Лев Гурский - Спасти президента
Бормоча это, он все подпихивал ко мне свою папку, словно заботливая бабушка, потчующая внука кашей «Геркулес». Кашей, отвратительной на вкус, но такой полезной для здоровья! «Кушай, Болек, и расти большой». Спасибо, бабушка, я уже и так большой.
— Кстати, о бюджете, — задумчиво проговорил я, как бы уже примериваясь завизировать губернаторскую челобитную. — Если не ошибаюсь, ваш сенатор от края в Совете Федерации, господин Назаренко-младший, голосовал против его принятия. Мне верно сообщили?
Господин Назаренко-старший вздрогнул.
— Брехня это, Болеслав Яныч, — обиженно загудел он после секундной паузы. — Навет. Плюньте в глаза тому, кто такое про него наплел. Да мой Тимоха на каждой сессии...
— Некуда плевать, — с сожалением прервал я губернаторские излияния. — Компьютер в вашем зале для голосований глаз пока не имеет, Геннадий Ильич. У него, Геннадий Ильич, электронные чипы. Машина — существительное неодушевленное.
— Вот и я о том же, — сразу приободрился господин Назаренко. Электронный стукач, по его разумению, никак не тянул на серьезного свидетеля. — Компьютеров у нас развелось — плюнуть некуда. А машины, они, сами знаете... Замкнулись два проводка — и готово, ошибка. Тимки в тот день вообще в Москве не было.
— Вот и ладно, — сказал я и занес ручку над губернаторским прошением. — Вот и разобрались. А шахтерам, конечно, надо помочь.
Господин Назаренко затаил дыхание.
— Между прочим... — Ручка моя все еще реяла буревестником над седой равниной бумажного листа. — А в местной, допустим, казне никак нельзя найти средства для ваших шахтеров? Временно, естественно. Нет?
Губернатор Прибайкалья горестно развел руками:
— Да какие у нас средства! На детсадики — и то не хватает.
Я сочувственно покивал, однако подписывать не торопился.
— Ну а коммерсанты ваши местные? — продолжал интересоваться я у Геннадия Ильича. — Неужто в трудную минуту не помогут родному краю? Или нет среди них патриотов?
— Все жмоты, — доверительно сообщил господин Назаренко, искоса посматривая на мою ручку. По-видимому, он полагал, будто Глава администрации просто совершает некий словесный ритуал перед тем, как поставить подпись. Степень моего коварства в Прибайкалье еще не осознали.
— Так-таки и все? — удивился я. — И ЗАО «Байкалресурсы» в том числе?
— Какое еще... ЗАО?.. — Геннадий Ильич сразу охрип. До него внезапно дошло, что я играю с ним в кошки-мышки. — Я не понимаю...
— Закрытое акционерное общество, — любезно объяснил я. — Симпатичная контора. Когда в апреле Минфин выделил краю денежки на зарплату, они почему-то попали к трудящимся только в конце мая. И почему-то через это ЗАО. Вы случайно не знаете, где шахтерские денежки гуляли почти месяц?
— Я... я не помню... Я разберусь... — Если господин Назаренко и похож был теперь на медведя, то на старого и одышливого. Кандидата в чучело. — Я выясню...
— Обязательно выясните, — кивнул я. — Эдак по-семейному. Господин Афонин, директор «Байкалресурсов», он случайно не родственник вашей жене, а? Судя по отчеству, брат. Я угадал?
Будущее чучело медведя еще попробовало потрепыхаться.
— Все по закону, — мрачно прохрипел господин Назаренко, как-то вдруг вспомнив и про ЗАО, и про оборотистого шурина. — Краевая администрация выделила «Байкалресурсам» кредит...
— Льготный, — уточнил я. — Под семь процентов годовых. В месяц вышли сущие копейки. Между тем ЗАО господина Афонина ссудило эти денежки трем десяткам ИЧП. Что интересно, под двести процентов. Вы арифметику в школе учили? Из двухсот семь можете вычесть или вам калькулятор дать?
Губернатор Прибайкалья замер с выпученными глазами. Не уверен, что он в эти секунды был в состоянии вести арифметические подсчеты.
— Двести минус семь будет сто девяносто три, — великодушно пришел я к нему на помощь. — В денежном выражении это выходит... Постойте-ка, дайте сообразить...
— Все по закону, — как автомат, повторил господин Назаренко осипшим голосом. Очевидно, он решил придерживаться этой версии до последнего.
— Не все и не совсем, — огорошил его я. — Вы плоховато прочли новый Уголовный кодекс. Однако бог с ними, с «Байкалресурсами». Куда любопытнее, к примеру, деятельность некоего ТОО «Байкал-Трейдинг». Вам фамилия Мякишева ничего не говорит?
Геннадий Ильич ожесточенно помотал головой.
— Странно, весьма странно, — заметил я. — Мякишева — это ведь она по мужу. А зовут ее Елена Геннадьевна. И вашему сенатору Тимофею Геннадьевичу она приходится сестрой... Что, неужели вы с родной дочерью раззнакомились?
Геннадий Ильич угрюмо промолчал.
