Фредерик Форсайт - Посредник
Осенний семестр в Оксфордском университете длится восемь недель, а поскольку люди ученые стремятся во всем придерживаться логики, недели эти так и называются: первая, вторая, третья и так далее. После окончания семестра проводятся всяческие спортивные, театральные и дискуссионные мероприятия — это девятая неделя. Многие студенты появляются в университете до начала занятий — подготовиться, устроиться, начать тренировки; этот период носит название «пустой недели».
2 октября, в первый день «пустой недели», в Винсент-клубе — любимом баре студентов-споргсменов — собрались ранние пташки и в их числе долговязый, сухощавый студент по имени Саймон, готовящийся к третьему и последнему семестру в Оксфорде в рамках заграничной стажировки. Чей-то жизнерадостный голос окликнул его:
— Привет, Саймон! Решил появиться пораньше?
Это был бригадир авиации Джон де Ат, казначей колледжа Иисуса и старший секретарь спортивного клуба, в который входила и команда по кроссу.
— Да, сэр, — улыбнулся Саймон.
— Ну что, летние каникулы прошли не зря? — улыбнулся бывший летчик и похлопал студента по впалому животу. — Молодец. Ты наша главная надежда. В декабре в Лондоне мы должны разнести Кембридж в пух и прах.
Кембридж всегда был и остается главным соперником Оксфорда в спорте — это известно каждому.
— Собираюсь начать бегать по утрам и вернуть форму, — сказал Саймон.
Так он и сделал: начал с пяти миль, рассчитывая к концу недели увеличить дистанцию утренней пробежки до двенадцати миль. Утром 9 октября, в среду, он, как обычно, выехал на велосипеде по Вудсток-роуд, тянущейся вдоль южной части района Саммертаун на юге Оксфорда, и направился в сторону центра. Обогнув памятник мученикам и церковь святой Марии Магдалины, он свернул налево, на Брод-стрит, проехал мимо собственного колледжа и, миновав Холивелл и Лонгволл, оказался на Хай-стрит. Еще один поворот налево, и он уже был у ограды колледжа Магдалины.
Здесь он сошел на землю, привязал велосипед цепью к ограде и побежал. По мосту Магдалины, через Червелл и по улице Сент-Клемент в сторону равнины. Он бежал прямо на восток. Уже скоро, в половине седьмого взойдет солнце; он преодолеет еще четыре мили по прямой и окажется за пределами оксфордских предместий.
Миновав Нью-Хедингтон, он на стальном мосту пересек двухполосную Ринг-роуд, ведущую к Шотовер-хилл. Никто из товарищей по команде не присоединился к нему по пути. Он был практически в одиночестве. В конце Олд-роуд начинался подъем; бегун начал ощущать боль, которую испытывает любой стайер. Но мускулистые ноги вынесли его на вершину холма: он очутился на равнине Шотовер. Тут асфальт кончался и начиналась неровная проселочная дорога; в многочисленных рытвинах собралась вода от прошедшего ночью дождя. Он свернул на обочину, наслаждаясь, несмотря на боль, легким бегом по пружинящей под ногами траве.
Позади бегуна ничем не примечательный седан, вынырнув из деревьев на холме, затрясся на выбоинах проселка. Люди в машине прекрасно знали дорогу, которая им уже успела осточертеть. Пятьсот ярдов по проселку, окаймленному серыми булыжниками, до пруда, затем вниз по холму, но уже по асфальту, мимо деревушек Литтлворт и Уитли.
Ярдов за сто от пруда дорога сужалась; в этом месте над нею нависал огромный ясень. Именно здесь, на обочине стоял фургон. Это был видавший виды зеленый «форд-транзит» с надписью на боку: «Фрукты из садоводства Барлоу». Ничего особенного. В начале октября фургоны Барлоу ездили по всей стране, развозя по фруктовым магазинам сладкие оксфордширские яблоки. Любой, заглянувший в задние окна фургона — людям в седане они не были видны, так как фургон стоял носом к ним, — увидел бы там штабеля ящиков с яблоками. Никому бы и в голову не пришло, что ящики эти были искусно нарисованы на двух листах бумаги, прикрепленных изнутри к окнам фургона.
У фургона была проколота правая передняя покрышка. Сидевший на корточках мужчина с гаечным ключом снимал приподнятое домкратом колесо. Работая, он низко нагнул голову. Молодой человек по имени Саймон продолжал бежать по противоположной обочине.
