Леонид Млечин - "Хризантема" пока не расцвела
Сообщение обо всем происшедшем незамедлительно поступит в американское посольство: необходимо заверить Вашингтон, что новая власть останется таким же верным союзником Америки. В течение двух-трех часов будут изолированы все силы, представляющие угрозу спокойствию и благо действию страны, особенно коммунисты. Список подлежащих аресту давно готовы, исследовательские отделы сухопутных «сил самообороны» постарались на славу. Ждать осталось недолго…
***В военную контрразведку очередные выпуски газет попадали быстрее, чем к покупателям. Специально назначенные офицеры тщательно знакомились с прессой, отчеркивали наиболее интересные материалы, готовили ежедневную сводку. Ничего чрезвычайного в этих материалах обычно не содержалось, и когда в конце дня к руководителю сектора ворвался растерянный сотрудник и положил перед ним последний выпуск коммунистической газеты, тот не сразу понял, в чем дело. А когда сообразил, сам бросился к начальству.
Статья о генерале Такаса с его большим портретом в парадной форме была опубликована на первой полосе…
***В самолете, летевшем из Кумамото к базе подводных лодок, террористы почти не разговаривали. Нервы были напряжены до предела. Нападение на базу означало для «Боевого знамени» новый этап борьбы против существующего строя. Недалекие, слабо разбиравшиеся в сложной картине политической жизни Японии, они не понимали, что стали игрушкой в руках своих злейших врагов — ультраправых реакционеров. Руководствуясь догматами маоизма, они считали, что нужно показать пример вооруженной борьбы, и тогда поднимутся массы. Им казалось: достаточно подтолкнуть народ, и начнется революция.
Их решимость подогревал и Гэн Шэн, который получил указание из Пекина быть в курсе и генеральской «Хризантемы» и намерений «Боевого знамени», способствовать планам и тех и других заговорщиков.
Самолет пошел на посадку. Кога выпрыгнул первым, осмотрелся: никого. Откинул люк, помог выбраться Хироко Сасаки. За ними последовали остальные, нетерпеливо разминали затекшие ноги, осматривали оружие.
Когда подошли к базе, окончательно стемнело
В свете прожекторов были хорошо видны морские пехотинцы, дежурившие возле ворот, к которым ползком подобрались террористы. Детали операции члены группы отработали до автоматизма. Хироко, обняв одного из парней, направилась прямо к воротам. Террорист изображал пьяного и что-то напевал. Охранники были предупреждены о возможной опасности, но никак не предполагали, что она явится к ним с этой парой.
Мужчина шел, спотыкаясь, женщина старалась поддерживать его. Обычная картина: выпил человек в баре, завтра суббота, что ж не выпить. Пьяный вдруг оттолкнул женщину и, покачиваясь, направился к солдатам.
— Давай, давай, парень, давно пора в кроватку, — крикнул один из пехотинцев и шагнул вперед. — Красотка уже заждалась.
Террорист резко выбросил вперед руку и вонзил кинжал, который прятал в ладони, прямо ему в горло. Раздался легкий булькающий звук, и охранник рухнул. Почти одновременно с ним упал второй: Хироко владела ножом не хуже мужчин.
Открыть ворота было парой пустяков. Нападающие бросились вперед, но тут же раздался звук сирены. Над базой вспыхнул мертвенно-белый свет.
Минута растерянности, и террористы распластались на земле.
— Положить оружие! Встать и поднять руки! Иначе стреляю! — Раздался усиленный мегафоном голос.
Залегший первым Гэн Шэн начал медленно отползать.
— Повторяю: всем положить оружие, встать… Иначе…
Вместо ответа Кога изогнулся и швырнул на голос гранату, а сам, словно подброшенный взрывом, бросился бежать, за ним остальные. Хлестнули автоматные очереди. Трое рухнули, как подкошенные. Остальные вновь залегли, завязалась перестрелка.
— Хироко закусила губу от злости. Кто мог их выдать? Неужели все жертвы напрасны?
В группу она пришла, слепо следуя за Юкио Кога, и, пока он был в тюрьме, думала лишь об одном — как вызволить его оттуда. В Токио ее разыскал Гэн Шэн и предложил организовать побег Кога. Они установили связи с рассеявшимися по стране членами «Боевого знамени», которые все это время действовали самостоятельно. Появилось и несколько совсем молодых ребят, попавших под влияние леваков.
