Дэвид Бальдаччи - Божественное правосудие
— Даже и не знаю, как вас благодарить, мистер…
— Зовите меня просто Бен. Но наши испытания еще не закончились. Поехали.
До больницы добрались меньше чем за час. Когда Вилли зарегистрировали, Стоун вышел на стоянку и прислонился к пикапу, глубоко вдыхая морозный горный воздух.
Рядом с больницей — большой, вероятно, единственной на несколько сотен квадратных миль — стояло приземистое одноэтажное здание из шлакоблоков.
Подойдя ближе и прочитав табличку, Стоун понял, что это и есть метадоновая клиника, куда каждую ночь под утро отправляется мини-караван пикапов. Затем он увидел перед зданием вооруженного охранника. Когда тот его заметил, Стоун улыбнулся и помахал рукой. Охранник не улыбнулся и не помахал в ответ. Вместо этого он положил руку на пистолет в кобуре. Стоун развернулся и пошел назад к больничному корпусу. Присутствие вооруженного охранника может означать повышенный интерес к клинике со стороны наркоторговцев либо наркоманов. Стоун знал, что жидкий метадон сам по себе не дает кайфа, вот почему его используют для лечения наркозависимости. Но в сочетании с другими лекарствами, например, с седативными таблетками, он может создавать убийственный коктейль.
Примерно через час вышел Боб и сообщил, что жизнь Вилли вне опасности.
— Какой диагноз? — спросил Стоун.
— Сказали, что передозировка.
— Это понятно. А не знаете чем?
— Доктор в отделении экстренной помощи спрашивал то же самое. Войдя в трейлер, я видел, что Вилли держит трубку для крэка. Он быстро ее спрятал, но я успел заметить.
Стоун покачал головой.
— Крэк[10] — стимулятор. От стимуляторов зрачки расширяются, а не сужаются с булавочную головку. У Вилли передозировка депрессантом.
— Ну да, я могу и ошибаться, — охотно согласился Боб.
Старик порывался заплатить за помощь, но Стоун отказался.
Боб высадил уставшего как собака Стоуна у меблированных комнат. Медленно поднимаясь по лестнице, Стоун подумал, что, невзирая на полицейскую облаву, из Дивайна нужно скорее уезжать. Вот только поспит немного…
ГЛАВА 29
Утром уже весь город знал о подвиге приезжего. О чудесном спасении внука Боб Кумс рассказывал каждому встречному, в результате новость распространилась мгновенно.
— Таких хладнокровных парней я еще не встречал, — повторял он без устали, характеризуя Стоуна.
— Говорят, он воевал во Вьетнаме, — заметил один из его собеседников. — Такой не растеряется в трудную минуту.
— Настоящий герой, — восхищенно вздохнула какая-то леди и тихонько добавила, обращаясь к подруге: — Как жаль, что он тратил свои силы на какого-то Вилли Кумса.
Утром шериф Тайри явился к Стоуну прямо в комнату с поздравлениями и выражением благодарности.
— Вилли, по сути, хороший парень. Вот только гробит себя наркотой.
— Он ведь забойщик? — спросил Стоун.
— Откуда вы знаете?
— Рубцы и синяки на руках. И угольная пыль, въевшаяся в кожу. Его мать в курсе?
— Ширли-то? Вряд ли ее это волнует.
— Боб Кумс говорил, что его сын, отец Вилли, погиб.
— Так точно. Несчастный случай на охоте. Не стал надевать оранжевый плащ, и его приняли за оленя… Кстати, Аби просила передать, что у нее есть для вас работа. Оплата прежняя.
— Спасибо.
После вчерашних новостей по радио общаться со служителем закона стало еще неуютнее.
Когда Стоун появился в заведении «У Риты», его ждал приготовленный Аби завтрак. Посетители улыбались и приветственно махали руками; несколько шахтеров, подойдя, хлопали по спине, благодаря за спасение товарища.
— Ну, каково чувствовать себя героем? — спросила Аби, наливая кофе.
— Главное, парень жив. Хотя до излечения ему далеко. Я имею в виду его зависимость.
— Как у большинства шахтеров. В общем-то Вилли Кумс неплохой юноша. В школе они с Дэнни играли в одной команде. Лучшие друзья, только рассорились.
— Из-за чего?
— Когда мы были все одинаково бедными, все было в порядке. Когда же мы получили компенсацию, Вилли вдруг решил, что Дэнни ему что-то должен. Мы, конечно, давали ему деньги, но он спускал их на наркотики.
К ним подошел высокий худощавый мужчина, единственный из присутствующих в зале в костюме и с галстуком. Седые волосы были модно острижены и аккуратно расчесаны на пробор, серые глаза смотрели внимательно и серьезно.
— Чарли Тримбл, — представила его Аби. — Издатель и редактор «Дивайн игл», нашей местной газеты.
