Максим Теплый - Казнить Шарпея
– Значит, вы хотите, чтобы я разгребал политическое дерьмо только за то, что мне надо сохранить личную свободу и безопасность? Не дешево ли вы меня цените? Может быть, мне стоит поискать иной способ защиты? – Голос Дибаева заскрипел, как нож по стеклу.
– Молодец, Николай Алексеевич! Наконец-то узнаю! Боец! – Удачник радостно потер руки. – Ну, во-первых, свобода и безопасность дорого стоят. По мне, так они бесценны. Во-вторых, путей к спасению у вас, господин Дибаев, фактически нет. То, что вы брали деньги – а это, в понимании Шарпея, взятка, – докажут непременно! И в-третьих. Вы правы! Нельзя разбрасываться вашими талантами. Лично я полагаю, что после успешных выборов вы будете самой подходящей кандидатурой на роль премьера. Не правда ли, заманчиво! Вся страна – у ног!
Удачник вдруг остановился и прислушался.
– Странно, полночь, а птицы перелетают с ветки на ветку. Мы, что ли, так шумим? Странно...
– Это только ваше предложение?
– Какое... ах да, по поводу премьерства? Нет. Не только. Так же считают влиятельные люди, которые дали согласие на наш разговор... Не пойму, что это с птицами происходит... Так вот, они одобрили мой выбор. Вас хорошо знают как человека дела, способного доводить начатое до конца... – Удачник остановился и нарочито с подобострастием наклонил голову: – Надеюсь, Николай Алексеевич, вы не забудете скромного товарища по житейским передрягам, когда станете руководить российским правительством?
Дибаев шутку не принял и ответил вполне серьезно:
– Разумеется! Если, конечно, до этого меня и вас не запрут в кутузку.
Дибаев остановился. Удачник прошел еще несколько шагов вперед, но, заметив, что потерял собеседника, развернулся и двинулся ему навстречу. Когда расстояние между ними сократилось до одного шага, Дибаев резко выбросил вперед обе руки и вцепился Удачнику в ворот рубахи.
– Слушай сюда, скотина!!! – Дибаев навис удавом над низкорослым Удачником. – Я сделаю все, как ты говоришь! Я помогу! Я буду разгребать ваше дерьмо! Но и ты запомни, сука. После этого мы квиты!!! Я больше не таскаю каштаны для других!
Удачник выстоял и дал понять, что истерика собеседника его не трогает.
– Убери руки и успокойся! – Он тяжело выдохнул и обдал Дибаева запахом алкоголя.
Дибаев разжал руки.
– Если я и погорячился, то самую малость, – устало произнес он.
– Не усложняйте, Николай Алексеевич! – Удачник говорил так, будто ничего и не произошло. – Ведь о чем речь: одна команда – наша, заменит другую – не нашу... Пойдемте в дом. Что-то мне не нравится поведение пернатых. Сейчас дам команду охране все проверить... – Удачник пошел на полшага впереди и произнес куда-то в пространство: – Вы, Николай Алексеевич, собак любите?
– Не понял! – Дибаев скрипнул голосом и ошарашенно посмотрел в лысину Удачника.
– Ну, скажем так: в собачьих породах разбираетесь?
– Ни кошек, ни собак не люблю!
– Я мог бы этот вопрос и не задавать. На человека, который любит животных, вы действительно не похожи! А я, знаете ли, собачник! Чуть позже мы с вами пройдем на задний двор, и я покажу несколько великолепных экземпляров. Я держу ротвейлеров. Трех. Двух сук и кобеля. Когда они втроем по команде атакуют человека или даже двух – спасения нет. Это смертельный номер. В прямом смысле этого выражения. Я все это вот к чему: известно ли вам, как появилась эта порода? Ротвейлеры?
– Я не интересуюсь тем, что мне никогда не пригодится в жизни.
– Так вот. Мало кто знает то, что наряду с собаками, предки которых были выведены в Германии, не так давно появилась новая порода – русский ротвейлер. Вы слышали про такого писателя – Микаэл Веллер?
– Даже читал! «Наган Папанина», кажется. Очень смешно! – Дибаев отвечал, все более мрачнея, так как не понимал, к чему клонит собеседник.
– Он лет двадцать назад подобрал на улице собаку. Пес, когда вырос, как говорится, удался! Очень красивая и сильная получилась псина. С мощной грудью, бесстрашная. Хотя беспородная дворняга.
Назвали песика Рот. От немецкого «красный» – у него ярко-желтые подпалины были на морде.
И надо же такому случиться, что примерно через месяц в дом, где жил Мики Веллер, в квартиру на той же лестничной площадке вселился гражданин по фамилии Вегин, поэт, между прочим. И представьте себе, у этого поэта собаку тоже звали Рот.