Временно руководство группой взяла на себя Хироко Сасаки. Они вновь стали готовиться к «революционным действиям». Хироко не вникала в теорию, ей было достаточно уверенности в том, что она идет по пути Юкио Кога. Гэн Шэну удалось познакомить младшую сестру Сасаки — Митико с генералом Такаса. Оставшаяся без родителей девушка во всем слушалась Хироко. Ее заставили стать любовницей генерала. Имена в телефонной книжке Такаса, содержание служебных бумаг в его портфеле (все это Митико сообщала Гэн Шэну) о многом говорили профессиональному разведчику. И вот Митико погибла. Хироко исступленно выпускала обойму за обоймой.
Гэн Шэн, улучив момент, отполз назад и спрятался за складом у ворот. Четверо оставшихся в живых террористов, не перестававших стрелять, ничего не заметили. Приподнявшись, Гэн дважды выстрелил Хироко в спину.
А со стороны штаба бежали полковник Роджерс и Комура. Полковник еще издалека кричал:
— Не стрелять! Не стрелять!
И еще раз из-за стены склада появился Гэн Шэн — он не имел права оставлять в живых таких опасных свидетелей.
Подбежавшие к месту схватки морские пехотинцы обнаружили только трупы.
***В представлении генерала Такаса подчиненные ему полки состояли из бессловесных, привыкших к беспрекословному подчинению солдат. Так традиционно мыслил японский генералитет. В «силах самообороны» многое было не так, как в императорской армии, но командиры старой выучки сохранили прежние представления о подчиненных.
Солдаты 1-й дивизии были весьма удивлены действиями командования: приказанием быть в полной боевой готовности, отменой увольнений, жестким контролем за входом и выходом из казарм.
«Нет ничего тайного, что не стало бы явным». Один из солдат 34-го полка сбежал к своему другу, а тот был членом компартии. Сведения о бое вой готовности расквартированной в Токио дивизии стали известны президиуму ЦК компартии.
Подобные приказы были отданы в тот вечер и частям «сил самообороны», расположенным в других городах, и сообщения об этом тоже поступил в Центральный Комитет.
— Полковник, — сержант из охраны базы тронул Роджерса за рукав. — Там у ворот корреспонденты. Они уже знают, что произошло нападение красных. Что с ними делать?
— Корреспонденты? — полковник был в недоумении. — Откуда они здесь взялись? Может, вы это объясните? — обратился он к Комура.
Тот отрицательно покачал головой.
***Вызов журналистов был запланирован. Заговорщики сами предварительно обзвонили несколько газет и телестудий. Они не хотели дожидаться, пока информация о нападении достигнет редакций. Теперь по плану оставалось всего полчаса до появления первого сообщения о захвате подводной лодки, сообщения, вполне достаточного для возмущения общественного мнения и объяснения, почему военные решили взять власть в свои руки.
Однако подводная лодка не была захвачена. Тележурналисты с некоторой долей разочарования информировали зрителей о неудачной попытке кучки авантюристов ворваться на американскую базу. Намерения нападавших, сказал один из комментаторов, были неясны.
***Неудача террористов вызвала смятение среди собравшихся у Куихара заговорщиков — части «сил самообороны» в других городах теперь не выступят. Фактически в распоряжении заговорщиков оставалась лишь дивизия Такаса. Но публикация в коммунистической газете статьи с обвинением Такаса… Ведь командующий 1-й дивизией должен был сыграть роль честного японца, озабоченного ситуацией в стране. Но теперь из генерала-спасителя Такаса превратился в генерала-преступника… Собравшиеся у Куихара старались не смотреть в его сторону. Только хозяин квартиры сохранял спокойствие. Ему еще утром позвонил Уилби и в резких выражениях сообщил, что об истории с убийством Садзи осведомлены уже даже в Лэнгли. Куихара больше не колебался. Он позвонил Итодзаки. И не был удивлен услышанным. Старческий голос внятно произнес:
— Сын Ямато должен знать, как смывают с себя позор…
Чтобы отдать последний приказ, генерал Такаса отправился в штаб вверенной ему дивизии. Независимо от исхода заговора, судьба Такаса была решена…
***Сообщения о приведении подразделений «сил самообороны» в боевую готовность, разговоры, которые иные офицеры вели с солдатами о необходимости передать власть армии, обеспокоили коммунистов. Подобное положение в «силах самообороны», не обусловленное угрозой извне, могло означать только попытку военных предпринять решительные действия. В Центральный Комитет стекались тревожные известия из многих городов страны.
