Дмитрий Лекух - Командировка в лето
Князь досадливо махнул рукой.
– Разберемся. Ты иди пока, полежи. Вечером поговорим.
И Глеб послушно поковылял в номер.
Заботливый Художник тщательно промыл спиртом его затылок и облегченно вздохнул: ранка там действительно была, но небольшая и несерьезная.
А вот шишка – большая.
Можно сказать, произведение искусства.
Но это ерунда.
Прорвемся.
До свадьбы заживет.
Глеб тщательно раскрошил две таблетки анальгина, потом чайной ложкой растер их в мелкую крупу и ссыпал в рюмку, после чего вылил туда пятьдесят граммов коньяка.
Варварство, конечно, редкое.
Сплошное, можно сказать, издевательство над организмом.
Но помогает.
А сейчас это главное.
Выпил залпом, откинулся на подушки, закурил.
Художник тем временем возился в кресле. Уходить из номера любимого начальника он явно никуда не собирался, и гнать его было совершенно бессмысленно.
Глеб мысленно кивнул.
В принципе, правильно.
Молодец Сашка.
Мало ли что…
Голова начинала потихоньку кружиться.
Он выпил еще стопку коньяка и тут же заснул.
Глава 18
Когда Глеб проснулся, голова, конечно, опять трещала, но уже совсем по-другому: вяло, тупо и безвольно.
Могло быть и хуже.
В кресле мирно похрапывал Художник.
Глеб всегда поражался Сашкиному умению спать везде, всегда и в любой позе.
Молодца…
Ларин тихонько, боясь расплескать головную боль, поднялся, выпил еще таблетку анальгина, запив ее доброй соткой коньяка, выполз на балкон и закурил.
Минут через двадцать боль должна окончательно пройти, и тогда он будет полностью готов к употреблению.
На улице было еще светло, но небо затянуло тяжелыми плотными облаками, и моросил мелкий, довольно противный дождичек.
Даже не дождичек.
Так, взвесь, насквозь пропитанная йодистым запахом близкого, тяжело ворочающегося под балконом моря.
Боль постепенно отпускала, и дождичек с каждой минутой начинал казаться все менее и менее противным.
Даже наоборот.
Бодрящим таким.
Освежающим.
Глеб прошел в туалет, поплескал в лицо холодной водой, накинул куртку и тихо, стараясь не разбудить сладко похрапывающего Сашку, вышел из номера.
В конце коридора в мягком санаторском кресле вяло почитывал какой-то иллюстрированный журнальчик тот самый Сергей, которому Князь поручил безопасность Ларина.
Порнушку, должно быть, листал.
Какая разница?
Эти ребята все равно… как бы это сказать поточнее…
Без комплексов.
Глеб поморщился.
Нда…
Попандос…
Конкретный…
И что делать – неизвестно.
Этот волкодав хрен выпустит на прогулку.
Не тому учили…
При виде подопечного волкодав, тем не менее, широко и приветливо улыбнулся. Вот только глаза цвета стылого зимнего моря в этом процессе почему-то не принимали никакого участия.
Просто жили своей, мало кому понятной, на все сто процентов независимой от остального лица жизнью.
Контролировали.
Глеб поежился и демонстративно полез в карман за пачкой князевского «Парламента».
– Привет, Сергей. Мне бы с шефом твоим переговорить. Не поможешь?
Охранник кивнул и что-то негромко буркнул в лацкан пиджака.
Глеб присмотрелся и разглядел там маленькую серебристую блямбочку микрофона.
А еще его внимательные глаза профессионального телевизионщика, несмотря на остаточные боли в башке, услужливо отметили тонкий витой шнурок, идущий от уха за воротник стильного твидового пиджака.
Так.
Понятно.
Серьезные ребята…
Что у него, интересно, в кобуре?
Минимум «Стечкин»…
Дела…
Охранник, не скрываясь, выслушал ответ из наушника и еще раз кивнул Глебу:
– Дмитрий Александрович гуляет на пирсе. В принципе, в таких случаях беспокоить его не принято, но он специально предупредил, что вас готов принять в любое время. Пойдемте?
Глеб медленно кивнул, и они пошли…
То, что Сергей назвал пирсом, представляло собой длинную, уходящую довольно далеко в море бетонную надолбу, расширяющуюся зачем-то в конце в площадку размером приблизительно четыре на пять метров и выступающую из воды приблизительно метра на два. По краям пирса висели старые автомобильные покрышки: видимо, летом здесь действительно что-то швартовалось.
Судя по уровню санатория, что-то легкое и мощное.
Глеб на секунду представил себя на белоснежном катере, рассекающем невыносимую синь летнего моря, и украдкой вздохнул.
Может, когда и удастся вырваться сюда с Ленкой на уикенд. Надо попросить Князя при случае составить протекцию…
В шторм пирс почти наверняка полностью заливало водой, но сейчас шторма не было.
И ветра не было.
Вообще.
