Фредерик Форсайт - Дьявольская альтернатива
Оба сопровождающих его пожали в недоумении плечами.
– Я проинформирую контору Ллойда в Лондоне, – сказал Эрдал. – Может быть, у них есть известия о каком-нибудь пропавшем судне где-нибудь в Черном море.
Для всемирного братства торговых моряков ежедневной библией является «Ллойдс Лист», который выходит из печати каждый день с понедельника по субботу, и содержит новости и статьи только по одной тематике – судоходству. Его двойником является «Ллойдс Шиппинг Индекс», в котором указаны маршруты 30 000 действующих торговых судов со всего мира: название корабля, его владелец, флаг страны регистрации, год постройки, тоннаж, откуда в последний раз поступило сообщение об отбытии, и куда должно прибыть данное судно.
Оба печатных органа публикуются и выходят из одного комплекса зданий по адресу: Шипен Плейс, Колчестер в графстве Эссекс. Именно в это здание Умит Эрдал отправлял по телексу сообщения о прибытии (отбытии) кораблей в (из) порта Трабзон; в этот раз он добавил крошечный довесок, предназначенный для находящегося в том же здании информационного отдела компании Ллойд.
Этот отдел проверил по своим данным сведения о зарегистрированных крушениях судов: нет ли свежих сообщений о пропавших, затонувших или просто выбившихся из графика судах в Черном море, после чего передал этот параграф в редакцию первого печатного издания. Там один из редакторов сделал упоминание об этом событии среди кратких новостей на передней странице, включая имя потерпевшего кораблекрушение, которое тот назвал. Сообщение появилось на следующее утро.
Большинство из тех, кто читали «Ллойдс Лист» в этот день в конце апреля пропустили мимо глаз тот параграф, в котором описывался незнакомец из Трабзона.
Но эта информация привлекла внимание острых глаз одного человека, которому едва исполнилось тридцать и который работал старшим клерком в одной фирме зарегистрированных судовых маклеров, расположенной на небольшой улочке Кратчид Фрайерс в самом центре лондонского Сити. Коллеги по фирме знали его как Эндрю Дрейка.
Осознав содержание этого параграфа, Дрейк вышел из-за своего стола и отправился в приемную директора фирмы, где он внимательно изучил висевшую на стене в раме карту мира с изображением направления ветров и океанских течений. В течение весны и лета ветры в Черном море дуют в основном с севера, а течения поворачиваются против часовой стрелки в этом небольшом море с южного побережья Украины в дальней северо-западной части моря, вниз мимо берегов Румынии и Болгарии, и затем – резко на восток, попадая на оживленный морской путь между Стамбулом и мысом Инче.
Дрейк проделал кое-какие подсчеты в своем отрывном блокноте. Небольшой ялик, отчаливший из заболоченной дельты Днестра к югу от Одессы мог делать от четырех до пяти узлов при попутном ветре и благоприятном течении, двигаясь на юг мимо Румынии и Болгарии по направлению к Турции. Но после третьих суток его все больше должно было относить на восток, прочь от Босфора в направлении восточной части Черного моря.
Раздел «Погода и навигационные условия» в «Ллойдс Лист» подтвердил, что девять дней назад в этом районе были плохие погодные условия. Такие условия, подумал Дрейк, вполне могли, учитывая неопытность морехода, перевернуть ялик; тот мог потерять мачту и все свое содержимое, оставив находившегося в нем человека, – даже если бы тот смог вновь в него вскарабкаться, – на волю солнца и ветра.
Два часа спустя Эндрю Дрейк испросил неделю из полагавшегося ему отпуска, и ему разрешили, но только начиная со следующего понедельника – 3 мая.
Он находился в слегка взбудораженном состоянии, ожидая пока закончится эта неделя, но успел купить в ближайшем агентстве билет туда и обратно из Лондона до Стамбула. Дрейк решил приобрести билет для пересадки из Стамбула в Трабзон за наличные прямо на месте, в Стамбуле. Он также проверил, что владельцы британских паспортов не нуждаются во въездной визе в Турцию, но после окончания работы в один из вечеров он получил требуемый сертификат о сделанной прививке против оспы в медицинском центре Бритиш Эйруэйс на площади Виктории.
Эндрю был взволнован потому, что наконец после стольких лет ожидания, как ему казалось, он нашел того человека, которого искал все это время. В отличие от троих людей, которые стояли возле постели потерпевшего кораблекрушение два дня назад, он знал точно, из какой страны прибыл человек, сказавший слово «здраженый». Ему также было известно, что это не было именем. Лежавший на больничной койке человек бормотал слово «преданный» на своем родном языке, и этим языком был украинский. Что могло означать: этот человек – беглый украинский партизан.
