Мартин Смит - Парк Горького
— Ну а гильзы? — спросил Аркадий. — Их ведь не нашли.
— Может, он их подобрал?
— Зачем? Для определения оружия достаточно пули. Да, кстати, а почему вы решили, что стрелял один человек?
— Так все же выстрелы из одного пистолета!
— Совершенно верно. Но как убийца вынудил свои жертвы спокойно стоять, пока он расстреливал их в упор? Почему эти трое даже не пытались убежать? Но мы его поймаем! Вот сколько уже фактов набралось, а мы ведь только начали.
Оставшись один, Аркадий позвонил на Петровку и затребовал сведения о преступлениях с применением огнестрельного оружия в европейской части страны. Потом позвонил в школу. Ему ответили, что у товарища Ренько родительское собрание. Аркадий надел пальто и вышел.
Перекусив, Аркадий возвращается к себе в кабинет и начинает просматривать папки с делами о преступлениях с применением огнестрельного оружия, но никаких аналогий с убийством в парке не находит. Он отправляется в архив городского суда, где тоже не обнаруживает ничего полезного, и едет домой.
В спальне на столе возле стереопроигрывателя стояли два стакана и пустая винная бутылка. Аркадий снял пластинку с проигрывателя и в призрачном свете окна прочел название «Азнавур в "Олимпии"».
Зоя спала. Золотые волосы заплетены в косу, от простыни тянет запахом духов "Подмосковные вечера". Аркадий осторожно забрался под одеяло, но Зоя проснулась.
— Как ты поздно…
— Прости. Убийство. Даже целых три.
Он смотрел в ее мутные от сна глаза, пока наконец до нее не дошло, а потом она пробормотала:
— Хулиганье! Вот почему я предупреждаю школьников, чтобы они не жевали резинку. Сначала резинка, потом рок-н-ролл, лотом анаша, а потом…
— Что потом? — Он ожидал, что она скажет "секс".
— А потом убийство… — Ее голос затих, глаза закрылись. Скоро заснул и Аркадий.
2
Утром Зоя непрерывно осыпает мужа упреками вроде: "Ты получаешь сто восемьдесят, а я сто двадцать. Бригадир на заводе получает вдвое больше. А слесарь-ремонтник на стороне — втрое. Ни телевизора у нас, ни стиральной машины, ни тряпки себе новой купить. Мы ведь могли взять в КГБ списанную машину — все как-нибудь устроилось бы… Ты бы уже ходил в следователях при ЦК, если бы был поактивней в партии…" Тут же выясняется, что Зоя, хотя супружеских отношений между ними давно нет, принимает противозачаточные пилюли и близка со Шмидтом — "секретарем Зоиной комсомольской организации. Физкультурником". На служебной машине Аркадий подвозит жену до ее школы, а сам едет к Людину.
Людин поджидал его за столом, сияя самодовольством.
— Отдел криминалистики ради вас, товарищ следователь, горы перевернул, и обнаружилось кое-что интересненькое.
"Еще бы!" — подумал Аркадий. Людин затребовал целый склад химикатов.
— Начнем с того, что на одежде всех трех жертв обнаружились опилки и частицы гипса, а на брюках ПГ-2 еще и следы золота. Затем анализ показал, что на одежде кроме крови самих убитых имеются капли куриной и рыбьей. Далее, мы нашли на рукавах одежды мужчин и на пальто женщины в области груди любопытный налет, а в нем — следы углерода, животных жиров и дубильной кислоты. Иными словами, после того как трупы кое-где припорошило снегом, на них опускался пепел. Где-то неподалеку был пожар…
— Красильня! — воскликнул Аркадий.
— Она самая. — Людин не сумел сдержать улыбки. — Третьего февраля пепел горящей красильни падал на доброй половине Октябрьского района. Накануне снега выпало тридцать сантиметров, а с третьего по пятое — еще двадцать. Если бы снег на поляне не вытоптали, можно было бы найти порядочный слой пепла. Пожалуй, ваши убийства датированы, э?
— Блестяще! — искренне сказал Аркадий. — А без анализа снега теперь можно и обойтись.
— Засим, пули. Во всех — вкрапления одежды и частиц кожи убитых. Но пуля ПГ-1 Б имеет еще следы выделанной кожи, а на трупе никакой кожаной одежды или изделий не было.
— Следы пороха?
— На одежде ПГ-1 — ничего, на двух других есть, но слабые. В них, видимо, стреляли в упор.
— Нет, скорее, в ПГ-1 выстрелили раньше. Ну а коньки?
— На них ничего — ни крови, ни гипса, ни опилок. А коньки дрянь.
— Я не о том. На коньках часто выцарапывают фамилии. Вы бы не проверили?
У себя в кабинете Аркадий распоряжался:
— Вот тут наша поляна. Ты, — кивнул он Паше, — Чудовище. Вы, Фет, Рыжий, а вот Красавица. — Он поставил между ними стул. — Я — убийца.
