Фредерик Форсайт - Псы войны

– А экспорт леса? Каким образом он осуществляется?

Эндин достал из папки крупномасштабную карту республики и положил на стол. Карандашом указал место на юге страны, где находилось устье реки Зангаро.

– Лес валили на севере страны, вдоль берегов реки или на западных отрогах гор. Там и до сих пор сохранился хороший лес, но после получения независимости это никого не интересует. Бревна сплавлялись вниз по реке и в устье накапливались. Грузовые суда вставали на якорь недалеко от берега, и связанные в плоты бревна подтаскивали к ним буксирами. Потом они сами поднимали лес наверх своими кранами. Все это делалось в незначительных масштабах.

Мэнсон внимательно разглядывал крупномасштабную карту, на которой уместился весь участок побережья длиной в семьдесят миль, река, текущая почти параллельно морскому берегу, участок земли вдоль реки, шириной в двадцать миль, узкая полоска непроходимых болот, протянувшаяся вдоль всего берега моря и цепочка гор на другом берегу реки. Он отметил и Хрустальную гору, но не стал упоминать ее.

– А как насчет главных дорог? Должны же быть хоть какие-то дороги.

Эндин с жаром приступил к пояснениям.

– Столица расположена на дальнем конце небольшого, вытянутого в сторону моря кургузого полуострова в центре побережья. Здесь есть небольшой порт, единственный настоящий порт на всю страну. От столицы вдоль полуострова и дальше вглубь страны на шесть миль к востоку идет одна дорога. Затем дорога разветвляется. Одна уходит направо, к югу. На протяжении семи миль она покрыта битумом, потом становится грунтовой на следующие двадцать миль, пока не упирается в устье Зангаро.

Другая дорога идет налево от перекрестья, к северу, по долине на западном берегу реки, к северной границе. Здесь расположен пограничный пункт, на котором орудует дюжина сонных продажных солдат. Двое путешественников рассказывали мне, что они не умеют читать, поэтому все равно не способны понять, есть в паспорте виза или нет. Так что достаточно просто всучить им пару монет, и они тебя пропустят.

– А дорога, которая ведет в центральную часть? – спросил сэр Джеймс.

Эндин показал пальцем.

– Она такая неприметная, что даже не помечена на карте. На самом деле, если вы повернете на перекрестке на север и проедете десять миль направо, будет отходить дорога в сторону гор. Она пересекает оставшуюся часть равнины и реку Зангаро, через которую перекинут утлый деревянный мост.

– Значит, этот мост – единственное связующее звено между двумя частями страны по разные стороны реки? – спросил с удивлением Мэнсон.

Эндин пожал плечами.

– Это единственное место, где можно переправиться на другой берег реки на машине. Но в стране очень мало машин.

Туземцы переплывают Зангаро на каноэ.

Мэнсон сменил тему, хотя глаза его продолжали сверлить карту.

– А что за племена там живут? – спросил он.

– Два племени, – сказал Эндин. – К востоку от реки и на всей центральной территории, вплоть до границы, находится страна Винду. Кстати, не меньше туземцев племени Винду живет и по другую сторону восточной границы страны. Я уже говорил, что границы были проведены произвольно. Винду находятся практически в каменном веке. Они крайне редко пересекают реку, если вообще покидают свои джунгли. Равнина к западу от реки, вплоть до берега моря, включая полуостров, на котором расположилась столица – территория племени Кайа. Они ненавидят Винду и наоборот.

– Население?

– Во внутренней части страны практически не поддается учету. Официально считается, что во всей стране проживает 220000 человек. Из них 30000 Кайа и около 190000 Винду. Но числа весьма приблизительны, кроме, может быть, того, что касается Кайа, которых сосчитать легче.

– А как же, черт подери, они вообще устраивают выборы? – спросил Мэнсон.

– Это остается неразрешимой загадкой творца, – сказал Эндин. – Сплошная профанация. Половина туземцев вообще не знает, что такое выборы и за кого они голосуют.

– Как обстоят дела с экономикой?

– От нее практически ничего не осталось, – ответил Эндин. – Страна Винду ничего не производит. Люди в основном живут на том, что могут вырастить на маленьких, вырубленных в джунглях делянках батата и маниоки, которые целиком обслуживаются женщинами, выполняющими там всю работу, хотя делать им приходится не так уж много. Если им прилично заплатить, они могут поднести вещи. Мужчины охотятся. Дети страдают от малярии, трахомы, дизентерии и рахита.

На прибрежной равнине в колониальные времена были плантации низкокачественного какао, кофе, хлопка и бананов.