Эндрю Дрейк, несмотря на свое англифицированное имя, также был украинцем и фанатиком.
После прибытия в Трабзон Дрейк прежде всего навестил офис господина Эрдала, имя которого он узнал от одного из своих друзей в конторе Ллойда на том основании, что он собирался провести отпуск на турецком побережье и, поскольку не говорит ни слова по-турецки, ему может понадобиться какая-нибудь помощь. Увидев рекомендательное письмо, которое смог представить Эндрю Дрейк, Умит Эрдал не стал задавать никаких вопросов относительно того, почему это вдруг его посетитель решил навестить лежащего в местном госпитале потерпевшего кораблекрушение. Он собственноручно написал рекомендательное письмо начальнику госпиталя, и вскоре после ленча Дрейка провели в небольшую одноместную палату, где на койке лежал нужный ему человек.
Местный агент Ллойда уже успел сообщить ему, что хотя тот и пришел в сознание, но большую часть времени проводит во сне, а за то время, когда его видели бодрствующим, он пока не вымолвил ни слова. Когда Дрейк вошел в палату, больной лежал на спине с закрытыми глазами. Дрейк придвинул стул и присел возле койки. Некоторое время он разглядывал его изможденное лицо. Спустя несколько минут, проведенных в молчании, веки у него задрожали, он приоткрыл и тут же закрыл глаза снова. Дрейк не смог разобрать, успел ли он заметить посетителя, который столь внимательно его рассматривал. Но он точно знал, что человек вот-вот должен был проснуться.
Медленно он наклонился вперед и очень четко произнес прямо в ухо больного: «Ще не вмерла Украина».
Буквально эти слова означали: «Украина еще не мертва», более вольный перевод этого высказывания – «Украина продолжает жить». Это – первые слова украинского национального гимна, запрещенного русскими правителями, и его мгновенно узнают имеющие национальное сознание украинцы.
Больной широко раскрыл глаза и внимательно посмотрел на Дрейка. Через несколько секунд он спросил его:
– Кто вы?
– Украинец, как и вы, – ответил Дрейк.
Глаза его собеседника затуманились подозрением.
– Квислинг, – прошептал он.
Дрейк покачал отрицательно головой.
– Нет, – тихо заметил он. – Я – британский гражданин, там родился и вырос, мой отец – украинец, а мать – англичанка. Но в своем сердце я – такой же украинец, как и вы.
Лежавший на койке человек не сводил глаз с потолка.
– Я могу показать вам мой паспорт, он выдан в Лондоне, хотя вас это не убедит ни в чем. Чекисты вполне могли бы сделать такой, если бы хотели попытаться обмануть вас… – Дрейк использовал жаргонное выражение, которым обозначаются агенты КГБ и работники советской секретной полиции.
– Но вы сейчас далеко от Украины, и здесь нет никаких чекистов, – продолжал Дрейк. – Вас не выбросило на берег Крыма, также как на побережье юга России или Грузии. Вы не высадились в Румынии или Болгарии. Вас подобрал итальянский пароход и высадил здесь, в Трабзоне. Вы находитесь в Турции. Вы – на Западе. Вы добрались.
Теперь человек не сводил с него своих глаз, в них попеременно сменяли друг друга тревога и желание поверить.
– Вы можете двигаться? – спросил его Дрейк.
– Я не знаю, – ответил человек.
Дрейк кивком головы указал на окно в конце небольшой палаты, за которым раздавался шум городского транспорта.
– Сотрудники КГБ могут переодеть персонал госпиталя, чтобы они выглядели как турки, – сказал он, – но они не могут изменить целый город для одного человека, из которого, если бы они только этого захотели, вполне могли бы выбить требуемое признание под пыткой. Вы можете подойти к окну?
При помощи Дрейка потерпевший кораблекрушение, превозмогая боль, доковылял до окна и выглянул на улицу.
– Машины – это «остины» и «моррисы», импортированные из Англии, – комментировал ему Дрейк, – «пежо» из Франции, а «фольксвагены» – из Западной Германии. Слова на рекламном щите напротив нас написаны по-турецки. А вон там висит реклама кока-колы.
Человек прижал тыльную сторону ладони ко рту и впился зубами в костяшки пальцев. Быстро-быстро он моргнул несколько раз.