Только дождь.
Та самая взвесь, пахнущая солью, йодом и какими-то неизвестными морскими водорослями.
Хорошо…
…Нахохлившийся Князь сидел на пирсе на складном брезентовом стуле под большим пляжным зонтом и молча курил, уставившись куда-то за линию горизонта. Рядом с ним стоял небольшой пластиковый столик, на котором уютно расположились термос и прозрачная стеклянная кружка, вкусно дымящаяся какой-то темно-красной жидкостью.
Глеб принюхался и хмыкнул.
Ну, конечно.
Глинтвейн.
Надо будет попросить поделиться…
Дима, не оборачиваясь, поднял вверх два пальца. Неизвестно откуда, словно из серых холодных волн стылого весеннего моря появившийся охранник молча разложил еще один брезентовый стульчик и наполнил горячим вином с пряностями еще одну стеклянную чашку.
После чего сделал Глебу приглашающий жест и снова исчез.
Будто его и не было.
Ларин еще раз хмыкнул, взял в мерзнущие ладони горячую кружку с вином и уселся, вытянув ноги. Стульчик был хоть и складной, но очень удобный, со спинкой. Говорить о чем-то сразу же расхотелось.
Хотелось просто посидеть, попить вина, покурить, поглядеть на море, угадывая, что же там прячется за таким далеким и одновременно близким горизонтом…
С Князем вообще было хорошо молчать.
Почему-то.
Почему – Ларин не мог вот так сразу понять.
Да, честно говоря, не особо и пытался…
Вино в кружке неожиданно быстро кончилось. Глеб аккуратно отвинтил тугую металлическую пробку термоса, налил себе еще и, только завинчивая пробку обратно, сообразил, что на него внимательно смотрит Князь, протягивая свою тоже уже опустевшую кружку.
Глеб смущенно пожал плечами и начал откручивать пробку по новой.
– Ты как себя чувствуешь?
– Нормально…
Ларин наконец-то справился с пробкой, плеснул Князю глинтвейна, закрыл термос и с наслаждением закурил.
– Башка еще чуть-чуть побаливает, но это уже фигня полная… к утру пройдет. Даже думаю Ольге под вечер позвонить, повидаться. А у тебя как дела?
Князь в ответ задумчиво пожевал нижнюю губу и тоже потянулся за сигаретами.
– Да никак. Пусто пока. Корн криминалов местных тряхнул слегка, но они тут явно не при чем. Хоть и на противоположной стороне поля играют, правила знают хорошо. Во-первых, если я сейчас своих орлов из столицы в полном составе выпишу, мы им тут такой разгром учиним – затрахаются убытки считать. Они ж тут все на виду, городок-то маленький. Не Нью-Йорк Сити. Ну, а во-вторых – нет у них никакого козырного интереса столичного журналиста по башке лупить. Так дела не делаются…
Глеб в ответ только тихо рассмеялся:
– Дим, извини… Можно вопрос? А как делаются?
Глаза Князя неожиданно стали жесткими и колючими. Такими глазами не смотреть, а стекло резать.
Как алмазом.
– Как делаются, говоришь? А элементарно… Изготавливается компромат, благо, мэр наш разлюбезный, сорри, – дурак непуганый. И тихо сливается по всевозможным каналам. Тебе в том числе… Ты ж у нас человек хорошо известный своей, порой неуместной, честностью. Что, еще не подъезжали? Не ссы, подъедут… вот только не знаю пока, с какой стороны. Так что им тебя злить – уж извини – никак не с руки. Это скорей мне с руки. Только я на такое говно никогда не пойду…
Глеб глубоко затянулся и посмотрел вдаль, на море.
Смеркалось.
– А, собственно говоря, почему не пойдешь?
Князь брезгливым щелчком зашвырнул докуренную почти до фильтра сигарету в серую, холодную даже с виду воду.
– Потому что, уподобляясь скотам, сам становишься одним из них. А мне победа такой ценой и на хрен не нужна.
Потом немного помолчал и прикурил следующую сигарету.
– Вот так-то… Ладно, закрыли тему. Давай лучше еще вина выпьем, пока не остыло. Прохладно…
До Ольги Ларин в тот вечер почему-то так и не дозвонился. Молчали и домашний, и мобильный, так что спать пришлось в одиночестве.
Ну, да и Бог с ним.
Может, оно и к лучшему…
А наутро его разбудил яркий солнечный свет через открытую балконную дверь, радостный щебет птиц и уверенный голос Корна в телефонной трубке, сообщивший, что мэр прилетел, «вертушка» стоит на местном аэродроме, и у Глеба остается сорок минут на сборы, потому как потом они вылетают в Красную Долину. Так что, многоуважаемый господин тележурналист Ларин, извольте не фырчать в телефонную трубку, а немедленно приводите себя в порядок и дуйте в лобби-бар, где вас уже ждут ваши друзья, а также крепкий кофе с горячими бутербродами.
