Всеволод Овчинников - Горячий пепел (сборник)
Организация эта, которую японцы вскоре привыкли называть по сокращенному названию «Эй-би-си-си», открыла свою клинику. Больных возили туда на новеньких джипах, а после бесплатного обследования на машинах же доставляли домой.
Некоторых пациентов настойчиво уговаривали остаться в стационаре. Но хиросимцы вскоре заметили, что такие предложения обычно делали безнадежно больным, которые через непродолжительное время расставались с жизнью на американской больничной койке. Так что роль стационара, в сущности, состояла в том, чтобы поставлять трупы для анатомического обследования.
В январе 1951 года «Эй-би-си-си» переместилась в новое помещение на холме Хидзияма. Там, если верить заявлению оккупационных властей, была открыта наиболее современная и хорошо оборудованная клиника в Восточной Азии. Но суть дела не изменилась. Врачи тщательно осматривали больных, досконально обследовали их с помощью новейшей аппаратуры, брали на анализ кровь, спинно-мозговую жидкость, но не прописывали никаких лекарств, не назначали процедур, даже не давали советов.
– Мы – не лечебное, а научно-исследовательское учреждение. Наш персонал не имеет права заниматься медицинской практикой в Японии. Практическое лечение мы предоставляем японским врачам, – так отвечала администрация «Эй-би-си-си» на недоуменные вопросы пациентов и их родственников.
Чем же тогда занимались медики на холме Хидзияма, под белыми халатами которых хиросимцы вскоре распознали военные мундиры? Первые пять лет в центре их внимания находилась «программа изучения наследственности». В городах, разрушенных атомными бомбами, было обследовано 75 тысяч молодоженов. В Японии тогда существовала карточная система. Кормящим матерям полагался специальный паек. Так что для американцев не представляло труда брать под наблюдение жительниц Хиросимы и Нагасаки с пятого месяца беременности.
Кроме основной программы, велись и другие исследования. Например, по программе «ПЕ-18» две с половиной тысячи детей в Хиросиме и Нагасаки сравнивались с таким же количеством контрольных детей, чьи родители переселились в эти же города уже после войны. По программе «ПЕ-52» обследовались дети, матери которых в августе 1945 года были на третьем месяце беременности. Темой программы «ПЕ-49» было изучение детей, находившихся в момент взрыва на расстоянии менее тысячи метров от эпицентра. Существовала и другая классификация – по болезням. За ее индексами проступала картина страданий, выпавших на долю «хибакуся»: «ХЕ-39» (рак крови), «ОГ-31» (бесплодие), «СУ-59» (коллоидные шрамы от ожогов).
– Пожалуй, никогда еще в истории медицины, – замечает западногерманский публицист Роберт Юнг, – такое большое количество людей, как больных, так и здоровых, не подвергалось столь тщательному медицинскому обследованию в пределах определенной территории и на определенном отрезке времени. Однако позорно само по себе уже то, что деятельность «Эй-би-си-си» финансировалась Комиссией по атомной энергии, основная задача которой состояла в совершенствовании американского ядерного оружия.
Японская общественность, таким образом, наблюдала, как представители страны, испепелившей Хиросиму и Нагасаки, с научной добросовестностью исследовали последствия своей акции. Это толкало японцев к выводу о том, что между сбрасыванием бомб и изучением последствий атомных взрывов существует причинная связь. Японцы невольно задавались вопросом: не состояла ли одна из целей атомных бомбардировок в том, чтобы жертвы ее могли дать американским ученым в мундирах материал для дальнейшего совершенствования нового бесчеловечного оружия? Что же, они были правы. Ведь именно ради этого министр обороны Форрестол призывал президента Трумэна использовать «единственную в своем роде возможность».
Двадцать целей
25 октября 1945 года президент Трумэн изложил «двенадцать моральных принципов», которые якобы составляют основу внешней политики Соединенных Штатов в послевоенном мире. Первый пункт этого заявления гласил: «Мы не стремимся ни к территориальной экспансии, ни к эгоистическим преимуществам. Мы не имеем планов агрессии в отношении какого-либо государства, большого или малого».