Сердце Стоуна вздрогнуло и болезненно сжалось.
Улыбаясь, Тримбл сказал:
— Бен, мне бы очень хотелось взять у вас интервью о происшествии с Вилли. Не только из-за того, что это увлекательнейшая история, но и потому, что нам пора возрождать здесь движение спасателей-добровольцев.
Аби посмотрела на Стоуна:
— Вы не против?
Тщательно подбирая слова, Стоун медленно ответил:
— По большому счету я не совершил ничего особенного. И не стремлюсь к известности только лишь потому, что кому-то помог.
Улыбка Тримбла стала еще шире.
— Еще и скромный! Отличный материал. Лишь несколько вопросов, Бен. Можем сделать это прямо сейчас, а можем у меня в редакции.
— Аби, если у вас есть для меня работа, это было бы замечательно. — Стоун перевел взгляд на Тримбла. — Простите, мистер Тримбл, лучше побеседуйте с Бобом. Он сделал не меньше моего. А то и больше.
— Всего парочка вопросов, а?
— Извините.
Тримбл вернулся за свой столик и с явным раздражением взял кофе.
Полдня Стоун трудился в ресторане, остальные полдня — в доме Аби, каждую минуту тщетно пытаясь найти выход из положения. Если уехать из города, его, вероятнее всего, схватят; если остаться — кто-нибудь догадается, и федералы устроят здесь большой шмон. Всего несколько раз в жизни Стоун, как сейчас, не знал, что предпринять.
Возвращаясь в меблированные комнаты, он увидел стоящего перед домом Боба Кумса. Старик заметно нервничал: покачивался с пятки на носок, сунув руки в карманы, и созерцал тротуар.
Стоун пересек улицу.
— Привет, Боб. Как там Вилли?
— Мы можем где-нибудь поговорить без лишних глаз и ушей?
Боб нервно оглянулся по сторонам.
Стоун провел его к себе.
— Что случилось?
— Утром в больнице я говорил с Вилли, потом с докторами. И некоторые вещи мне непонятны.
— Например?
— Это типа того, что вы мне говорили. Наркотик, который, как Вилли утверждает, он принял, не приводит к таким последствиям.
— Это был крэк?
— Так сказал Вилли.
— Он мог перепутать.
Боб покачал головой.
— Я знаю, некоторые считают его конченым наркоманом, но это не так. Он толковый мальчик, только гробит себя в забое. Пошел в шахту сразу после школы и сейчас выглядит так, будто проработал под землей лет тридцать — такие уж там условия. Но если он говорит, что принял крэк, значит, принял крэк, можете не сомневаться.
Стоун внимательно смотрел на него, толком не понимая, что старик хочет этим сказать.
— Боб, если что-то кажется вам подозрительным, то стоит поставить в известность шерифа.
— Я вот тут вроде как думаю… вам бы вмешаться.
— Мне? Вмешаться во что? — осторожно спросил Стоун.
— Вы спасли Вилли жизнь. Ясно, что вы много повидали, разбираетесь в лекарствах. Я и подумал, что если вы потолкуете с Вилли, посмотрите на дело, так сказать, его глазами, то, может, что и обнаружите.
— Я не частный детектив.
— Я потерял сына. Поймите, кроме Вилли, у меня никого нет… В общем, хотел сказать… Если вы поговорите с Вилли, я буду вам благодарен. Если нет, все равно спасибо за то, что вы для нас сделали.
— Этот тип из газеты, Тримбл, встречался с вами?
— Да. Задавал вопросы. Я рассказал ему про вас. Говорит, что напишет статью. Сказал, что вы не захотели с ним разговаривать.
— Я не больно-то люблю рекламу. А Тримбл местный?
— Нет, он здесь на пенсии. Купил небольшую усадьбу прямо у реки и принял руководство здешней газетой.
— Он раньше занимался журналистикой?
— Еще как.
— И где же?
— Мне говорили… А, в «Вашингтон пост»!
«Проклятие!»
— Послушайте, Бен, я заплачу, займись вы нашим вопросом.
— Боб, обратитесь к шерифу. Это его работа. Не моя.
— Но…
— Простите, Боб. Не могу.
ГЛАВА 30
Позже Стоун пошел в магазин сувениров и сделал то, чего делать совсем не хотелось. Он позвонил Рубену.
— Оливер, объясни, где ты находишься, — сразу же сказал тот.
— Рубен, слушай и не перебивай. Мне нужно кое-что узнать.
В разговор вклинился еще голос: Аннабель.
— Оливер, мы хотим тебе помочь. Где ты?
— Я не собираюсь вас впутывать. Поэтому не пытайтесь меня разыскать. В любом случае я этого не заслуживаю.
— Меня не волнует, убивал ты тех двоих или нет. Меня волнуешь ты.
