Джеймс Монро - Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца
— Хорошие деньги, но очень тяжелая работа. И глупая к тому же. Вверх, вниз, вверх, вниз. То ли кто-то пойдет в постель, то ли не пойдет.
— А вы тоже занимались стриптизом? — спросил Крейг Марию.
— Нет, — покачала головой Мария. — У меня недостает для этого темперамента. И еще туда нужны томные девушки. Они выглядят более сексуальными. Я ни за что не смогу заставить себя быть томной.
Она болтала всю дорогу до Авиньона, и Крейг ей поверил.
Авиньон очаровал ее. Она проверила существование моста, о котором говорилось в песне, и то обстоятельство, что мост лежал в руинах, совершенно ее не смутило. Когда-то он стоял, песню сочинили по этому поводу, и этого было достаточно. Кафедральный собор и вид, открывавшийся с Променад дю Роше, полностью удовлетворили ее ожидания, а тяжелая серая масса дворца, мрачного и от этого еще более величественного, и благоухающая красота висячих садов на какое-то время заставили ее замолчать.
— Видите, как вам повезло, что вы нас подвезли, — заключила она наконец. — Не сделай вы этого, не увидели бы такой красоты.
— Я в большом долгу перед вами, — сказал Крейг. — Может быть, вы позволите мне угостить вас обедом?
— Боже мой, я должна это обдумать, — сказала Мария строго. — Впрочем, я надеюсь, что он будет хорош, — так что решено!
Они направились в провансальский ресторан и ели там долго и вкусно, а когда закончили, Мария спросила:
— Долго вы собираетесь пробыть в Сен-Тропезе?
— Я останусь там на ночь.
— О, это прекрасно, — протянула Мария.
— Завтра утром я намерен выехать в Канны, — солгал Крейг.
— Вы собираетесь совершить большое путешествие, — заметила Софи.
— Возможно, мне придется встретиться в Сен-Тропезе с другом, — сказал Крейг, — во всяком случае, я никогда там раньше не был и всерьез решил, что нужно побывать, прежде чем я умру.
Софи серьезно спросила:
— Вы же не такой старый, правда?
Крейг громко рассмеялся. Кажется, прошло очень много лет с той поры, когда он делал это последний раз.
После этого они проехали через Экс-ан-Прованс и Бриньоль в сторону Канн-де-Мор, оставили национальную дорогу Н8, повернули на юг к Гримо и наконец добрались до Сен-Тропеза. Девушки покинули его на площади, и он обещал, что обязательно найдет их, чтобы вместе поужинать. Потом он подъехал к небольшому отелю возле английской церкви, где у него была назначена встреча с Грирсоном, и дождался того, чтобы получить дальнейшие инструкции.
Уже в конце мая город был переполнен: двадцать тысяч человек толкались там, где зимой живет всего лишь пять тысяч, причем отнюдь не в роскошных условиях. Но для Грирсона и Крейга была снята комната, прохладная большая комната с французскими окнами, открывающимися в сад, и собственным душем. Хозяйка была предупреждена, что прибудут два состоятельных и щедрых англичанина, которые очень болезненно относятся к вмешательству в их частную жизнь. Кроме того, ей уплатили вперед. И она осталась вполне довольна.
Грирсон был в бешенстве.
— Вам не следовало этого делать, — сказал он. — Мы здесь не в отпуске.
— Мы должны делать вид, что это именно так, — возразил Крейг, — а парочка девушек — самое лучшее прикрытие, какое только можно придумать. В любом случае, они не представляют опасности. Мне нужно было поговорить с людьми. И они напомнили мне о Тессе. А завтра мы уедем. Я сказал им, что мы направляемся в Канны.
— Вам не следовало этого делать, — настаивал Грирсон. — Вы и сами знаете, что не должны были этого делать.
— Они мне нравятся, — пожал плечами Крейг. — Неужели вы думаете, что я позволю, чтобы им причинили какой-то вред? Послезавтра они нас не увидят.
Грирсон вздохнул.
— Очень хорошо. Я приду и взгляну на них. Но Лумису это бы не понравилось.
— Лумиса никто не приглашал, — сказал Крейг.
Мужчины приняли душ и переоделись, выпили холодного белого бургундского, а Грирсон тем временем прочитал вслух письмо от Эшфорда, которое их ждало.
— «Наш друг все еще отсутствует и не вернется, по крайней мере, еще два дня, — прочитал он. — Я вложил в конверт газетную вырезку, которую меня просили передать Джону. Она может показаться ему забавной, по крайней мере, мне так сказали».
Вырезка была из нью-йорской газеты, и в отмеченной статье говорились очень серьезные вещи о союзе портовых грузчиков. Ниже была помещена маленькая заметка о подвергнутом пыткам и убитом неизвестном мужчине, обнаруженном в Сан-Паулу, в Бразилии. Грирсон подождал, пока Крейг дочитает, а потом сжег письмо и газетную вырезку.
