О. Воля - Американское сало
– Активисты антикушмовского оппозиционного движения «Пора» собрались на слет, сообщает агентство «Взгляд».
Гулко громыхали подковки десантных ботинок.
– Швыдче, швыдче, хлопцы, – покрикивал майор, нервно наблюдавший за разгрузкой. Нервным он был от присутствия здесь двух особистов, что, дав майору инструкции, стояли теперь возле одного из «Уралов» и молча курили.
– Швыдче, швыдче, Петренко, твою мать, ты шо!
Но ребята и без того бегали очень и очень быстро. Быстрее некуда!
Уже четвертый «ЗИЛ» загрузили, двадцать гробов осталось.
Двадцать…
– Еп твою!
Порядок муравьиной цепочки, когда груженые муравьи бегут одним ручейком, а негруженые – рядом, в единый миг расстроился и рассыпался вдруг. Кто-то споткнулся, чья-то нога зацепилась за какую-то хреновину, солдат упал, упал муравей, несший свою ношу, на него другой солдат-муравей, а на них третий, четвертый…
Четверо солдат покатились по рампе, а вместе с ними два обшитых голубой тканью гроба.
Ткань лопнула, гроб с грохотом развалился на две части.
– Петренко! Еп твою, зараза, мать!
Выбираясь из кучи-малы, неуклюжий и не любимый начальниками Петренко еще раз споткнулся и грохнулся прямо на вывалившиеся из гроба мешки.
– Робя, дывыся, да тут мешки какие-то, да ошметки, мля! – услышал он чей-то голос, но страшнее было то, что он увидел прямо перед носом. Он лежал лицом к лицу с чьей-то окровавленной головой, его нос угодил прямо в беззубый рот трупа.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – Петренко вскочил, отряхиваясь и матерясь.
Майор дрогнул, напрягся и кинулся к рампе, чтобы глянуть, что там такое. Что за бардак?!
– А ну все от груза прочь! – раздалось вдруг позади. – Я сказал, всем кругом марш и от рампы!
Это кричал один из особистов. Он уже выпрастал пистолет из подплечной кобуры и теперь, придав и без того устрашающему своему лицу еще более резкое выражение, гнал всех от развалившегося гроба.
– Майор, подойди сюда, – приказал второй особист, – солдат своих построй спиной к самолету, пока мы сами тут порядок не наведем, понял?
«Чего уж не понять!» – мысленно вздохнул майор и тут же криком и пинками принялся подгонять своих грузчиков:
– Взвод, в две шеренги становись!
– Там голова, голова оторванная, там много голов в гробах! – шептал провинившийся Петренко.
– Разговорчики в строю! – рявкнул майор.
* * *
– Презервативи «Вiзит». Ми за безпечний секс.[4]
– Лидер оппозиционной фракции «Наша Украина» встретится в следующем месяце с Хавьером Саланой, сообщает интернет-портал «Украинская новость».
Шесть «Уралов» выехали с аэродрома на шоссе и мрачной колонной направились в сторону Киева.
Шесть «Уралов», по десять гробов в каждом, всего шестьдесят.
– Ты видал, в одном гробу нога какая-то в ботинке, да еще ошметки, – вытаскивая из пачки сигарету, сказал товарищу сержант, – а в другом какие-то пакеты полиэтиленовые.
– Кончай трепаться, – делая затяжку, ответил сержанту товарищ.
– По телевизору говорили, что в Кабуле смертники на машине с тротилом в самую американскую казарму въехали и взорвали на х…
– Слыш, а ваще, на фига мы американские гробы куда-то везем? – спросил сержант. – А вдруг это наши пацаны?
– А нах наши пацаны там? – пожав плечами, переспросил товарищ и добавил, сплевывая: – Наши ведь там уже были.
– Не наши были, а москали, – прервал разговор сидевший возле самой кабины прапорщик, – а москаль вин рази людина?
– Ну, а мы на хера туда теперь полезли, в Афган? – продолжал недоумевать сержант.
– Не трепался бы ты, – прикрикнул прапорщик, – говорил тебе майор, неприятности могут быть.
– А ну стой! Эти откуда пронюхали!
Майор резко хватанул плечо сержанта, что рулил их «Уралом».
Выезд с аэродрома был перегорожен двумя «Нивами» и микроавтобусом с надписью «Телепобачинье».
Майор резко открыл дверцу и вышел, ослепленный вспышками камер.
– Пан майор, покажите нам гробы!
– Шановний пан майор, скажите, а правда, что вы везете сто гробов?
– Товарищ майор, дайте интервью телеканалу «Интерс»…
– Шановны пану майор, а правда, что вы тоже служили в Афганистане при Советах?
– Товарищ майор, среди убитых были ваши подчиненные?
– А правда там, среди убитых, есть тело сына депутата Верховной рады?
