Фредерик Форсайт - Псы войны

Площадь страны составляет 7000 квадратных миль, около семидесяти – вдоль побережья и сотни – вглубь континента.

Столица, Кларенс, названная так по имени капитана, который впервые высадился здесь двести лет назад, чтобы пополнить запасы пресной воды, расположена в самом центре побережья, в тридцати милях от северной и южной границ.

За столицей находится узкая полоска прибрежной равнины единственная область в стране, используемая для земледелия, если не считать небольших прогалин в джунглях, используемых туземцами. За равниной протекает река Зангаро, потом начинаются отроги Хрустальных гор, сами горы и за ними – на многие мили непроходимые джунгли вплоть до самой восточной границы.

– А как обстоит дело с другими средствами коммуникации? – спросил Мэнсон.

– Дорог практически нет, – продолжал Эндин. – Река Зангаро течет от северной границы вдоль берега, недалеко от него, пересекая почти всю страну и впадая в море у самой южной границы. В устье реки расположено несколько молов и пара хижин, которые представляют собой маленький порт для экспорта древесины. О верфи даже речи нет, а сам вывоз леса заглох после получения независимости. Река Зангаро течет с севера на юг вдоль побережья, сворачивая к морю через шестьдесят миль, по сути делит республику на две части, полоску прибрежной равнины справа от реки, которая заканчивается заросшими камышом болотами, из-за чего к берегу невозможно пристать даже на небольшом рыбацком катере, и внутреннюю часть страны по другую сторону реки. К востоку от реки расположены горы, а за ними центральная область. По реке можно было бы пускать баржи, но в этом никто не заинтересован. В республике, расположенной севернее, на берегу – современная столица с глубоководной гаванью, в то время как устье Зангаро занесено илом.

– А экспорт леса? Каким образом он осуществляется?

Эндин достал из папки крупномасштабную карту республики и положил на стол. Карандашом указал место на юге страны, где находилось устье реки Зангаро.

– Лес валили на севере страны, вдоль берегов реки или на западных отрогах гор. Там и до сих пор сохранился хороший лес, но после получения независимости это никого не интересует. Бревна сплавлялись вниз по реке и в устье накапливались. Грузовые суда вставали на якорь недалеко от берега, и связанные в плоты бревна подтаскивали к ним буксирами. Потом они сами поднимали лес наверх своими кранами. Все это делалось в незначительных масштабах.

Мэнсон внимательно разглядывал крупномасштабную карту, на которой уместился весь участок побережья длиной в семьдесят миль, река, текущая почти параллельно морскому берегу, участок земли вдоль реки, шириной в двадцать миль, узкая полоска непроходимых болот, протянувшаяся вдоль всего берега моря и цепочка гор на другом берегу реки. Он отметил и Хрустальную гору, но не стал упоминать ее.

– А как насчет главных дорог? Должны же быть хоть какие-то дороги.

Эндин с жаром приступил к пояснениям.

– Столица расположена на дальнем конце небольшого, вытянутого в сторону моря кургузого полуострова в центре побережья. Здесь есть небольшой порт, единственный настоящий порт на всю страну. От столицы вдоль полуострова и дальше вглубь страны на шесть миль к востоку идет одна дорога. Затем дорога разветвляется. Одна уходит направо, к югу. На протяжении семи миль она покрыта битумом, потом становится грунтовой на следующие двадцать миль, пока не упирается в устье Зангаро.

Другая дорога идет налево от перекрестья, к северу, по долине на западном берегу реки, к северной границе. Здесь расположен пограничный пункт, на котором орудует дюжина сонных продажных солдат. Двое путешественников рассказывали мне, что они не умеют читать, поэтому все равно не способны понять, есть в паспорте виза или нет. Так что достаточно просто всучить им пару монет, и они тебя пропустят.

– А дорога, которая ведет в центральную часть? – спросил сэр Джеймс.

Эндин показал пальцем.

– Она такая неприметная, что даже не помечена на карте. На самом деле, если вы повернете на перекрестке на север и проедете десять миль направо, будет отходить дорога в сторону гор. Она пересекает оставшуюся часть равнины и реку Зангаро, через которую перекинут утлый деревянный мост.

– Значит, этот мост – единственное связующее звено между двумя частями страны по разные стороны реки? – спросил с удивлением Мэнсон.