Когда он поравнялся с носом «форд-транзита», два события произошли с поразительной быстротой. Задняя дверь фургона распахнулась, из нее выскочили двое мужчин в одинаковых лыжных костюмах и масках и, набросившись на изумленного бегуна, повалили его на землю. Мужчина с гаечным ключом повернулся и встал. Под широкополой шляпой у него тоже была надета лыжная маска, а гаечный ключ на поверку оказался автоматом «скорпион» чехословацкого производства. Не долго думая, он открыл огонь по лобовому стеклу седана, находившегося от него футах в шестидесяти.
Водитель седана был убит на месте: пуля попала ему в голову. Машина вильнула в сторону и тут же заглохла. Мужчина на заднем сиденье с кошачьей ловкостью открыл дверцу, вывалился из машины, перекатился по траве и вскочил, держа револьвер на изготовку. Он успел сделать два выстрела из своего короткоствольного «смит-вессона» калибра 9 мм. Первый угодил на фут правее, второй — на десять футов ближе, чем нужно: очередь из «скорпиона» прошила ему грудь. Ему крупно не повезло.
Мужчина, сидевший рядом с водителем, выскочил из машины секундой позже своего коллеги. Дверца с его стороны была широко распахнута, и он попытался попасть в автоматчика через ее открытое окно, но тут три пули, пробив дверцу, угодили ему в живот, и он упал навзничь. Через пять секунд автоматчик уже сидел рядом с водителем фургона, двое других затолкали студента внутрь «форд-транзита», хлопнула дверь, и фургон, съехав с домкрата, дал задний ход в сторону пруда, развернулся в три приема и рванулся по направлению к Уитли.
Агент Секретной службы умирал, но он был человек мужественный. С огромным трудом преодолевая дюйм за дюймом, он подполз к открытой дверце машины, дотянулся до микрофона под приборной доской и прохрипел в него свое последнее сообщение. Он не стал утомлять себя сигналами вызова, шифрами и прочим: ему было не до этого. Когда минут через пять подоспела помощь, он был уже мертв. Успел он произнести лишь вот что: «На помощь… нам нужна помощь. Кто-то только что похитил Саймона Кормака».
Глава 4
После радиосообщения умирающего агента американской Секретной службы события начали разворачиваться стремительно и во все убыстряющемся темпе. Единственный сын президента был похищен в 7.05. Радиосообщение было принято в 7.07. Агент передал его на специальной частоте, но открытым текстом. По счастью, никто не имеющий отношения к делу в этот час полицейские частоты не прослушивал. Сообщение было принято в трех местах.
Другие десять агентов, входящих в команду для охраны сына президента во время его пребывания в Оксфорде, находились в снятом для него доме на Вудсток-роуд. Восемь из них еще спали, но двое бодрствовали, включая дежурного офицера, постоянно слушавшего специальную частоту.
Начальник Секретной службы Крайтон Бербанк с самого начала протестовал против того, чтобы Саймон Кормак учился за границей, пока его отец занимает свой пост. Но президент Кормак взял верх: он не видел причин лишать сына долгожданной возможности провести годик в Оксфорде. Проглотив возражения, Бербанк потребовал, чтобы в Оксфорд была послана охрана из пятидесяти человек.
Но и тут Джон Кормак пошел навстречу мольбам сына — «Дай мне отдохнуть, папа, я же буду выглядеть как экспонат на выставке скота посреди этой полусотни болванов», — и они сошлись на двенадцати агентах. Американское посольство в Лондоне сняло в Оксфорде просторную, стоящую особняком виллу и после длительных переговоров с английскими властями наняло обслуживающий персонал из троих тщательно проверенных англичан: садовника, повара и женщины для уборки и стирки. Это было сделано с тою целью, чтобы Саймон Кормак мог без помех насладиться своим пребыванием в Англии в качестве студента.
Восемь человек охраны постоянно находились на посту, а четверо уходили в увольнение. Работающие охранники были разбиты на четыре пары: шесть человек в три смены несли круглосуточное дежурство в доме, а двое сопровождали Саймона, когда он находился за его пределами. Сначала агенты отказывались ехать в Англию без собственного оружия, а в Великобритании существует правило, по которому иностранцы не имеют права носить на ее территории холодное и огнестрельное оружие. В конце концов был выработан компромисс: за пределами дома в машине их будет сопровождать вооруженный сержант специального отдела местной полиции. Формально американцы находились под его началом и могли поэтому иметь с собой револьверы. Конечно, все это было фикцией, однако сотрудники специального отдела, прекрасно зная Оксфордшир, приносили большую пользу, и отношения между английскими и американскими агентами вскоре стали вполне дружескими. Именно сержант-англичанин, выскочив с заднего сиденья попавшей в засаду машины, пытался пустить в ход свой внушительный «смит-вессон» и расстался с жизнью на Шотоверской равнине.
