Мировое правительство - Алекс Белл
Заседание открыл Олдрич. От чьего имени говорил представительный сенатор? Был ли он автором идеи или лишь проводил в жизнь указания своих хозяев? Этого точно не знал никто, да и не знает до сих пор. Олдрич имел много общих дел с Морганом, его любимица — белокурая, с кудряшками младшая дочь Мэри — была замужем за старшим сыном Рокфеллера, наследником империи. Все также знали, что у Олдрича имелись старинные друзья и партнеры по ту сторону Атлантики — среди членов правления Банка Англии. Вероятнее всего, Олдрич исполнял столь важную миссию, потому что только он в компании охотников за утками мог представлять всех заинтересованных лиц одновременно. Его речь была краткой и деловой:
— Джентльмены, спасибо, что откликнулись. Надеюсь, наша неделя утиной охоты пройдет удачно. Вы знаете, что этот отель и угодья на острове были любезно предоставлены нам их владельцем Джоном Пирпонтом Морганом. Как вы, безусловно, осведомлены, для него никогда не было ничего важнее, чем деловая репутация. Поэтому нам были переданы инструкции о том, что можно делать, а чего ни при каких обстоятельствах не следует. Вы понимаете, что наше собрание, преследующее, конечно, лишь самые важные и благородные национальные интересы, пронырливые репортеры и случайные свидетели могут попытаться очернить и даже преподнести как… ну, скажем, картельный сговор… незаконный, с их точки зрения… Поэтому, джентльмены, вот несколько простых правил. Во-первых, во время наших заседаний, и уж тем более за пределами этой комнаты, мы называем друг друга только по именам, без фамилий. Узнать фамилии, даже случайно, не должен никто. Во-вторых, каждое утро, примерно с полседьмого до девяти, мы действительно будем охотиться на уток. Да-да, я знаю, что некоторые из вас ни разу не стреляли из ружья и вообще предпочитают в такую погоду греться у камина со стаканчиком виски. Не беспокойтесь, от вас на охоте требуется только не перепутать, с какого конца у ружья находится дуло, остальное неважно. В-третьих, помните, что каждый из вас, по официальной версии, находится сейчас в каком-то другом месте, на отдыхе или в командировке. Даже ваши близкие друзья и члены семей до конца вашей жизни не должны узнать, что вы когда-либо были здесь. И еще если до окончания нашей работы произойдет что-то серьезное с вашей семьей или бизнесом, вы не сможете покинуть остров раньше срока: охрана здесь отменная и дежурит круглосуточно. Таковы инструкции его владельца, и я искренне надеюсь на ваше понимание. А теперь к делу. Мистер Варбург, расскажите о вашем видении плана более подробно.
Пол Варбург не был столь же уверенным в себе, как Нельсон Олдрич. Он происходил из богатой немецкой семьи с еврейскими корнями, а линия его родственников Шиффов уже целое столетие являлись ближайшими партнерами дома Ротшильдов. Но в Нью-Йорке, куда Пол решил перевести дела своей инвестиционной компании, его ждал холодный прием: здесь он не был своим, а его резкий немецкий акцент до сих пор резал слух присутствовавших. Невысокий, чуть сутулый и рано начавший лысеть в свои сорок лет, он чувствовал неловкость в компании старших по возрасту американских аристократов. Но в каждой его фразе отчетливо и ясно звучали точно сформулированные идеи, ради которых и созвали эту встречу. Его руки и голос слегка дрожали, но слова были наполнены природной энергией и даже страстью:
— Господа, я уверен, что мы движемся в правильном направлении. Однако слишком медленно. Сегодня утром в поезде я набросал на листке пять целей будущего Центрального банка Америки. Собственно, вам они известны. Борьба с кризисами, упрочение курса доллара и так далее. Но мы оставим эти цели для слушаний в конгрессе. Я долго думал, как следует сформулировать главную задачу. И я вспомнил, как однажды, в ответ на очередные обвинения в монополизме и манипулировании рынком, Рокфеллер сказал: конкуренция — это грех. Когда мы говорим о самом крупном бизнесе, это, безусловно, глубокая и правильная мысль. Так же должны рассуждать и мы. Только сильная единая структура национального масштаба, которая не отвлекается на ежедневную мелочную возню, может быть по-настоящему великой и эффективной. И стоять за ней должно не аморфное государство с часто сменяемыми и потому продажными чиновниками, а энергичные и мудрые профессиональные люди — финансисты, доказавшие, что именно они — лучшие в своем деле. Я обсуждал оптимальную структуру с Альфредом Ротшильдом, чей дед Натан стоял у истоков современной английской банковской системы. Он также уверен, что Центральный банк Америки может быть только частной организацией.
Вандерлип, обычно образец выдержки и интеллигентности, вдруг резко перебил Варбурга:
— Пол, я надеюсь, вы понимаете, что это — совершенная утопия и фантазии. Частный Центральный банк, который печатает чьи-то частные доллары США? Как вы это себе представляете? Правительство поднимет вас, а заодно и всех нас на смех. Даже Нельсон с его безграничными связями никогда не протащит это через конгресс.
Олдрич промолчал, не подтвердив и не опровергнув слова банкира, а лишь жестом попросил немца продолжить.
— Фрэнк, никто и не собирается преподносить это публике как частный банк. Он даже не будет называться банком. Это будет (в воздухе повисла напряженная пауза)… главный национальный резерв. Или, точнее, система, обеспечивающая финансовый резерв для страны в любой ситуации. Я бы добавил еще слово «федеральный». Оно вроде бы указывает на связь с государством и в то же время не несет никаких юридических обязательств. Вы можете назвать федеральным даже этот отель или кондитерскую лавку напротив него, и никто не запретит вам использовать это слово. Оно не запатентовано, так как по своей природе имеет разные смыслы и значения. Кроме того, не будем забывать, что люди вообще не понимают, как работает кругооборот денег и собственность на них. Нефть США ведь тоже принадлежит Америке, но все лицензии, заводы и месторождения принадлежат одному частному лицу. Такой же, государственной по форме, но на самом деле частной, должна быть и национальная банковская система. Итак, господа, я готов предложить название — Федеральная резервная система.
Реакции присутствующих не последовало, было слышно, как по комнате летают вялые осенние мухи, но седьмым чувством
