Александр Ачлей - Палач. Наказание как искупление
«Для этого надо хотя бы года два побегать по горам Кавказа, где от твоей прыти и навыка зависит жизнь», — подумал Артемьев, открывая дверь в одно из тихих кафе, спрятавшихся между двумя каналами и мостом. Он быстро прошел в туалет, благо у итальянцев подобное поведение не вызывает никакой реакции. Разглядывая себя в зеркале, он вспомнил, как много лет назад впервые оказался в Риме, и ему вдруг захотелось облегчиться. Он начал лихорадочно искать привычные указатели общественного туалета, но нигде их не находил. Желание становилось все нестерпимее (давало знать о себе вино, выпитое в изрядном количестве за обедом), а заветной таблички нигде не было. Окончательно отчаявшись, он обратился к прохожему итальянцу и на смеси русского, английского и языка жестов объяснил свою проблему.
Итальянцы — народ сочувствующий. Прохожий взял его за руку, завел в первый попавшийся бар и провел в туалет. Удовлетворенный Артемьев тут же предложил своему спасителю пропустить по стаканчику граппы, что было принято новым знакомцем с пониманием. Именно тогда, во время их неторопливой беседы, Артемьев узнал, что общественных туалетов в Риме, как, впрочем, и во всей Европе, не так уж много, особенно в центре городов, а многочисленные туристы пользуются услугами ватерклозетов баров, кафе, ресторанов и магазинов. При этом не обязательно после этого что-либо заказывать или покупать, как не обязательно за эту услугу платить, хотя какую-то мелочь можно бросить в специально предназначенную для этих целей копилку. Что касается окружающих, то на вас никто не обратит внимания, поскольку это абсолютно естественное поведение.
«У нас же до сих пор, куда ни зайди, обязательно смерят презрительным взглядом. А в магазинах — так вообще не поймут», — Артемьев привел себя в порядок, после чего вышел в зал, сел за столик, заказал сухого белого вина и минеральной воды и стал обдумывать дальнейшие действия.
«Пока светло, на виллу идти опасно. Полиция уже наверняка опросила посетителей Al Gazzettino. Совершенно очевидно, что у них есть и мой фоторобот. Гостиницу они вычислят. Благо там я не оставил никаких следов. Все документы и деньги дома у Сандры. Вот же кого вовремя послал Господь! Правда, портье меня, по всей видимости, опознает. И, скорее всего, сообщит о тех двоих, с кем я встречался накануне этих событий. А это уже не очень хорошо. На них у меня и была надежда. Что же делать теперь? Ну ладно, отсижусь на вилле у Сандры. А дальше что? Что я могу ей доверить, а что — нет? Одно дело — переспать с симпатичным русским, совершенно другое — помочь выбраться из дерьма заезжему киллеру, который к тому же завалил в свое время ее собственного папеньку», — свои не очень оптимистичные мысли Артемьев разбавлял глотками вина.
Он просидел в этой тихой харчевне до самого вечера, так ничего дельного и не придумав. Поймав на себе вопросительный взгляд официанта, Артемьев понял, что пора уходить. Он медленно рассчитался по счету, не оставив больших чаевых (еще запомнят, не дай Бог), и вышел на улицу. Город жил своей жизнью. По многочисленным каналам торжественно проплывали украшенные фонарями гондолы, чистенькие катера-такси и переполненные восторженными и уставшими за день туристами вапоретто.[2]
Артемьев взял водное такси и направился в район, где находилась вилла Сандры. Подойдя к воротам дома, он не заметил ничего необычного. Собак, охранявших его в отсутствие хозяев, нигде не было видно. А это означало, что вышколенная прислуга ожидала его прихода и не выпустила доберманов на двор. Он еще раз мысленно поблагодарил Сандру за гостеприимство, открыл калитку и направился к дому. Массивная входная дверь легко поддалась его напору, он зажег свет, прошел в просторную прихожую и наклонился было, чтобы снять обувь, как вдруг нутром почуял что-то неладное… Но отреагировать уже не успел…
Глава III
Венецианская резидентура
(Венеция. 2016)
Лана вернулась в номер как-то подозрительно быстро. Он-то, наивный, надеялся, что у него есть хотя бы час на отдых от этого нескончаемого приключения, которое его уже стало порядком утомлять.
— Что так быстро, солнце мое?! Или у тебя, как у Джеймса Бонда, в часы «Ролекс» вмонтирован факсимильный аппарат, по которому ты успела получить все необходимые инструкции?
Но Лане было явно не до шуток. Она была всерьез чем-то озабочена.
— Артемьев исчез.
— Откуда это известно? — Дин отреагировал сразу.
— Я связалась с нашими здесь, в Венеции. Они сами в недоумении. Они встречались с Артемьевым несколько дней назад. И вроде бы обо всем договорились…
— Обо всем — это о чем? Поподробнее, пожалуйста. Не забывай, что я все-таки руководитель нашей «Красной капеллы».
