией – он и лопнул.

– И показал.

– Показал…

– А вы?

– А я все это в унитаз у него на глазах спустил.

Внезапно Кордава улыбнулся

– Верно, он сильно об этом сожалел. А потом вы сказали ему – если еще раз, то я тебя…

– Так точно.

– И ушли.

– Ушел. Ну я же сказал это, детектор должен был подтвердить.

– Что подтвердил детектор, это неважно, пан граф. Даже если вы говорите правду – обелить вашу репутацию можно только одним способом: узнать имя настоящего убийцы. А сделать это мы можем только здесь и сейчас с вами. Вы все еще не поняли? Подумайте сами – вам не кажется, что все это время вы были в центре какой-то грязной игры? Что вас просто сталкивали лбами с Ковальчеком. И занимались этим все окружавшие вас люди. Ваш отец пригласил вас в свой кабинет и познакомил вас со Збаражским. Пани Елена познакомила вас с Ковальчеком. Пан Збаражский шантажировал вас, чтобы вы сблизились с Ковальчеком. Потом пани Елена буквально вывела вас на Ковальчека как на наркоторговца. Кто-то очень сильно постарался, чтобы свести вас вместе. А для чего этот "кто-то" делал это – не задумывались? Может быть – чтобы убить и свалить вину на вас? А может еще что похуже? А?

– Не хотите ли вы сказать…

– Думайте сами.

– Этого быть не может.

– Может. Вам известна поговорка – предают только свои? Чужой не может предать, вы не повернетесь к чужому спиной. Как думаете – насколько пани Елена увязла в заговорщической организации?

– С тех пор как мы вместе – она ничего не сделала.

– Уверены? Вы с ней были двадцать четыре часа в сутки? Да тут и делать то ничего не надо было – надо просто было свести вас с ума, свести вас с нужным человеком, потом вывести из равновесия, чтобы вы начали делать глупости.

Видя, что граф Ежи еле сдерживается от того, чтобы кинуться – полковник предупредительно поднял руку

– Не стоит. У пани Елены нет одного – мотива. Сильно я сомневаюсь, что она способна хладнокровно играть на чужих чувствах ради каких то целей, пусть и неподлеглости Польши. Наркотики… она могла их просто купить. Был кто-то еще. Его мы и должны найти. Докажите невиновность пани Елены – не нам, самому себе.

Ох, как было трудно… Тем более ему, поляку и дворянину. Когда учился в кадетском корпусе – постоянно посещал карцер за драки, и считал это не наказанием, а какой-то даже доблестью. В его личном деле было записано совершенно суворовское "что в деле, что в непослушании лих". Но обучение в военном училище и служба в гвардейском полку все-таки научили его сдерживаться. И он сдержался. Хотя внутри – кипел.