Дэвид Бальдаччи - Божественное правосудие
— Черт возьми, о чем ты говоришь, Калеб? — взорвался Рубен. — Его и не собираются преследовать по закону! Им нужно только его найти. Из него выжмут всю возможную информацию, а затем пустят пулю в голову. Он бывший правительственный киллер, который скрывался, потому что Грей и Симпсон его жестоко подставили и пытались убить. — Последние слова Рубен произнес, пристально глядя на Алекса. — Оливер целых тридцать лет находился в бегах. А потом убили Милтона. И не забывайте, Гарри Финн рассказывал, как Симпсон сознался, что это он отдал приказ убить Оливера со всей семьей много лет назад. Если у кого-то и были основания для убийства, так это у Оливера. И плевать на законы.
— То есть они боятся, что Оливер в курсе давних секретных операций правительства, — сказал Калеб. — И его хотят заставить замолчать.
— Ты рассуждаешь, как… библиотекарь, — с иронией заметил Рубен.
— Должен же быть и другой вариант, — вступила Аннабель. — Я хочу сказать — вместо того, чтобы лечь на дно.
Алекс распрямился, прислонившись к стене.
— Что ты задумала?
— Мы разыщем Оливера и поможем ему выпутаться.
— Чушь! Только выведем на него ищеек, — возразил Алекс.
— К тому же, — добавил Рубен, — Оливер наверняка придумал искусный план спасения.
— Неужели? Без документов? Без денег? Я дала ему кредитную карточку. Так вот, ею не пользовались много месяцев. Ему даже на самолет не сесть. Остается только бежать.
— Пока не поймают, — тихо добавил Рубен.
— Может, он как раз этого и хочет, — заявил Алекс. Остальные с удивлением уставились на него. — Оливер грохнул Симпсона и Грея, испытывая чувство вины перед Милтоном. А теперь он считает, что больше жить незачем. Он бежит, но не сильно старается. Он знает, что его все равно схватят, и приготовился к концу.
— Я не позволю ему уйти из жизни таким способом, — возмутилась Аннабель.
— Аннабель, одно дело саботировать расследование ЦРУ, и совсем другое — активно путать им карты. Тогда тебе самой светит срок.
— Плевать. Вспомни, что он сделал для меня. Помогая мне, он рисковал всем.
— То же самое можно сказать про каждого из нас, — добавил Рубен.
— А ты, Алекс? — Аннабель обожгла его взглядом. — Если бы не Оливер…
Алекс уселся на старый стол.
— Ребята, я все понимаю, но я федеральный агент. Я засыплюсь, и больше ничего.
— Мы не станем подвергать тебя такому риску, так что больше ничего тебе делать не придется, — сказала Аннабель.
Вежливости в ее тоне было еще меньше, чем в словах.
— Снимаю рассмотрение второго варианта, — добавил Рубен.
— Давайте хотя бы обсудим, как его можно разыскать? — спросил Алекс.
— Это уже наше дело, — холодно ответил Рубен и взглянул на Калеба. — Ты у нас тоже федеральный служащий. Ты с нами?
— Я с вами.
Алекс, помрачнев, поднялся.
— Ну все, хватит. Пора прекращать наши отношения. Счастливо оставаться.
— Алекс…
Аннабель хотела что-то сказать, но дверь за Алексом закрылась.
Трое оставшихся членов «Верблюжьего клуба» молча переглянулись.
— Да пошел он! — разозлился Рубен. — Ладно, как мы разыщем Оливера?
Глядя ему в глаза, Аннабель спросила:
— Старый лис вынюхивает след, так?
— Ну, так. И что?
— А то, что мы сядем ему на хвост.
— Есть план?
— У меня всегда есть план.
— Девочка моя, я тебя люблю.
ГЛАВА 24
Стоун уже хотел подойти к Дэнни, когда с другой стороны кладбища появился еще кто-то. Стоун успел отскочить и пригнуться за каменным заборчиком, когда из тени под свет восходящей луны вышел высокий крупный мужчина. Тайри. Стоуну показалось, что шериф намерен напасть на Дэнни, настолько бесшумно тот приближался. Он уже приготовился выскочить из укрытия, когда шериф осторожно тронул Дэнни за плечо.
— Вставай, вставай, парень. Ничего хорошего ты здесь не вылежишь.
Дэнни поднял голову и в упор посмотрел на Тайри.
— Несправедливо. Это несправедливо, — бормотал Дэнни, уткнувшись огромному шерифу в плечо.
— В жизни много несправедливостей, Дэнни. Нельзя сдаваться.
— Я не хочу больше жить.
Тайри влепил ему пощечину.
— Чтоб я больше этого не слышал!.. Девушка мертва. Ее не вернуть.
— Скажете, это справедливо? — Дэнни указал на могилу.