— Тебя пока еще никто не утвердил, — Лана произнесла это на автомате, не особенно вникая в смысл сказанного. Но для Дина этого было достаточно. Он резко поднялся, нарочито медленно и тщательно оделся, после чего покинул номер, оставив Лану наедине со своими мыслями.
Дин решил пройтись по старому городу. В первый раз он побывал здесь лет 30 назад. С первой женой и маленькой дочуркой, в которой до сих пор души не чаял. Ей тогда едва исполнилось четыре годика. Сидя во время всей многочасовой прогулки на шее Дина, она нудно просила родителей купить ей что-нибудь в этом сказочном городе. Теперь она стала совсем взрослой, вышла замуж, жила в Московии и активно занималась кинопрокатом арт-хаусных фильмов. Дин ее безумно любил. Она была ему самым близким другом. С ней он мог разговаривать на любые темы. Жаль только, что виделись они редко. У каждого была своя насыщенная жизнь. И ничего плохого в этом не было. Дин не переставал улыбаться, вспоминая о той их прогулке, во время которой он понял главную особенность Венеции, ту, что так поразила его тогда: в городе не было машин и светофоров, подземных переходов и привычных «полосатых зебр», здесь не раздавались сигналы клаксонов и не слышен был визг тормозов. Никто не стремился перебежать улицы и проспекты в неположенном месте, поскольку собственно улиц в городе не было. Зато было много каналов, мостов и переправ. Народ носился по всему этому водному царству на катерах, моторных лодках, гондолах и вапоретто, которые выполняли здесь функцию общественного транспорта. Дочери они тогда все-таки купили какого-то мишку, что, правда, не доставило ребенку особой радости. Маленький был слишком, наверное.
На Лану Дин абсолютно не обижался. Он вышел из номера скорее для того, чтобы дать ей возможность обдумать создавшуюся ситуацию. Пока (и это правильно) он не утвержден центром, она действительно все проблемы должна решать самостоятельно. То, что Гондалев не будет возражать против задуманной им схемы, Дин не сомневался. Они знали друг друга тысячу лет, не раз участвовали в одних операциях, так что его утверждение старшим группы — это всего лишь формальность. Тем не менее формальность важная. Поскольку именно это предопределило бы его статус во время встречи с представителями местной резидентуры. А то, что такая встреча должна состояться в ближайшее время, у него сомнений не было.
Минут через 15 до Ланы дошло, что она ляпнула Дину. Но сейчас не это было главным. Пропал Артемьев. Возникла нештатная ситуация. Это беспокоило. Ей нужны были срочные инструкции из Екатеринбурга. План, предусматривающий эвакуацию Артемьева из Италии (тот, что Дин обсудил с Бенетти), требовал совершенно конкретных действий. И любое отклонение от него могло вызвать подозрение со стороны итальянских спецслужб. А потому Лана решилась. Она набрала со своего телефона прямой номер Гондалева. После минутного объяснения тот сухо сказал: «Жди указаний», — и положил трубку. Через 10 минут она получила SMS. Инструкция была абсолютно четкой и ясной. В четыре часа пополудни они с Дином должны были прийти на встречу с кем-то на набережную в районе площади Сан-Марко. И все бы хорошо. Только вот Дина нет.
Волноваться ей, правда, долго не пришлось. Через пару часов дверь в номер открылась. На пороге стоял довольный и великодушный Дин, который протягивал Лане букет восхитительных фиалок. В 15.30 они вышли из гостиницы и направились в сторону центральной площади города. На набережной Лану задел моложавый красивый мужчина лет 45. Извинившись на чистом русском языке, он пригласил соотечественников выпить по чашечке кофе прямо здесь, на набережной, у среза воды, и полюбоваться вечерним солнцем и заливом. Через десять минут к ним присоединился еще один человек. Со стороны все выглядело как невинная встреча старых знакомых, которые были рады видеть друг друга вдали от родины.
Юрий Петрович как старший взял на себя обязанность проинформировать Дина и Лану о случившемся.
— Пару дней назад мы встречались с Артемьевым, о чем и доложили главе нашей резидентуры Константину Сергеевичу. Тот решил, что на следующую ставку, во время которой должны быть переданы особо важные материалы Тауберга, он пойдет сам. И такая встреча состоялась. Они с Артемьевым пересеклись на набережной, после чего пошли пообедать в небольшой трактирчик Al Gazzettino. Что там произошло — можно только догадываться. Через полчаса в трактире началась стрельба. В результате посетители в панике разбежались, а в кафешке остались четыре трупа: гражданина Австрии и трех итальянцев, выходцев из Кампании и Калабрии, — Юрий Петрович немного разволновался и, дабы успокоиться, отпил глоток минеральной воды без газа, чисто по-европейски. После чего спокойно продолжил повествование: — Убитым австрийцем оказался наш «резак»,[3] царство ему небесное…