Эндин пожал плечами.

– Это единственное место, где можно переправиться на другой берег реки на машине. Но в стране очень мало машин.

Туземцы переплывают Зангаро на каноэ.

Мэнсон сменил тему, хотя глаза его продолжали сверлить карту.

– А что за племена там живут? – спросил он.

– Два племени, – сказал Эндин. – К востоку от реки и на всей центральной территории, вплоть до границы, находится страна Винду. Кстати, не меньше туземцев племени Винду живет и по другую сторону восточной границы страны. Я уже говорил, что границы были проведены произвольно. Винду находятся практически в каменном веке. Они крайне редко пересекают реку, если вообще покидают свои джунгли. Равнина к западу от реки, вплоть до берега моря, включая полуостров, на котором расположилась столица – территория племени Кайа. Они ненавидят Винду и наоборот.

– Население?

– Во внутренней части страны практически не поддается учету. Официально считается, что во всей стране проживает 220000 человек. Из них 30000 Кайа и около 190000 Винду. Но числа весьма приблизительны, кроме, может быть, того, что касается Кайа, которых сосчитать легче.

– А как же, черт подери, они вообще устраивают выборы? – спросил Мэнсон.

– Это остается неразрешимой загадкой творца, – сказал Эндин. – Сплошная профанация. Половина туземцев вообще не знает, что такое выборы и за кого они голосуют.

– Как обстоят дела с экономикой?

– От нее практически ничего не осталось, – ответил Эндин. – Страна Винду ничего не производит. Люди в основном живут на том, что могут вырастить на маленьких, вырубленных в джунглях делянках батата и маниоки, которые целиком обслуживаются женщинами, выполняющими там всю работу, хотя делать им приходится не так уж много. Если им прилично заплатить, они могут поднести вещи. Мужчины охотятся. Дети страдают от малярии, трахомы, дизентерии и рахита.

На прибрежной равнине в колониальные времена были плантации низкокачественного какао, кофе, хлопка и бананов.

Ими владели и их поддерживали белые, используя местную рабочую силу. Продукция была не высшего качества, но ее оказывалось достаточно, с учетом постоянных торговых партнеров в Европе и присмотру колониальных властей, чтобы зарабатывать немного твердой валюты и оплачивать минимальные поставки по импорту. После независимости плантации были национализированы президентом, который выгнал белых, а их участки раздал бездельникам – то есть своим товарищам по партии. Сейчас плантации пришли в запустение, почти полностью заросли сорняками.

– Есть конкретные цифры?

– Да, сэр. За последний год перед провозглашением независимости полный объем производства какао, а это был основной продукт сельского хозяйства, составил 30000 тонн. В прошлом году была собрана тысяча тонн, но и на нее покупателей не нашлось. Урожай по сей день гниет на земле.

– А остальное: кофе, хлопок, бананы?

– Бананы и кофе выродились сами собой из-за отсутствия ухода. Хлопковые посевы поразил мор, а инсектицидов не нашлось.

– Какова экономическая ситуация на сегодняшний день?

– Полный развал. Банкротство, деньги – ничего не стоящие бумажки, экспорт упал практически до нуля и ни у кого не возникает желания способствовать импорту. Поступала безвозмездная помощь от ООН, от русских и бывших владельцев колоний, но так как правительство неизменно продает подарки на стороне и прикарманивает наличные, даже эти источники помощи прикрылись.

– Настоящая банановая республика, а? – пробормотал сэр Джеймс.

– Во всех смыслах. Коррупция, разбой, жестокость.

Акватория вблизи побережья богата рыбой, но они не могут ее ловить. Два рыболовецких судна, которые у них есть, ходили под командованием белых шкиперов. Одного из них избили хулиганствующие солдаты, после чего оба покинули страну.

Моторы судов проржавели, и их бросили на произвол судьбы.

Теперь местное население страдает от недостатка протеина. Коз и кур у них недостаточно, чтобы восполнить дефицит.

– А что с медициной?

– В Кларенсе есть госпиталь, работающий под эгидой Объединенных Нации. Это – единственная больница в стране.

– Врачи?

– Среди зангарийцев было два дипломированных врача. Одного арестовали, и он умер в тюрьме. Другой сбежал. Миссионеров президент выгнал из страны, как носителей вредного влияния. В основном среди них были врачи, помимо священников и монахов.