— Возьми себя в руки. У нее был выбор. Она покончила с собой. Ничего уже не изменишь. Давай-ка я отвезу тебя домой.
Дэнни вытер лицо и покачал головой.
— Дурак вы, раз так думаете.
Тайри изучающе посмотрел на него.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
— Я много чего знаю, а вы нет. Ну и что? Все это дерьмо ничего не стоит.
— Я имею в виду, о Дебби.
Дэнни опустил голову.
— Нет. Ничего я не знаю. Одни разговоры. Болтовня и пересуды ничего не значат.
— Значит, «дурак вы, раз так думаете». О чем думаю? Что она покончила с собой?
— Ничего подобного я не говорил, шериф, — пробормотал Дэнни.
— Так что же ты хотел сказать?
Вместо ответа Дэнни повернулся и пошел прочь.
— Дэнни, вернись сейчас же.
— Не орите, шериф, мертвых разбудите.
— Быстро ко мне!
— Я не пацан, Тайри, на всякий случай, если вы не заметили. — Дэнни повернулся и глянул на шерифа. — Да хоть стреляйте, я все равно пойду домой.
Тайри положил руку на пистолет, и Стоун пригнулся как можно ниже. Он не хотел, чтобы его заметили.
Когда Дэнни скрылся из виду, Тайри прошагал к стоявшей неподалеку патрульной машине и уехал в город.
«Может, стоит уйти прямо сейчас? Зачем ждать до утра?»
Тем не менее Стоун отправился в город и снял комнату в крошечном домике, что посоветовал ему Дэнни. Поднялся наверх, бросил на пол рюкзак и, сев на постель, стал смотреть в окно, выходящее на главную улицу.
Увиденное на кладбище его озадачило. Дэнни любил Дебби Рэндольф? Она покончила с собой? Почему Дэнни уехал, а потом снова вернулся?
— Это меня не касается, — в конце концов произнес вслух Оливер.
Глянул на часы. Около десяти вечера. Он извлек из рюкзака портативный приемник и включил его. Помучившись с настройкой, все-таки поймал радиостанцию, которая передавала сводку новостей. Сюжет об убийствах шел уже не первым номером, его давали после сообщения об очередной вспышке сальмонеллеза.
Диктору, казалось, не хватало воздуха, когда он зачитывал сюжет об убийствах высокопоставленных чиновников в столице.
— «ФБР и Управление национальной безопасности проводят совместное расследование. Оба убийства — сенатора Роджера Симпсона и руководителя разведуправления Картера Грея — определенно связаны между собой и предположительно — с событиями многолетней давности, когда оба погибших работали в ЦРУ. Как сообщают, убийца — их бывший сослуживец, много лет числившийся погибшим. Под наблюдение взяты все аэропорты, железнодорожные вокзалы, автостанции и дорожные развязки. Мы будем информировать вас о том, как проходит крупнейшая полицейская облава десятилетия».
Стоун выключил радио и вновь уставился в окно. Имя убийцы названо не было, но оно им, естественно, известно.
«Установили, что это Джон Карр, составили мой словесный портрет, перекрыли все пути отхода».
До сих пор Стоун не рассматривал всерьез свой возможный захват. Даже вообразил, что сможет добраться до Нового Орлеана и, никому не известный, мирно дожить остаток дней. Очевидно, не суждено. Единственное, что беспокоило, — его будут считать преступником. Всегда ли отмщение несправедливо? А несправедливость, совершенная вне закона, простительна? Он знал ответы на эти вопросы. Ему никогда не позволят такой роскоши — предстать перед судом присяжных, ведь тогда он поведает свою часть истории.
Стоун надел куртку. Надо на свежий воздух, пройтись по темному мирному городу. И все обдумать.
Он вышел на главную улицу и повернул направо. Вскоре центр остался за спиной. Лесополоса вдоль дороги сгустилась, а огоньки домиков, обозначающие границы города, наконец исчезли.
Через пять минут, когда Стоун уже решил возвращаться, до него долетел крик. Где-то дальше по дороге кричал мужчина. И в этом крике слышался запредельный ужас.
Стоун бросился вперед.
ГЛАВА 25
После разговора с Лероем Нокс домой не поехал. Хотелось прояснить не дававший покоя вопрос. Но отправился он не в Лэнгли, а в неказистый особняк в центре Вашингтона, где без проблем получил допуск — благодаря армейскому прошлому и нынешним полномочиям.
Нокс вошел в огромный зал, заставленный длинными исцарапанными столами, за которыми седовласые мужчины, видимо, ветераны прошедших войн, и ученые-историки изучали груды пожелтевших документов. Помещение было без окон и, казалось, без воздуха. Оглядевшись, Нокс ощутил лишь одно чувство — страдание. Здесь хранили записи о слишком короткой жизни и насильственной смерти такого количества людей, что даже думать об этом не хотелось.
