Роман Ким - По прочтении сжечь

— Не надо так шутить. — Кита тяжело дышал. — Если бы мы не были связаны работой, я прикончил бы вас как собаку за оскорбление. Я никогда не стану пачкаться, наживаться на таком дерьме, как вы… В следующую среду утром вам позвонят, будут говорить по коду «Февраль». — Сделав паузу, он смягчил голос: — Берегите себя, желаю скорейшего выздоровления вашей дочке. Я пришлю ей часики, а вы скажете, что выиграли пари.

— Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку… — протянул с жалобной интонацией Баллигант. — Пришлось выбросить в воду, а я так привык к ней.

— Я подарю вам другую. Только не в виде револьвера. Эта действовала мне на нервы.

Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за трибунами бассейна. Обойдя ограду, он вынул из кармана пальто электрический фонарик и направил свет на землю. За деревьями вспыхнул свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ,

— Домой, — скомандовал Кита и сел рядом с шофером.

— Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, — доложил Абэ. — Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз.

— Уже завел там агентов? А как у него дела в городе?

— Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А на прошлой неделе он ездил к Канеохэ, там у него тоже есть кто-то.

— Значит, в первую очередь расставляет людей около аэродромов. Готовится к наземным мероприятиям.

— А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва.

— Какой Сугимото?

Абэ сделал удивленное лицо:

— Не читали? Его нашли мертвым.

— Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ?

— Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото ненадежен, и предупредил через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни. Затем он приказал мне заехать за Сугимото и привезти его ночью к воротам парка Капиолани. И больше я его не видел.

— Шанхайские приемы. Не может отвыкнуть. А с Хаями Марико встречается?

— Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то книги, которые Идэ достал для нее. А самой Марико он поднес целый мешок японских целебных растений. Она, кажется, хочет писать научный труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит.

— А может быть, и нет. Обо мне спрашивает?

— О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал.

— Смотри, ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной. И насчет моих дел с Баллигантом. Если проболтаешься… выдам со всеми потрохами Баллиганту. Я ему сообщу, почему умер тот полицейский, и представлю доказательства.

Абэ замотал головой:

— Ничего не скажу.

Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое стекло. Машина уперлась в кусты папоротника.

— Болван!

Кита ударил Абэ кулаком по голове. Абэ поклонился:

— Простите. Не хотел давить кошку… она черная.

— Ну и что?

— Черные кошки после смерти мстят. Это точно.

Они поехали дальше.

— В тот раз, когда везли того китайца, помните? — продолжал Абэ. — Мы раздавили черную кошку, и через два дня китаец утонул. Кошка отомстила.

Кита погладил нос и усмехнулся.

— Чуть не расплющил. — Немного погодя он спросил: — А сейчас раздавил?

— Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и…

— Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра. Достал билет на воскресный бейсбольный матч?

— Не успел.

— Хочешь пойти?

— Конечно.

— Я дам тебе свой билет.

Абэ поклонился, приложив лоб к рулевому колесу. Кита приказал остановить машину недалеко от памятника королю Камехамеха и пошел пешком в генконсульство.

28 ноября

Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной знакомой японке, оказался ядовитым — японка умерла по возвращении на родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она в свою очередь должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение Акино кажется ей странным.

Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот заявил:

— Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если только не врет.

— Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.

Подумав немного, Донахью ответил:

— Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Пёрл-Харборе капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.

— Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы она осталась в стороне?

— Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так, чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила. — Донахью пристально посмотрел на Уайта. — А ты не думаешь, что это начало комбинации против тебя?

— Против меня?

— Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?

— Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.

— Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я боюсь, что она — японская Мата Хари.

Уайт рассердился:

— Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе, как к другу, а ты…

— Ну ладно, не кипятись. — Донахью погладил Уайта по спине. — Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.

— Хаями Марико.

Донахью пошевелил губами и кивнул головой:

— Постараюсь запомнить.

Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио, адресованная генеральному консулу в Гонконге.

«Ввиду крайнего обострения японо-американских отношений просим присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях, стоящих на рейде Пёрл-Харбора, но не реже двух раз в неделю. Как вы уже, наверное, поняли, необходимо обращать особое внимание на сохранение секретности нашей переписки».

Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои инициалы, Уайт сказал Пейджу:

— Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой «магией» прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.

Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:

— Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя кроликом перед гремучей змеей.

Уайт укоризненно покачал головой:

— Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься?

Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую «магию» из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди.

— А почему Макколла считает, что она такая экстренная? — сердито спросил Пейдж. — Он же не знает японский.

— Я перевел ему несколько последних слов, — признался Гейша. — В конце сказано: «сверхэкстренное извещение».

— Наверное, опять напутал, — процедил сквозь зубы Пейдж.

Гейша провел пальцем по животу — сперва горизонтально, потом по вертикали.

— Клянусь самурайской честью: не напутал.

Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому что в тексте были искажения — надо было переводить очень осторожно. Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены торчали голые деревья.

— Безобразие, — прошипел Пейдж. — Телеграмма от восемнадцатого ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.

— У армейцев еще хуже, — сказал Гейша. — Полковник Сатлер совсем растерялся. У них столько накопилось… Возятся еще с октябрьскими.

— Потому что расшифровывают все подряд, — заметил Пейдж. — Надо же делать отбор — пропускать в первую очередь наиболее важные, а сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных расходах можно откладывать пока в сторону.

Гейша развел руками:

— Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься сортировкой «магии».

Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и зачмокал губами:

— Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.

Текст телеграммы был таким.

Относительно передачи по радио специального сообщения в случае чрезвычайного положения.