Наталья Александрова - Завтрак с полонием
— Что?! — переспросил Павел, уставившись на нее. — Вы знаете это место? Вы бывали там?
— А что такого? — Луиза пожала плечами. — Мой бывший муженек, не к ночи будь помянут, сводил меня туда как-то раз, вскоре после женитьбы. Там играют джаз… скучновато, но уютно. Хотя по мне в «Слоне и корзине» гораздо веселее.
— Странная визитка, — продолжал Павел. — Ни названия на ней, ни адреса…
— Они это специально, чтобы не привлекать случайных людей. Порядок у них такой — пускают только завсегдатаев и их друзей, ну и дают им такие карточки, чтобы следующий раз сами могли прийти.
— А что это за заведение, где оно, как называется?
— Ну, парень, ты даешь! — усмехнулась Луиза. — Это же я у тебя нашла их визитку! Это клуб «Золотой фламинго», на «Олд-Вик», недалеко от Стрэнда…
Павел заторопился. Луиза вздохнула, но не стала его задерживать. Она вывела своего странного гостя через заднюю дверь и объяснила, как дойти до улицы, на которой можно поймать такси.
Через полчаса Павел проехал по Флит-стрит, по Стрэнду и выехал на «Олд-Вик». Водитель остановился неподалеку от знаменитого театра с тем же названием и сообщил:
— Приехали, сэр. Вот он — клуб «Золотой фламинго».
Павел расплатился и подошел ко входу.
Перед дверью стоял рослый афробританец в удивительно элегантном пальто. Он выжидательно улыбнулся Павлу и осведомился:
— Вы что-то ищете, сэр?
Вместо ответа Павел протянул ему розовую визитку.
— О, прошу вас, сэр! — Швейцар распахнул перед ним дверь. — Значит, вы уже бывали у нас! А мне, видать, пора на пенсию — я вас не вспомнил! — И он удрученно покачал головой.
Зал, куда он вошел, напоминал пещеру. Золотистые светильники свисали с потолка, как сталактиты. Или сталагмиты, Павел всегда путал направление. Они горели тусклым, приглушенным светом, едва освещая столики в глубоких нишах и создавая интимную и немного таинственную атмосферу. Чуть в стороне, на небольшом возвышении, стоял белый концертный рояль, за ним сидел чернокожий пианист и негромко наигрывал какое-то классическое джазовое ретро. Кажется, эта композиция называется «Осенние листья».
Павел выбрал столик подальше от эстрады, сел в самый темный угол, чтобы не было видно его помятого лица. Официант возник рядом неслышно, протянул меню.
В зале было прохладно, как в настоящей пещере, внутри у Павла зародилась противная мелкая дрожь, вспомнилась черная ледяная вода, в которой он против своей воли вынужден был искупаться накануне, отвратительно заныли ушибленные части тела. Хорошо бы выпить чего-нибудь покрепче, чтобы унять дрожь, пока она еще не вышла наружу. Официант забеспокоится, если его начнет трясти, как больного пляской святого Витта.
Однако еще больше он забеспокоится, если Павел закажет неразбавленное виски в такую рань. Принесет, конечно, однако будет присматриваться, наблюдать издалека, запомнит его, а учитывая несвежую одежду и побитый вид, сразу же заподозрит неладное.
В результате таких раздумий Павел заказал кофе — большую чашку и погорячее.
Пианист покончил с «Листьями» и исполнял теперь «Летнюю пору» Джорджа Гершвина, откинувшись на стуле и прикрыв глаза, как это делал незабвенный слепой пианист Эррол Гарнер. Павел вроде бы ненароком выложил на стол розовую карточку с силуэтом фламинго и задумался, потягивая кофе.
Зачем он сюда пришел? Затем, что ему некуда больше идти. Старик погиб, а ему срочно нужно получить информацию. Кто были эти трое, которые хотели отбить его у людей шейха? Русские, это несомненно, явно профессионалы, хотя… профессионалы не устраивают такого шума в приличной европейской стране, где полиция занята только тем, что день и ночь охраняет своих добропорядочных граждан от посягательств на их покой и мирный сон по ночам. Профессионалы действуют тихо, незаметно и аккуратно.
У них случился форс-мажор, понял Павел. Тот погибший араб никак не должен был узнать главного, он назвал его Абдул Касимом. Под этим именем русский работал на Востоке, стало быть, он из спецслужб, только вот откуда именно? И как они вышли на него, Павла? Так же, как и на старика, тут же ответил он себе. Старик был опытным и осторожным, не зря продержался на такой опасной работе много лет. И все же его обошли. Это наводит на нехорошие мысли: старика сдал тот, кому он полностью доверял. И он, Павел, не нашел ничего лучше, как притащиться сюда по наводке того же самого старого резидента. И теперь торчит тут совершенно беспомощный, у всех на виду, и ждет непонятно чего. И сколько можно так сидеть?
