Сёйте Мацумото - СРЕДА ОБИТАНИЯ
Тадокоро… Нэмото вдруг вспомнил человека с такой же фамилией. Нет, нет! Никакой связи между ним и этим юношей быть не может. Тэцуо постоянно проживает в Сугамо, а его однофамилец — совсем в другом районе. Нэмото отбросил эту случайную мысль и стал думать о Таэко.
Таэко поступила необдуманно. Если бы она попросила кого-то другого посетить Мориту, не всплыла бы теперь её связь с Тэцуо. Наверно, ей показалось проще послать к Морите своего любовника. Меньше хлопот. Но зачем ей понадобилось выяснять поведение Хацуко в Гонконге? По своей ли инициативе она действовала?
Нэмото подозревал, что Таэко и Тэцуо были в интимных отношениях и Таэко страшно боялась, что её муж Рёсабуро может об этом узнать. Почему бы в таком случае не предположить, что Хацуко случайно узнала об их связи? Её собственная связь с Яманэ способствовала более острому восприятию аналогичных ситуаций, и Хацуко вполне могла уловить что-то по поведению Таэко, которая довольно часто с ней встречалась. Но Хацуко, видимо, не собиралась делиться своим открытием ни с Идохарой, ни с Рёсабуро. Узнав, что и у Таэко появился любовник, она ощутила, наверное, большую уверенность и в своих амурных делах. Другое дело Таэко: догадавшись, что её тайна стала известна Хацуко, она поняла, что отныне жена Идохары, которая и прежде ею помыкала, теперь вообще не даст ей житья.
Таэко кое-что было известно о Яманэ и Хацуко узнав, что они в одно и то же время были в Гонконге, она отправила Тэцуо к Морите выяснить кое-какие любопытные детали. Другого способа противостоять Хацуко она не видела.
Однако стройная цепь догадок Нэмото рушилась по одной причине: почему, собственно, Таэко отправила Тэцуо к спортивному репортёру? Ведь ей не было известно, что Морита ездил в Гонконг и собирал информацию о Яманэ и Хацуко. Но, может, она у кого-то узнала об этом? У кого? Интуиция подсказывала Нэмото, что здесь не обошлось без Кураты. Видимо, в разговоре с Таэко она намекнула на встречи Яманэ и Хацуко в Гонконге, но подробно рассказать об этом не решилась, отослав её к Морите. Теперь становилось понятным, почему Таэко направила своего возлюбленного к спортивному репортёру.
* * *Размышления Нэмото прервал телефонный звонок Хорикавы — бывшего унтер-офицера, с которым он однажды вечером случайно встретился у здания Восточной сталелитейной компании. Нельзя сказать, чтобы этот звонок доставил ему удовольствие.
— Господин капитан, извините, что нарушаю ваш покой, — дрожащим голосом сказал Хорикава.
— Послушай, раз и навсегда забудь старые привычки и зови меня Нэмото. — Нэмото разозлился: не хватало ещё, чтобы на коммутаторе узнали о его прежнем звании.
— Слушаюсь, господин… Нэмото! Не можете ли вы уделить мне несколько минут? Мне надо срочно с вами встретиться.
У Нэмото сразу испортилось настроение. Наверно, будет клянчить деньги, решил он. Прежде Хорикава был примерным жандармским унтер-офицером, и Нэмото тепло относился к нему, несмотря на разницу в званиях. Но теперь он стал обыкновенным ночным сторожем, основательно потрёпанным жизнью. Нэмото по собственному опыту знал, каково приходилось бывшим жандармам после поражения в войне. И ему было неприятно, что этот когда-то примерный унтер превратился в жалкого попрошайку.
— Сегодня не могу, — ответил Нэмото.
— Прошу вас, господин капитан… простите… э… господин Нэмото! Уделите мне хотя бы десять минут. Если вы заняты, я могу зайти к вам в контору.
«Не хватало ещё, чтобы его видели в конторе, — подумал Нэмото. — Так и быть, на этот раз я ему дам немного денег, но предупрежу, чтобы в дальнейшем с такими просьбами ко мне не обращался».
— Хорошо, несколько минут я выкрою. Встретимся в кафе на Гиндзе. — Нэмото сообщил адрес.
— Премного вам благодарен, — сказал Хорикава, и Нэмото представил, как тот поклонился аппарату в телефонной будке.
Когда Нэмото вошёл в кафе, Хорикава уже ожидал его за дальним столиком. На нём был опрятный, но сильно поношенный костюм и, видимо, много раз стиранная белая сорочка. Завидев Нэмото, он вскочил со стула и по-военному отдал честь. На столе перед ним стояла недопитая чашка чаю. Во время их первой встречи Нэмото не смог как следует его разглядеть. Теперь он убедился, насколько постарел этот некогда подтянутый жандармский унтер-офицер: наполовину седая голова, глубокие поперечные морщины на лбу, тёмные мешки под глазами… Послевоенные трудности и бедность преждевременно состарили этого человека.