Сердитый майор ступил на асфальт. Он вообще-то как человек до мозга костей военный привык к тому, что, когда нога его ступает на асфальт плаца, батальон замирает, а дежурный офицер, глотая от волнения слова, орет, выпучив глаза: «Смирно!» – и, пропечатав несколько шагов строевым, докладывает потом, что за время отсутствия майора в батальоне происшествий не случилось.
Майор привык к порядку. И поэтому он ненавидел этих расхристанных волосатиков с проткнутыми пирсингом ушами, губами и ноздрями, этих ВИЧ-носителей, этих проституток, которые только и делают, что сосут друг у дружки и пишут потом всякие гадости про армию, про то, как, мол, полковники и генералы воруют да дачи под Киевом строят…
– А ну, все прочь отсюда! – гаркнул майор. – Прапорщик, очистить дорогу!
– Белых, Павленко, Башков, Яшкевич, Осыченко, с оружием к машине!
Несколько солдат гулко спрыгнули с заднего борта «Урала» и, увлекаемые прапорщиком, начали теснить журналистов к телевизионному автобусу.
– Это незаконно!
– Прекратите пихаться, здесь женщины!
– Вы ответите за это в Страсбурге, майор!
Послышался характерный звук разбиваемой об асфальт дорогой фотокамеры.
Кто-то пискнул.
– Поехали отсюда, и так тошно, а теперь еще и в газеты попадем, – сплюнув на асфальт, сказал майор прапорщику и полез в свой «Урал».
– Е-аный Кушма, е-аный козел Кузюк…
Глава вторая
Январь 2004 г.
– Свiтовi зiрки великого тенiсу на змаганнi на приз Президента Украини в Києвi. Головний спонсор iгор горiлка «Мiров».[5]
– В Верховной раде обсуждается проект закона «О выборах Президента Украины», – сообщает специальный корреспондент телеканала «Интерс».
Президент Данила Леонидович Кушма сидел в своем кабинете на втором этаже резиденции, на улице Банковской, 10, в доме Городецкого, который бойкие экскурсоводы называют «домом с химерами». Перед ним на столе стояла наполовину пустая бутылка виски и бокал, который президент только что опустошил.
Вопреки распространенному мнению, что жизнь президента – сплошной праздник, Данила Леонидович был очень несчастным человеком. Он оглядывался назад и не мог вспомнить дня, когда бы ему было радостно, легко и беззаботно. Пожалуй, только в далекой уже молодости. Детство его пришлось на самые голодные послевоенные годы, и на всю жизнь в памяти засел страх – остаться голодным. Смекалистый деревенский паренек вгрызся в учебу, вступил в комсомол, и, пока его сверстники пили пиво и гуляли с девушками, он учился и сумел стать действительно неплохим инженером. Его заметили компетентные органы, и через некоторое время молодой специалист уже работал над созданием ядерных ракет, руководил запусками спутников на Байконуре, получил государственную премию. И все это уже в тридцать лет. Когда большинство его сверстников и одноклассников по нескольку лет стояли в очередях на квартиру, он уже имел шикарную жилплощадь, дачу в престижном районе, ему не нужно было стоять в очереди за колбасой и сливочным маслом. Спецпайки с икрой, разнообразными паштетами, «Советским шампанским» и прочим союзным гламуром доставляли ему на машине. Жизнь удалась! И вот тут-то и сыграл с ним злую шутку детский комплекс голодного мальчика. Внешнее благополучие стало самоценным. Наука, техника, работа перестали его интересовать. Если раньше он мог три дня сидеть над чертежами, решая какую-то головоломку, то теперь он три дня проводил на охоте на кабана с партийными товарищами. А когда Даниле Леонидовичу предложили стать замминистра в Москве, он скромно отказался – предпочел непыльную должность директора Днепропетровского машиностроительного завода. Производство отлажено, напрягаться не надо, директор сам себе хозяин. Прежний авторитет давал возможность не прогибаться перед партийным начальством и жить в свое удовольствие. И вдруг в эту спокойную, налаженную жизнь ворвались вихри перестройки. Данила Леонидович всем своим нутром почуял весь ужас и близость голодной необеспеченной жизни. Призраки детства не давали спать по ночам. Он активно занялся политикой, пошел в депутаты. И, естественно, был искренне убежден в том, что старую хозяйственную систему разрушать не надо. Прежний президент Кривчук начал опасаться, что ему, демократу, на смену придет «красный реваншист Кушма», и сделал тонкий ход – приблизил к себе Кушму и дал ему место Председателя правительства. Это стало роковой ошибкой Кривчука. На новом месте Кушма обзавелся еще большим количеством связей, получил возможность пиариться на всю страну, а набрав популярность, стал говорить с Кривчуком ультимативным тоном, чтобы спровоцировать свою же собственную отставку. Теперь Кушма стал не просто мудрым хозяйственником, человеком, с которым простой народ связывал надежды на возвращение советских социальных гарантий, но и «обиженным» ненавистной властью. Поэтому Кушма легко выиграл президентские выборы и теперь уже окончательно вздохнул свободно. Призраки голодных лет не посмели являться в президентские апартаменты.
