Михель Гавен - «Роза» Исфахана
— Чуть позже, Анук. Сначала спрячьте в надежном месте шарик, — разжала Джин ладонь. Шарик лежал неподвижно, поблескивая покрытыми глазурью боками. — Теперь можете взять его без опаски. Всё уже там, внутри.
— Хорошо, ханум. — Тарани осторожно взял шарик с ладони Джин и, отойдя к стене, сунул его в потайной, невидимый глазу ящичек. — Здесь я храню всё, что касается моей секретной работы, — коротко пояснил он.
— С помощью ваших соратников этот шарик надо немедленно переправить в Ирак. На первом же американском посту ваш посланец должен произнести пароль: «Я принес розу Исфахана». «Роза Исфахана» — это кодовое название тайного объекта, на котором производится вещество, находящееся внутри шарика. Наше руководство уже сообщило пароль всем американским постам и патрулям, так что неожиданностей не возникнет: вашего человека сразу доставят к специалистам. Отдав им шарик, он получит вознаграждение. Несмотря на красивое название, эта «роза» смертоносна, Анук, — понизила голос Джин, — и вы обязаны предупредить об этом того, кто выступит в роли курьера. Свинец защищает от радиации достаточно надежно, но раскручивать шарик ни в коем случае нельзя! Любопытство может стоить жизни.
— Я понял, ханум. Непременно его проинструктирую.
— Вы уже знаете, кто понесет шарик через границу? — спросила она.
— Да, — кивнул Тарани. — Мы выбрали для этой цели самого надежного и неприметного человека. Он живет в приграничном районе и часто ходит туда-сюда, служит своеобразным связным. Согласно легенде, у него много шиитских родственников в Ираке. И хотя граница закрыта, он смог наладить нужные связи и теперь почти безотказно получает разрешения на визиты к родным. Давайте платок, ханум, — протянул руку Тарани, — я приготовил канистру с бензином.
— Нет, Анук, я сама. — Джин положила платок на железный поднос, облила его бензином, а Тарани бросил сверху несколько углей, которые извлек совком из кузнечного горна. Платок ярко вспыхнул. — Одежду тоже придется сжечь, — сказала она, наблюдая за пламенем. — Но этим я займусь в миссии. Хоть я и надевала в госпитале защитный костюм, однако моя повседневная одежда хранилась там же. Предосторожность не помешает, поскольку уже весь госпиталь, я полагаю, буквально пропитан радиацией.
— Вы настоящая героиня, ханум, — восхищенно произнес Тарани. — Без всякого преувеличения.
— Это моя работа, — устало ответила Джин.
— А насчет шарика не волнуйтесь, ханум, — решил подбодрить её Тарани. — Сегодня же ночью я передам его своему товарищу, а завтра, в крайнем случае послезавтра, он будет уже в Ираке, у наших.
— Вы считаете американцев нашими? — с интересом посмотрела на него Джин. — Для перса это звучит несколько странно.
— А кого же еще мне считать нашими? — тихо возмутился собеседник. — Приспешников Хомейни, которые изгнали мою семью с родины?! Нет, я считаю своими тех, кто служил шаху и после революции вынужден был покинуть Иран. А теперь еще и тех, кто помогает нам изгнать отсюда алчных фанатиков…
— Я верю вам, Анук. И понимаю. — Джин взглянула на часы, вздохнула. — Уже поздно, мне пора возвращаться. Давайте счет за трубу, я оплачу. И отнесите её в машину, теперь можно. У вас на руках нет порезов, ран, царапин?
— Нет, ханум.
— Ожогов?
— Тоже нет.
— Тогда не страшно. Положите трубу в салон, рядом с аппаратурой, только аккуратно, пожалуйста. Не поцарапайте ценные приборы.
— Сделаю всё в лучшем виде, ханум, не переживайте. Отчет о работе и счет для оплаты — на столе.
Джин бегло просмотрела бумаги, свернула их трубочкой, положила на стол деньги и вышла вслед за Тарани во двор. Подошла к распахнутой задней дверце. Тарани, присев на корточки, поправлял завернутые в пленку два отрезка трубы, которые пристроил на полу между задним и передним сиденьями. Джин силой оттащила его за руку, захлопнула дверцу, упрекнула:
— Ну зачем же так рисковать, Анук?! В машине наверняка сохраняется высокий фон радиации! Хоть и считается, что последствия от альфа-излучения не столь губительны, как от гамма-радиации, однако я любую радиацию считаю опасной. Никогда нельзя предугадать, насколько сильный удар она нанесет организму.
— Вы печетесь обо мне, ханум, напрочь забыв при этом о себе, — Тарани крепко пожал её руку. — Сами-то теперь как будете выкарабкиваться?