Хорикава вёл себя настолько угодливо, что Нэмото стало даже неудобно, и он подумал: «Как же изменился характер этого человека, а ведь в былые времена он смело высказывал своё мнение даже старшим по званию».
— Благодарю вас, господин капитан, простите… господин Нэмото, за то, что сочли возможным со мной встретиться. Не знаю, как вам и сказать, но у меня есть большая просьба.
— Говори же, мы ведь друзья, и нам нечего разводить межу собой церемонии. — «Значит, будет просить деньги», — решил про себя Нэмото.
— Одному человеку надо помочь.
— Кто он? Я его знаю?
— Вы должны его помнить, господин капитан. Правда, с тех пор много воды утекло.
— Он был у меня в подчинении?
— Нет, речь идёт о полковнике Тадокоро. Он тогда был начальником отдела военного имущества в министерстве военного снабжения.
— Да, да, припоминаю. — Перед глазами Нэмото всплыло круглое лицо с аккуратно подстриженными усами. Одновременно он подумал и о его однофамильце — Тэцуо, данные о котором получил сегодня утром.
— Так вот, полковник Тадокоро оказался в крайне, стеснённых обстоятельствах. Год назад у него был инсульт, и ему парализовало ноги. Детей у него нет, и жена вынуждена подрабатывать надомной работой, но этого на жизнь не хватает. До того как полковника хватил инсульт, он занимался сбором старья, но теперь и это ему не под силу.
Слушая Хорикаву, Нэмото вспоминал обстоятельства, которые свели его в ту пору с полковником Тадокоро. Он вновь подумал о том, не приходится ли Тэцуо — возлюбленный Таэко, родственником полковнику. Если да, то возникает довольно странная ситуация, поскольку накануне поражения в войне этот полковник поддерживал тесные отношения с Идохарой…
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ В МИНИСТЕРСТВЕ ВОЕННОГО СНАБЖЕНИЯ
— Каким образом ты познакомился с полковником? — спросил Нэмото.
— Он сейчас живёт в Урава, недалеко от моего дома, и я случайно узнал, что полковник ужасно бедствует. Это было в прошлом году. С тех пор я время от времени навещал его, старался утешить как мог. Полковник радовался, когда даже такой человек, как я, приходил к нему поболтать. Ведь болезнь приковала его к постели.
«В старой армии Хорикава не был подчинённым полковника. Он служил в жандармерии. Наверно, возможность помочь человеку, который в былое время занимал, с точки зрения Хорикавы, недостижимо высокий пост, доставляла ему особое удовольствие — теперь он мог чувствовать себя на равной ноге с полковником», — думал Нэмото.
Тогда, накануне поражения Японии, Нэмото поручили расследовать злоупотребления в отделе, который возглавлял полковник Тадокоро. Его подозревали в расхищении вверенного ему военного имущества. В этом оказалась замешанной целая группа офицеров, занимавшихся кражей и перепродажей грузовиков, автопокрышек, бензина, станков. Даже по скромным подсчётам Нэмото, они расхитили имущества на огромную сумму.
Расследуя это дело, Нэмото прежде всего вышел на Идохару, работавшего шофёром грузовика и развозившего военное имущество на склады. Нэмото рассчитывал начать с самого низа с тем, чтобы, приперев Идохару к стенке, постепенно вывести на чистую воду всё начальство. Нэмото лично допрашивал Идохару, предполагая, что его легче будет расколоть, но сверх всяких ожиданий Идохара оказался крепким орешком и категорически отказывался выдавать начальство. В памяти Нэмото до сих пор сохранился его словесный поединок с Идохарой.
«Да знаешь ли ты, что за такое вероломство тебе грозит смертная казнь? Сейчас, когда солдаты на фронте проливают кровь, когда им не хватает оружия, боеприпасов, снаряжения и каждая винтовка, каждая капля бензина нужны для победы над Америкой, ты разбазариваешь это имущество. Да японец ли ты в самом деле?! Сохранилась ли в тебе хоть капля военного патриотизма и духа служения империи?!» — кричал на него Нэмото. Но Идохара хранил молчание, и тогда Нэмото менял тон: «Я знаю, что ты действовал не по своей воле, а выполнял приказы начальства, и могу понять положение, в котором ты оказался. Конечно, тебе нелегко говорить о том, что случилось, но прошу тебя: ради родины, ради Японии расскажи всё без утайки, этим ты докажешь свою преданность императору. А я буду ходатайствовать перед судьями о смягчении тебе приговора. Постараюсь даже, чтобы твоё дело не направляли в военный трибунал. Давай забудем о наших воинских званиях и поговорим как друзья, как мужчина с мужчиной».