— Ай-яй-яй! — посетовал я. — Выходит, знать ее больше не хотите. Тогда почему же вы ей все-таки подмахнули разрешение на вывоз тридцати тонн никеля в Китай? В качестве последнего «прости»? Такие разрешения, кстати, — прерогатива федеральных органов. А то, что вы сделали, на языке УК называется соучастие в контрабанде стратегического сырья. И одна бумажка за подписью Тимофея Геннадьевича у меня тут имеется, тоже очень интересная. У сенатора есть, разумеется, депутатская неприкосновенность, но вот на госпожу Мякишеву и на вас она не распространяется. Имейте в виду.
Губернатор с ненавистью поглядел на меня и наконец-то предпринял попытку к отступлению.
— Я могу это забрать? — сдавленным голосом спросил он, показывая на свою папку.
— Забирайте на здоровье, — разрешил я, возвращая ему его же челобитную, так и не осчастливленную моею визой. — Значит, насчет шахтерской зарплаты мы договорились, да? Вы ее выплатите сами, завтра же, из вашего местного фонда. Если какие-то прибайкальские бизнесмены вдруг — подчеркиваю, вдруг! — захотят сделать взнос в этот фонд, администрация в вашем лице будет им только благодарна. Шахтеры должны идти на избирательные участки только в хорошем настроении. Тогда мы и соберем восемьдесят процентов «за». Правильно ведь?
— Правильно, — злобно сказал господин Назаренко. На лице у него явственно читалось огромное желание придавить меня когтистой медвежьей лапой. Шалишь, косолапый братец! Чучела медведей не своевольничают. Они скромно стоят в ресторанных гардеробах и держат в лапах подносы. До тех пор, пока их шкуры окончательно не сожрет моль.
— В таком случае я вас больше не задерживаю, — объявил я, привставая с места. Мягкое кожаное полукресло, чреватое геморроем, прощально скрипнуло. Стук захлопнувшейся двери стал ему ответом.
Пододвинув к себе уже порядком затрепанный список предвыборных мероприятий, я нашел раздел «Прибайкалье» и вычеркнул его. Еще одно дело на сегодня сделано. Не будь Лелика, мне пришлось бы еще повозиться с этим типом. Что бы мы, политики, делали без наших финансистов?
Я похлопал рукой по столу, чтобы найти свой распорядок дня. Вечно эта хитрая бумажка куда-то прячется, заставляя меня то и дело выспрашивать у Ксении, где я должен был быть десять минут назад. Вместо расписания мне, однако, под руку сначала попался злополучный листок с посланием от неуловимого мстителя.
Досадливо чертыхнувшись, я сунул этот образец эпистолярной бредятины в самый дальний из своих многочисленных ящиков.
2. РЕДАКТОР МОРОЗОВ
Чпок! — острие дротика угодило прямо в пористый лоб Президенту. Точно в центр, между седым пробором и насупленными бровями. Чпок! — второй дротик с силой врезался в переносицу Товарищу Зубатову. С Генералом мне повезло несколько меньше: немец за моей спиной громко захлопал в ладошки, рука моя дрогнула, и третья стрелка вонзилась куда-то в генеральскую щеку. Ну ничего, сойдет. Я с улыбкой раскланялся, делая вид, будто и метил ему в щеку.
— О-о-о! Вундербар! — довольно засмеялся Карл и с помощью двух пальцев изобразил латинскую букву «V». Дескать, виктория, победа. У гостя из Кельна были бесцветные глаза, длинные пегие патлы и неопрятная борода веником. Носил он неказистый джинсовый костюмчик, вроде тех, какими у нас в секонд-хенде на Маросейке можно разжиться долларов по пять за штуку. Однако несмотря на внешность и прикид бедного студента, Карлуша был отнюдь не студентом, а, напротив, главным редактором влиятельной «Нойе Райнише Цайтунг» с четырехсоттысячным тиражом. Зарабатывая в год около двух миллионов дойчмарок, можно себе позволить не расчесывать бороду и носить жуткое барахло. Косить под бедных — новая мода для богатых. Лично мне такие обноски, увы, не по карману.
Я выдернул из трех резиновых мишеней, висящих на стене, все три дротика и сложил их обратно в пластмассовую коробку с надписью «Darts».
— Очень успокаивает, — заметил я, показывая на коробку. — Снимает стрессы, развивает глазомер. И научиться совсем нетрудно...
На самом деле я лукавил. Искусство метать металлические стрелки точно в цель требовало большого навыка. Чтобы разыграть сегодня роль снайпера, мне понадобилось целых две недели усиленных тренировок, да еще заказ специальных мишеней с портретами влетел редакции в хорошую копеечку. Но игра определенно стоила свеч. Поразив резиновые физиономии всех трех основных кандидатов в президенты, я тонко намекнул гостю на свою независимость от партий и властей. Пускай же Карлуша сам увидит, какой спортивный, остроумный и, главное, смелый главный редактор «Свободной газеты» Виктор Ноевич Морозов. Неплохо, если на Западе поймут, что в России имеется хотя бы один по-настоящему беспристрастный печатный орган с редактором-нонконформистом во главе. То есть со мною.