И вот выйдут, бывало, два литератора на улицу со своими псами, как начнут их подзывать, и бегут эти Роты сами не знают куда. А соседи – так те вообще понять ничего не могли. И тогда стали они звать собачек по имени их хозяев: одного – Ротвеллером, а другого – Ротвегиным. Именно так: ротвеллер, а не ротвейлер!
Потомство собаки господина Веллера дало начало породе русских ротвеллеров. Они немного отличаются от немецких, которые ротвейлеры: крупнее и брутальнее. Но уже и немцы их признают... В международных выставках участвуют...
Дибаев остановился и выкрикнул в коренастую спину:
– Послушайте, Удачник! Кончайте меня морочить вашей галиматьей! Как можно за такой срок вывести новую породу, да еще со сходным названием?
Удачник обернулся и громко захохотал:
– Ну вот, вы не поверили! Вы, Николай Алексеевич, вообще относитесь к тому типу людей, которые и в правду-то не верят. Но большинство, вы будете смеяться, – Удачник с трудом произносил слова, давясь от смеха, – большинство верит! Я проверял! И байку эту я вам рассказал для того, чтобы вместе с вами еще раз убедиться: ничего невозможного нет! Нет такой лжи, которую невозможно было бы превратить в подобие правды. И заставить людей в нее поверить! Разве не так? Разве не вы сотни раз превращали добропорядочных граждан в злодеев, а злодеев делали кумирами страны? – Удачник перестал смеяться так же резко, как начал. И сам ответил на свой риторический вопрос: – Поэтому мы с вами заставим людей поверить в то, что мы делаем благое дело! А наших врагов, напротив, сделаем личными врагами каждого российского гражданина. Мы сделаем это, Коленька!!!
Взлет. Посадка. Взлет
– Ну, здравствуй, сынок! – Игнатов смотрел на высокого, стриженного почти наголо мужчину с незнакомым лицом, остановившегося в створе вертолетной двери.
Двигатели гудели, и было непонятно, слышит его сын или нет. Тот смотрел на Игнатова ошарашенно. Он до последней минуты не знал, куда его везут из камеры Лефортовской тюрьмы.
Когда Александра Фомина посадили в зарешеченный «уазик» и под присмотром четырех молчаливых автоматчиков повезли в неизвестном направлении, то подумалось ему о самом худшем. О том, что устроят ему что-то вроде попытки к бегству, – тут и сказке конец...
Потом повели к работающему вертолету и прямо перед посадкой сняли наручники. Кто-то сзади подтолкнул – давай, мол... А перед ним – человек, очень похожий на отца, которого он не видел больше двадцати лет...
– Ну, здравствуй, сынок! – Отец смотрел на него так, как всегда смотрел в той далекой жизни: прямо в глаза, с сильным прищуром, то ли улыбаясь, то ли пристально вглядываясь.
Фомин даже зажмурился на секунду, не зная, верить или нет происходящему. Но ему в жизни много чего пришлось испытать, и размышлять над правильностью следующего шага он не стал. Перед ним – отец! Это точно! Поэтому он шагнул в салон и так же, прямо глядя отцу в глаза, ответил:
– Здравствуй, папа Дима!
Именно «папа Дима» – так прочел по губам Игнатов и окончательно понял, что в вертолет входит Саша Фомин, его Саша, пропавший в Афганистане в феврале 1984 года. Он протянул сыну руку, потащил на себя и с маху прижал к себе его крепкое тело.
Лицо сына было совершенно чужим.
Игнатов испытал странное ощущение: он точно знал, что перед ним сын! И... совсем не Саша! Даже глаза поменяли цвет. У того Саши они были светло-серые, а у этого – темные или темно-зеленые...
Отстранившись и в упор разглядывая сына, Игнатов почувствовал его смущение и, наклонившись к уху, прокричал:
– Давай обо всем – потом! Ты свободен! Мы уходим. Еще наговоримся...
В вертолете появился третий пассажир: это был Беркас Каленин. Он был одет в камуфляж, который сидел на нем мешковато, будто был на пару размеров больше, чем нужно. Каленин неуклюже ввалился в машину и двинулся к месту, указанному Игнатовым.
В машине находилось несколько человек в штатском, которые как бы принимали вместе с Игнатовым Фомина и Каленина.
Последним в вертолет поднялся полковник ФСБ Барков.
– Гражданин Игнатов! – загудел он. – Все как договаривались! Здесь вещи, которые, я вижу, вы вместе с нашими сотрудниками уже осмотрели. Оружие то, которое вы просили – два ПС-96М, плюс по два снаряженных магазина.
Один из сопровождавших Баркова достал из обычного целлофанового пакета два небольших пистолета, похожих на австрийский «глок», и положил на сиденье перед Игнатовым. Фомин опытным взглядом оценил «игрушки»: почти целиком из пластика, с особым предохранителем, встроенным прямо в спусковой крючок, коротким ходом затвора, патроны в магазине уложены «лесенкой» – значит, их существенно больше штатных восьми...