— Но мы же говорили, что он мог быть не один? — перебил Фет.
— Не исключено. Но попробуем составить версию по фактам, а не наоборот. Итак, зима. Мы катаемся вместе на коньках. Мы — друзья или хорошие знакомые. А потом уходим с дорожки на поляну за деревьями. Зачем?
— Поговорить? — предположил Фет.
— Перекусить! — воскликнул Паша. — Это хорошо! Побегаешь, а потом пирожок или бутерброд с сыром. И залить из бутылочки.
— Вот я и принес подзакусить, — продолжал Аркадий. —
И полянку выбрал удобную. Мы отдыхаем, выпили немножко, нам хорошо.
— И тут вы нас убиваете? Стреляете сквозь карман пальто? — спросил Фет.
— Так можно заодно и себе ногу оцарапать, — вмешался Паша. — Вы ведь о коже на пуле думаете, Аркадий Васильевич? Если вы закусь принесли, так не в карманах же! В сумке небось. Кожаной.
— И достаю угощение из сумки.
— А мне и невдомек, зачем это вы сумку так высоко приподняли, прямо напротив моей груди. Меня первым, я ведь мужик дюжий. Пиф-паф! И кончен бал.
— Вот именно. Потому-то на этой пуле — частички кожи, а на пальто Чудовища нет следов пороха. А дальше я уже в дыру стреляю.
— Рыжий и Красавица пистолета не видят! — Паша судорожно кивал от возбуждения. — И не понимают, что произошло.
— А я поворачиваю сумку к Рыжему. — Аркадий наставил палец на Фета. — Пиф-паф! У Красавицы теперь есть время закричать. Но я почему-то знаю, что она не закричит, не убежит. И убиваю ее. А вам стреляю обоим в рот.
— Чтобы уж наверняка прикончить, — кивнул Паша.
— А грохот выстрелов? — перебил Фет раздраженно. — Да и выстрелом в рот не приканчивают.
— Молодец! Значит, я стреляю по другой причине, и к тому же веской, если уж рискую стрелять еще два раза.
— Но по какой?
— Если бы я знал! — вздохнул Аркадий. — Потом достаю нож, срезаю ваши лица, кончики пальцев — наверное, ножницами. И складываю все это в сумку.
— И гильзы в сумку летели! — догадался Паша. — Потому мы их и не нашли на поляне.
— А время какое я выбрал?
— Вечер. Поздний, — ответил Паша. — Меньше риска, что кто-нибудь еще свернет с дорожки на поляну. Может, шел снег, он глушит звуки. И вы уходите из парка под завесой темноты и снега.
— Которая мешает увидеть непрошеным свидетелям, как я бросаю сумку в реку.
— Река же давно замерзла, — возразил Фет, опускаясь на стул.
— А, черт!
— Пошли пожуем чего-нибудь, — сказал Аркадий. Впервые за два дня у него появился аппетит.
В столовой у станции метро напротив прокуратуры для следователей держали особый столик.
— Так мне еще раз поговорить с лоточницами? — спросил Паша, подцепляя на вилку кружок колбасы. Они одно твердят: надо гнать из парка цыган.
— А ты и с цыганами потолкуй, — сказал Аркадий. — И узнай, какую музыку ставили на катке.
К их столику подошел Чучин. Хоть и старший следователь по особо важным делам, а сплошная серость. Он сказал Аркадию, что звонил Людин. Сообщил фамилию, выцарапанную на женских коньках.
Аркадий пробирался по сложному лабиринту "Мосфильма". Внезапно он увидел яблоневый сад, купающийся в мягком золоте осеннего заката. Мужчина в элегантном костюме начала века читал под яблоней, а позади него под распахнутым окном в единственной стене несуществующего дома виднелся рояль, на котором стояла керосиновая лампа. Вдоль стены прокрался на цыпочках другой мужчина в грубой одежде и картузе, достал револьвер, прицелился…
— Боже мой! — вскрикнул читающий и подскочил.
Но что-то не получилось, и начали снимать новый дубль. Аркадий тем временем отыскал взглядом реквизитора: высокая, темные глаза, матовая кожа, каштановые волосы собраны в узел на затылке.
— Боже мой! Как вы меня испугали! — Читающий подпрыгнул и заморгал, увидев поднятый револьвер. — У меня и так нервы расстроены, а тут еще вы со своими дурацкими шутками!
— Перерыв! — объявил режиссер и удалился. Съемочная площадка мгновенно опустела, и только высокая девушка осталась, чтобы накрыть чехлом садовый столик и скамью. Только теперь Аркадий обратил внимание, как плохо она одета — все штопаное-перештопаное.
— Ирина Асанова? — спросил он.
— А вы кто такой? — Низкий красивый голос, сибирский выговор. — А-а! Ну, пропал перерыв. Закурить у вас не найдется?