— Я врач, Анук, и мне легче, — грустно усмехнулась Джин. — Я выполняю свой долг врача. И долг солдата, если хотите. Так что выкарабкаюсь как-нибудь…
— Как мне узнать, насколько успешно прошла операция по доставке шарика в Ирак? — умоляюще посмотрел на нее Тарани. — Хочу убедиться, что я тоже выполнил свой долг.
— Я постараюсь изыскать способ, чтобы сообщить вам об этом, — пообещала Джин.
— Вы совершили подвиг, ханум, — от волнения у Тарани перехватило дыхание. — Я преклоняюсь перед вашим мужеством.
— Не преувеличивайте, Анук. Я всего лишь выполняла приказ. И еще то, что в подобных обстоятельствах сделал бы любой человек, хотя бы немного верящий в Бога или Аллаха.
— Это правда, ханум.
— Еще раз спасибо вам за помощь, и — до свидания.
Джин взялась за ручку дверцы и вдруг почувствовала настолько сильную боль в руке, что едва удержалась от вскрика.
— Ханум, что с вами? Вы побледнели, — Тарани встревоженно придвинулся к ней, увидел слабо освещенное единственным во дворе фонарем искаженное гримасой боли лицо. — Вам плохо?
— Нет, нет, всё в порядке, — усилием воли Джин подавила боль, открыла дверцу машины другой рукой. — Просто устала.
— Как же вы в таком состоянии поедете?!
Джин быстро села в машину, захлопнула дверцу. Чуть опустив стекло, ответила:
— Как-нибудь, с помощью Аллаха, доеду. Открывайте ворота, Анук. Я должна была быть в миссии уже полчаса назад, мое опоздание может показаться охранникам подозрительным.
Тарани поспешил к воротам. Заскрипели железные петли. Поворачивая руль, Джин заметила, что ладонь, которой она утром прикоснулась к руке Эбаде, потемнела. Мало того, кожа словно бы отошла от плоти, как будто между ними образовался внутренний разрыв. Это плохой признак. Потерять руку для хирурга — конец всему. Нарастали и другие симптомы облучения: усилилась головная боль, подташнивало.
— Ханум, будьте осторожны на дороге, — напутствовал её Тарани, — она у нас тут вся в ямах да колдобинах.
— Спасибо, я уже заметила.
— Езжайте медленно, включите дальний свет. Встречные машины вам вряд ли на пути попадутся: в такую пору сюда мало кто едет. Все уже приехали и по домам сидят. Берегите себя, ханум.
— Постараюсь, Анук, — слабо улыбнулась ему Джин и помахала на прощание здоровой рукой.
«Шевроле» выехал со двора на улицу. Вести машину одной рукой было очень трудно, а любое действие, выполненное рукой поврежденной, вызывало острую боль. Тарани стоял в воротах, провожая машину взглядом. В соседних домах снова захлопали ставни, и Джин прибавила скорость: нечего баловать не в меру любопытных жителей.
Покинув деревню, ехала уже впотьмах, практически на ощупь. Превозмогая боль в руке, думала, как ей объяснить свое состояние окружающим. Как могла она получить дозу облучения, если не отходила от молодого Агдаши и работала в защитных перчатках?.. И все-таки чувство удовлетворения от выполненной задачи перебивало и ощущение возможной опасности, и даже боль от ожога. Не зря бабушка Маренн говорила ей когда-то: «Военный врач должен знать многое. Гораздо больше гражданского с его узкой специализацией в той или иной области. Военный врач должен знать любую часть своей работы одинаково хорошо. На поле боя некогда собирать консилиумы, зачастую и совета-то спросить не у кого. Значит, надо уметь принимать самостоятельные оперативные решения, ибо от них зависит жизнь людей».
Хорошо, что она, Джин, знает много. Знай она меньше, её никогда не позвали бы ни к Эбаде, ни к молодому Агдаши. Впрочем, она вообще не оказалась бы тогда в Иране. А значит, мир не узнал бы о наличии у фанатичных иранских мулл смертоносного вещества, с помощью которого они собираются превратить мир в пепел. Или хотя бы пригрозить миру подобной перспективой…
* * *Когда Джин подъехала к миссии Красного Креста, всё её тело уже буквально ломало от боли. О, она много читала о том, что представляют собой «ядерные боли», и даже видела мучившихся ими людей. Причем видела недавно, всего несколько часов назад. А теперь вот испытывала их сама. Терпеть боль было невыносимо трудно, но Джин крепилась: знала, что ей еще надо добраться до компьютера и отправить шифровку майору Дэвиду Уитенборну. Предупредить, что посланец Тарани окажется в Ираке уже завтра. Шарик с зараженными полонием волосами доктора Эбаде должен сразу попасть в руки сотрудников ЦРУ, иначе проделанная ею работа, сопряженная с риском для здоровья, а возможно и жизни, не будет иметь смысла…