Тем временем в штате Нью-Мексико началось строительство завода для массового производства атомных бомб. В Соединенные Штаты прибывали все новые группы германских инженеров и техников. Ведущие концерны военно-промышленного комплекса США спешили завладеть техническими достижениями нацистского вермахта и люфтваффе. Наибольшим спросом у американских производителей боевой техники пользовались бывшие сотрудники исследовательских отделов гитлеровского министерства авиации.
3 ноября 1945 года – меньше чем через три месяца после уничтожения Хиросимы и через два месяца после капитуляции Японии – на рассмотрение Комитета начальников штабов США поступил доклад № 329 Объединенного разведывательного комитета. Его первый параграф гласил: «Отобрать приблизительно двадцать наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории».
При выборе целей рекомендовалось учитывать возможности нового оружия, то есть иметь в виду площадь эффективного поражения районов с высокой концентрацией материальной части и живой силы. В докладе цинично отмечалось, что использовать атомные бомбы против полевых войск и транспортной сети нерационально.
«Двадцать наиболее выгодных целей для атомных бомб, – говорилось в докладе, – представляют собой индустриальные центры, в которых сосредоточено много научно-исследовательских учреждений, специализированных промышленных предприятий, ядро государственного аппарата. Этот подбор обеспечит максимальное использование возможностей атомного оружия».
В списке намеченных целей фигурировали Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль.
3 декабря Объединенный разведывательный комитет представил доклад № 329/1, где предложенный план был уточнен и дополнен. Предусматривалось, что вместе с Соединенными Штатами в нападении на Советский Союз примет участие и Соединенное Королевство. Так что для бомбардировки СССР могут быть использованы также авиабазы на территории Англии и ее заморских владений.
«Советский Союз, – констатировали авторы доклада, – в ближайшем будущем не может напасть на континентальные Соединенные Штаты. Советские заморские операции практически исключаются, так как у СССР нет значительного военно-морского флота. Для того чтобы действовать против Соединенных Штатов, Советскому Союзу надо было бы перевезти свои войска за 4 тысячи миль и воевать с противником, располагающим мощным военно-морским флотом, сильной авиацией и десятикратным превосходством в производстве стали».
На взгляд вашингтонских стратегов, наступил самый удобный момент для вероломного удара по вчерашнему союзнику. Советский Союз заплатил за победу двадцатью миллионами человеческих жизней. Потери Соединенных Штатов во Второй мировой войне составили четыреста тысяч человек.
Гитлеровцы разрушили 1710 советских городов, вывели из строя 32 тысячи промышленных предприятий. На территорию Соединенных Штатов не упала ни одна вражеская бомба. Индустриальный потенциал страны не только не пострадал, но неизмеримо возрос благодаря военным заказам. В конце войны на долю США приходилось почти две трети мирового промышленного производства, в том числе половина выплавки стали. Три четверти мирового запаса золота было сосредоточено в американских банках. К этому небывалому сочетанию мощи и богатства добавилось еще и атомное оружие. В Пентагоне были уверены, что Соединенные Штаты будут монопольно владеть им по крайней мере 10–15 лет.
Так созрел чудовищный по своему коварству замысел: нанести атомный удар по Советскому Союзу, прежде чем он успеет залечить нанесенные войной раны, устранить последнюю помеху к безраздельному господству Соединенных Штатов над послевоенным миром. Идея эта стала предметом обсуждения в правительственных кругах США сразу же после того, как в Белом доме сменился хозяин, и особенно после встречи Трумэна со Стимсоном и Гровсом.
19 мая 1945 года, через 10 дней после того, как над Москвой прогремел салют в честь Победы, заместитель государственного секретаря США Джозеф Грю писал: «Если что-либо может быть вполне определенным в этом мире, так это будущая война между СССР и США».
Это не было болезненным бредом рехнувшегося на антисоветизме чиновника-одиночки. Преданные гласности секретные документы Пентагона свидетельствуют, что в первые же месяцы после общей победы над гитлеровской Германией и милитаристской Японией военное руководство США начало всерьез готовиться к нападению на своего союзника.
