Евгений Коршунов - Операция «Хамелеон»
«Ну и черт с тобой!» — вдруг обозлился Петр.
В небольшой комнате, превращенной в танцевальный зал, было накурено и тесно. Из мужчин танцевали одни европейцы, но у каждого дамой была гвианийка.
Потом был еще какой-то танец, и еще, и еще. Петр танцевал автоматически, почти не слыша музыки. Оба они молчали.
— Так вы приедете? — тихо спросила Элинор, когда они вышли в сад. И это были единственные ее слова за все время, пока они были вместе.
— Да, — твердо сказал Петр и увидел, что сквозь толпу к ним пробирается доктор Смит.
— Я уж думал, что вы там задохнулись, в этом дыму, — стараясь выдавить улыбку, заговорил американец. — Это же крайне негигиенично — дышать дымом. Вы знаете, что абсолютное большинство больных раком легких — курильщики?
Художница отвернулась.
— Мне пора. Нет, Джерри, сегодня не провожайте меня.
Она повернулась и пошла к выходу. Американец растерялся, его красивый рот был полуоткрыт, в синих глазах застыло искреннее недоумение.
И Петру стало его жаль чисто по-человечески, настолько американец был сейчас беззащитен и одинок в этой большой и шумной толпе людей, которым не было абсолютно никакого дела до разыгравшейся маленькой и банальной драмы.
— Виски, бренди, кока-кола?
Стюард в белоснежной форме, в белых перчатках стоял перед ними с подносом в руках.
— Бренди.
Петр протянул руку к стакану.
— Кока-кола, — машинально попросил доктор Смит.
Он взял стакан и сейчас же забыл про него, человек без пороков, непьющий и некурящий. Петр поймал себя на том, что смотрит вслед уходящей художнице, смотрит вместе со Смитом.
Из толпы гостей появился Гоке. Он почти тащил за собою к Петру улыбающегося Стива.
— Вот тебе и компаньон! — он подтолкнул Стива локтем к Петру. — Он тебя выручил, теперь и ты сможешь ему помочь.
Он был основательно на взводе:
— Товарищ Николаев, Стив тоже едет в Каруну. И он вам там обязательно поможет! Да, да, вы еще не знаете всех наших тамошних ребят. Это настоящие революционеры!
Это было несколько дней назад. А потом были хлопоты в связи с предстоящим отъездом, визиты в посольство — должен же консул Глаголев знать, где в случае чего искать советского гражданина Николаева, — еще одна встреча с послом, давшим два-три полезных совета. За всем этим потускнели и воспоминания о вечере в доме Майкла Коладе, и разговор с художницей. И сейчас, уже в Огомошо, Петр колебался — удобно ли ему заехать к Элинор или нет?
Но все за него решил Роберт.
Он решительно повернул ключ зажигания и, высунувшись в окно, поманил пальцем мальчишек, все еще стоявших с пустыми бутылками в руках:
— Кто из вас знает, где живет мисс Карлисл?
— Я, са, — с готовностью ответил старший.
— Можешь показать дорогу?
Роберт обернулся и открыл заднюю дверцу. Паренек в нерешительности медлил, поглядывая то на брата, то на австралийца.
— Хотите вместе? — догадался Роберт.
Мальчишки дружно закивали.
— Давайте...
— Прямо. У бара налево, — деловито приступил к обязанностям проводника старший из мальчишек.
— И что там? — не оборачиваясь, спросил Роберт.
— Там «Мбари-Мбайо». Там собираются люди, и мисс Карлисл учит их рисовать, петь, представлять на сцене...
Они проехали по довольно широкой улице — точь-в-точь как в Луисе, такой же торговой улице, состоящей из одних мелких лавочек-жилищ. Затем, не доезжая до бара с вывеской, утверждающей, что здесь часто пьют пиво иностранные послы, свернули в переулок — узкий, пыльный. Вспугнули собаку, дремавшую в теплой пыли, и выехали на небольшую площадь. На площади выделялись два здания, построенные в одном стиле — из крашенного в синий цвет бетона. Стены их не были сплошными: это был причудливый, фантастический резной узор. Одно строение — меньшее — имело явно утилитарное назначение. Об этом свидетельствовала неоновая вывеска «Мобил», пылающая, несмотря на яркое солнце. Здесь же, под навесом из гофрированного железа, алела бензоколонка.
— А это «Мбари-Мбайо», — с гордостью указал на здание напротив бензоколонки мальчишка. — Это все строил Афораби!
— Афораби? — переспросил Петр.
— Вы не знаете Афораби?
Мальчишка удивленно покачал головой. Было ясно, что ему не верилось, как это можно не знать Афораби, самого Афораби.