Кофе остыл, Павел махнул официанту, чтобы принес еще. Чернокожий пианист расправился с предыдущей мелодией и заиграл такое же ретро, но чуть поживее. По такому случаю он мобилизовался, открыл глаза и даже начал вполголоса подпевать мелодии — впрочем, Эррол Гарнер тоже так делал.
Павел взглянул на часы. Прошло минут сорок с тех пор, как он уселся за столик. Пора было уходить.
И в этот момент за столиком стало совсем темно, потому что и без того тусклый свет заслонила высокая женская фигура.
— Привет, — сказала она негромко, — могу я присесть?
— Разумеется. — Павел смотрел на незнакомку в ожидании и не пытался это скрыть.
Пока он видел только стройный силуэт и пышные волосы. Официант услужливо подвинул стул и включил настольный светильник.
Волосы были рыжими, причем такого замечательного оттенка, что даже мужчине было понятно — совершенно натуральный цвет, никакой краски. Однако она не была белокожей, румяной и веснушчатой, как все рыжие, лицо ее было чистым, только на носу внимательный взгляд Павла заметил несколько золотистых крапинок. Он встретился с женщиной взглядом и понял, что она тоже его изучает. Сразу же вспомнив, как потрепанно он выглядит, Павел расстроился. На ее месте он бы немедленно бежал отсюда как можно дальше. Несомненно, она заметила синяки и ссадины на его лице, мятую одежду и встревоженный взгляд, так как брови ненадолго поднялись в удивлении. Она тут же погасила лампу, и Павел вздохнул облегченно.
Его визави не спеша выложила на стол сигареты и зажигалку, Павел осмелел в полумраке и открыто ее рассматривал. Женщина была молода, меньше тридцати, довольно худа, почти без косметики на чистом лице. Английские женщины не злоупотребляют косметикой, это он знал и раньше. Говорила она без акцента, стало быть, англичанка. На ней была свободная длинная юбка из мягкой шерсти и короткая замшевая жилетка поверх тонкого черного свитера. Что-то смущало его… у нее не было сумочки — этого непременного атрибута всех женщин. Они никуда не могут пойти без торбы, набитой самыми бесполезными вещами. У этой же не было даже крошечного ридикюльчика, куда входит только пудреница и тюбик помады. Сигареты она достала из кармана свободной юбки.
Он взял из ее рук зажигалку и дал прикурить. Пальцы были теплыми.
— Вы не хотите передать мне привет от старого друга? — спросила она, окутавшись дымом.
— Ну, не такой уж он и старый, — протянул Павел, пристально глядя ей в глаза, которые в полумраке казались темными.
— Меня зовут Элис, — сказала она без улыбки, — и… раз вы здесь, то… что-то случилось?
— Одному пожилому человеку стало плохо в галерее Тейт, — осторожно подбирая слова, ответил Павел.
— Насколько плохо? — Глаза ее сверкнули.
— Очень плохо, — твердо ответил он, — сердечный приступ. При нем не было документов и…
— Я поняла. — Она бросила сигарету в пепельницу и долго смотрела на тлеющий окурок, так долго, что он отважился взять ее за руку. На этот раз пальцы были ледяными.
«Кто ей был тот старик? — думал Павел. — Неужели муж?»
— Что вы хотите? — Теперь голос звучал твердо, глаза смотрели прямо и руки не дрожали.
— Мне нужна информация. — Павел тоже заговорил деловым тоном и отпустил ее руку. — В Лондоне сейчас живет и действует некий сотрудник русских спецслужб. Возможно, в данное время он в отставке. Высокий брюнет или шатен, лет примерно сорока. Хорошо подготовлен, знает несколько языков, точно — английский и арабский. Долгое время работал на Востоке, известно, что бывал в Катаре. Там его знали под именем Абдула Касима. Мне нужно знать о нем как можно больше, не упускайте любую подробность, учитывайте каждую мелочь.
— Как скоро вам нужна информация? — устало спросила Элис.
— Как можно быстрее. — Павел пожал плечами.
— Тогда условимся о связи. Сюда больше не приходите. — Она взяла со стола розовую карточку, разорвала и выбросила в пепельницу. — Запомните номер телефона. Вы должны позвонить, обязательно из будки, и спросить, можете ли вы заказать столик. Вам не ответят, но вы поблагодарите и назовете количество персон. Если закажете столик на одного, это значит, что мы встречаемся через час на стоянке на Уорвик-стрит. Если на двоих, то через два часа возле станции метро «Оксфорд-серкус» на площади. Если столик на три персоны, то через три часа в магазине игрушек «Хеймлинс» в отделе кукол. Запомнили?