— Это мог быть я, — сказал Крейг.
— Баумер? — спросил Грирсон.
— Да, — кивнул Крейг. — Мне это не кажется забавным.
— Эшфорду нужно быть осторожным, — сказал Грирсон.
Крейг выпил еще вина. Наверняка бумаги, которые прислал Эшфорд, были подготовлены Лумисом, и тот знал, что они приведут Крейга в ярость. Лумис хотел видеть Сен-Бриака мертвым, и для этой цели никакие детали не могли быть слишком незначительными, даже использование слова «забавный» здесь было неуместно.
Они встретили Марию и Софи в баре неподалеку от порта. Как на всех остальных сидевших там мужчинах на Крейге и Грирсоне были пляжные рубашки и спортивные брюки, а на девушках — штаны как у матадоров и провансальские блузки. Так была одета здесь каждая вторая девушка. Это напомнило Грирсону дни его службы на флоте. Крейг хотел выпить еще вина и обнаружил, что ему нужно виски: не было и речи о каком-то выборе. Он должен был пить виски, так как только им можно было напиться пьяным. Перед лицом такой логики он отбросил все оправдания.
Позже он обнаружил, что ел жареные сардины в одном из трех ресторанов, где их подавали, а потом танцевал при свете свечей в подвале, завешенном сетями. Еще он помогал Марии нести ее гитару и в четыре часа утра слушал, как она пела ковбойские песни.
Она пела на набережной, сидя на перевернутой лодке, и у нее не было недостатка в слушателях. Голос у нее был хрипловатый и берущий за душу, гитарой она владела профессионально; иногда в ее исполнении были слышны негритянские вариации, а иногда намеки на мексиканскую манеру. Крейг даже подумал, что ему прикажут пойти со шляпой по кругу, но за это дело взялась Софи: она льстила, уговаривала, выпрашивала монеты до тех пор, пока не наступила ее очередь петь, и ее голос был полон отчаяния, а Мария аккомпанировала. Они остановились только тогда, когда набрали тридцать новых франков, которых им должно было хватить на завтрашний день.
Толпа рассеялась, и Крейг посмотрел с мола на мягкое море с лунной дорожкой, на котором как лебеди покачивались рыбацкие лодки. Софи прижалась к нему, и он обнял ее за плечи.
— Ты очень хорошо пела, — сказал он.
— Действительно хорошо? — спросила Софи. — Послушай. Вы с другом богаты?
— Никто еще не отвечал утвердительно на такой вопрос, — сказал Крейг, — но мы не бедны.
— Именно так я и подумала, — кивнула Софи. — Что, если Мария и я поживем с вами некоторое время? — Крейг изумленно посмотрел на нее. — Ну а почему бы и нет? Вы нам нравитесь.
— Ты очень добра, — сказал Крейг.
— Да, я умею быть доброй, — согласилась Софи.
— Но, послушай… — Он заколебался. Теперь она пристально смотрела на него. — Мы слишком стары для вас. Мне уже тридцать шесть.
— Мне нравятся взрослые мужчины, — сказала Софи. — Я думаю, что ты очень умный, очень серьезный и еще остроумный. Я чувствую себя с тобой очень спокойно. Мне нравится такое состояние. — Она коснулась его руки, почувствовав его твердые мускулы. — Ты — очень сильный, Джон. В твоем мире очень важно быть сильным.
— В моем мире?
— Там, где вы занимаетесь бизнесом, — кивнула она. — У нас с Марией все по-другому. Нам ничего не нужно. У нас есть много друзей. Знаешь, мы снимаем комнату на восемь человек! Через час подойдет наша очередь спать. Я предпочла бы спать с тобой.
— Нет, — Крейг нежно поцеловал ее. — Я не могу. Я бы хотел, но не могу. — Он заглянул ей в глаза. У нее были очень печальные глаза, серые и спокойные.
— Мне очень жаль, — повторил Крейг. — Я не могу.
— Почему?
Он вздохнул и снова взглянул на нее. Помимо легкого нрава, претензий на обед в четырехзвездном ресторане и постель в пятизвездном отеле в ней было что-то еще, на что он не имел права. Он нравился этой девушке, нравился так сильно, что она готова была полюбить его. Так, как это уже сделала Тесса. Он не мог рассказать ей о Тессе. И было очень нелегко отказывать ей. Она достаточно хорошо знала, насколько она привлекательна, знала, что многие мужчины ее хотели. Если он скажет нет, обидится и не простит…
— Почему ты остановилась на мне? — спросил он. — Грирсон тоже весьма неплохо выглядит. Глаза тебя подвели.
— Я все прекрасно вижу, — возразила она. — Конечно, Грирсон — привлекательный мужчина. Но ты — ты куда более интересен. Видишь ли, ты куда сильнее его и гораздо мягче.