— Мисс Карлисл научила его делать это... — мальчишка кивнул на синие узоры бетонных стен. — Его даже приглашали за море.
— Мисс Карлисл здесь и живет? — с сомнением спросил Петр.
— Нет, — глухо ответил Роберт. — Это у нее нечто вроде собственного клуба. Живет она в другом месте, неподалеку отсюда.
— Мадам сейчас в храме, — с готовностью вмешался мальчишка. — Афораби проводит вас туда.
Они вышли из машины у длинного, похожего на амбар здания «Мбари-Мбайо». Его резной фасад из синего бетона был чем-то вроде внешней стены веранды, за которой начинались собственно стены самого здания — из красной глины. Это была типичная для здешних мест большая хижина с тяжелой резной дверью.
Дверь была заперта.
— Сейчас, сэр. Ключ у Афораби.
Мальчишка кинулся со всех ног вдоль по улице.
Роберт позвенел в ладони ключами от машины, вздохнул. Было видно, что ему не по себе.
— А ведь здесь и был штаб лорда Дункана, — неуверенно заговорил он, меняя тему разговора. — Но сначала сюда пришел капитан Мак-Грегор.
Капитан Мак-Грегор прибыл в Бинду с сорока западноафриканскими стрелками, двумя пулеметами «максим», одной семидесятипятимиллиметровкой и тридцатью всадниками.
Отряд вошел в город ранним утром: капитан боялся ночевать в этом лабиринте глиняных улочек, где его «максимы» и пушка были бы бессильны, где стрелкам не удалось бы даже построиться в каре и где все преимущество современных ружей было бы потеряно против коротких мечей и кинжалов воинов эмира, если бы дело дошло — а оно дошло бы несомненно! — до рукопашной.
Город был хорошо знаком капитану, который уже не один раз бывал в этих местах с экспедициями против работорговцев.
Вот и на этот раз город удалось захватить врасплох: деревянные ворота были открыты, и стража и не пыталась сопротивляться.
Отряд сразу же прошел на площадь перед самым дворцом эмира. Это была большая зеленая лужайка с огромным деревом манго в самом центре, под которым обычно вершился эмирский суд.
Солдаты сейчас же построились в каре, наведя пушку на белые стены дворца. Пулеметы прикрывали фланги.
Конечно, можно было бы попытаться сразу же войти во дворец и арестовать эмира. Но Мак-Грегор не хотел рисковать: кто знает, сколько воинов находилось во дворце.
Солдаты поставили в тени дерева три стула для эмира, капитана Мак-Грегора и лейтенанта Дэвидсона, прекрасно говорившего на местном языке.
Затем капитан приказал Абубакару Абдулахи, постоянному проводнику отряда, отправиться в затихший и словно внезапно вымерший дворец, предложить эмиру выйти для переговоров.
Проводник вернулся через четверть часа с ответом, что эмира разбудили и он выйдет с минуты на минуту.
Солнце быстро поднималось. Начинало припекать. Прошло полчаса. Затем час. Из дворца никто не появлялся.
Глава 14
— Идут, — сказал мальчишка.
Петр увидел худого, стройного гвианийца, упругой походкой спешащего к ним по пыльной улице. Рядом с ним почти бежал их проводник, поминутно заглядывая ему в лицо, что-то быстро говоря и отчаянно размахивая руками.
Афораби остановился в двух-трех шагах.
— Хэлло, джентльмены! Вы ищете мисс Карлисл?
Одет он был более чем скромно: старенькая белая рубаха с короткими рукавами, надетая навыпуск, старенькие темно-серые брюки, резиновые сандалии на босу ногу.
Лицо его было отчаянно худым. Казалось, скулы вот-вот разорвут пепельную, туго натянутую кожу. Из глубоких глазниц печально смотрели большие глаза. Он дышал глубоко и порывисто. В нем было что-то пугающе аскетическое. — Дело в том, что... — Афораби замялся. — Она сейчас в храме Ошуна. Я даже не знаю... удобно ли ее беспокоить.
— Мы ее друзья, — твердо сказал Роберт.
Афораби поднял на него свои печальные глаза:
— Да, я вас знаю... Мистер Рекорд?
Он перевел взгляд на Петра.
Австралиец досадливо поморщился.
— Впрочем, если не можете...
Он бросил взгляд на мальчика.
— Детям нельзя приближаться к храму, — упрямо наклонил голову Афораби.
Роберт нетерпеливо посмотрел на часы, но Петр опередил его:
— Тогда, если не возражаете, мистер Афораби, я бы хотел посмотреть ваши работы.
Афораби равнодушно пожал плечами, но Петру показалось, что в его печальных глазах сверкнул радостный огонек — сверкнул и тут же погас.