Ими владели и их поддерживали белые, используя местную рабочую силу. Продукция была не высшего качества, но ее оказывалось достаточно, с учетом постоянных торговых партнеров в Европе и присмотру колониальных властей, чтобы зарабатывать немного твердой валюты и оплачивать минимальные поставки по импорту. После независимости плантации были национализированы президентом, который выгнал белых, а их участки раздал бездельникам – то есть своим товарищам по партии. Сейчас плантации пришли в запустение, почти полностью заросли сорняками.

– Есть конкретные цифры?

– Да, сэр. За последний год перед провозглашением независимости полный объем производства какао, а это был основной продукт сельского хозяйства, составил 30000 тонн. В прошлом году была собрана тысяча тонн, но и на нее покупателей не нашлось. Урожай по сей день гниет на земле.

– А остальное: кофе, хлопок, бананы?

– Бананы и кофе выродились сами собой из-за отсутствия ухода. Хлопковые посевы поразил мор, а инсектицидов не нашлось.

– Какова экономическая ситуация на сегодняшний день?

– Полный развал. Банкротство, деньги – ничего не стоящие бумажки, экспорт упал практически до нуля и ни у кого не возникает желания способствовать импорту. Поступала безвозмездная помощь от ООН, от русских и бывших владельцев колоний, но так как правительство неизменно продает подарки на стороне и прикарманивает наличные, даже эти источники помощи прикрылись.

– Настоящая банановая республика, а? – пробормотал сэр Джеймс.

– Во всех смыслах. Коррупция, разбой, жестокость.

Акватория вблизи побережья богата рыбой, но они не могут ее ловить. Два рыболовецких судна, которые у них есть, ходили под командованием белых шкиперов. Одного из них избили хулиганствующие солдаты, после чего оба покинули страну.

Моторы судов проржавели, и их бросили на произвол судьбы.

Теперь местное население страдает от недостатка протеина. Коз и кур у них недостаточно, чтобы восполнить дефицит.

– А что с медициной?

– В Кларенсе есть госпиталь, работающий под эгидой Объединенных Нации. Это – единственная больница в стране.

– Врачи?

– Среди зангарийцев было два дипломированных врача. Одного арестовали, и он умер в тюрьме. Другой сбежал. Миссионеров президент выгнал из страны, как носителей вредного влияния. В основном среди них были врачи, помимо священников и монахов.

Монашки занимались раньше обучением медсестер, но их также изгнали.

– Сколько в стране европейцев?

– В центральной части, вероятно, ни одного. На прибрежной равнине работает пара агрономов и техников, присланных ООН. В столице около сорока дипломатов, двадцать из них – в русском посольстве, а остальные распределены между французским, швейцарским, американским, западногерманским, восточногерманским и китайским посольствами, если считать китайцев белыми. Кроме них, около пяти человек персонала в больнице Объединенных Наций, еще пять технических работников, обслуживающих электростанцию, контрольную башню аэропорта, водопровод и так далее. Помимо этого, должно быть, около пятидесяти торговцев, менеджеров, бизнесменов, которые задержались в надежде на перемены к лучшему.

Кстати, полтора месяца назад была потасовка, во время которой один из основных специалистов был избит до полусмерти. Тогда пятеро технических работников пригрозили покинуть страну и укрылись на территории своих посольств.

Возможно, что они уже разъехались по домам, в таком случае водопровод, электроснабжение и службы аэропорта скоро выйдут из строя.

– Где расположен аэропорт?

– Здесь, в основании полуострова, за столицей. Он не отвечает международным стандартам, поэтому, если вы хотите добраться сюда по воздуху, вам придется сначала долететь на самолете компании «Эр Африк» сюда, в республику, расположенную севернее, и пересесть на маленький двухмоторный самолет, который летает оттуда в Кларенс три раза в неделю. Летной концессией владеет французская фирма, хотя сегодня она вряд ли оправдывает себя экономически.

– Кто относится к друзьям республики, выражаясь дипломатическим языком?

Эндин покачал головой.

– У них нет друзей. Никто в этом не заинтересован, слишком ненадежно. Даже Организация Африканского Единства стыдливо обходит молчанием эту тему. Там все настолько неясно, что они предпочитают молчать. Журналисты туда не ездят, поэтому и в прессе о них не упоминают. Правительство так откровенно ненавидит белых, что никому неохота посылать туда своих сотрудников с какой бы то ни было целью. Никто не вкладывает капитал, потому, что нет ни малейшей гарантии, что в один прекрасный момент, какой-нибудь Том, Дик или Гарри с партийным значком в петлице не конфискует все подчистую. У них есть юношеская лига партии, которая занимается тем, что бьет всех, кого ни попадя, поэтому люди живут в постоянном страхе.