Флетчер Нибел - Исчезнувший
— Вот именно, — подтвердил Моффат. Он нагнулся поближе и прошептал: — Близкий друг президента Соединенных Штатов не исчезает просто так накануне предвыборной кампании. Разве что он попал в очень, очень скверную историю…
3
Я просмотрел свои заметки в квадратном разлинованном бюваре. Их было более дюжины, и все начинались с большой буквы «Г». Подходил к концу один из самых изнурительных дней за весь месяц, и я с вожделением поглядывал на то место стола, где обычно лежала пачка сигарет. Правда, две недели назад я поклялся бросить курить, но сейчас искушение было слишком велико.
— Кончай, Джилл, — сказал я. — И давай всех их сюда.
Как обычно, стол Джилл напротив моего выглядел так, словно по нему прошелся смерч. Как обычно, она что-то шептала в телефонную трубку. Длинные волосы падали ей на плечи, одной рукой она прикрывала трубку, а другой делала мне умоляющие жесты. Три лампочки одновременно мигали перед ней на пульте — отчаянные вызовы охотников за новостями.
Она откинула волосы назад, но они снова свалились на трубку, и я опять подумал, что, собственно, меня так привлекает в ней? Она была непостижимым, взбалмошным существом, но при всей своей безалаберности удивительно исполнительной секретаршей. Джилл всегда сбивала меня с толку, должно быть, тем, что одновременно пробуждала во мне и страсть и нежность.
Она закончила свой еле слышный разговор, пересекла комнату, поправила мою настольную табличку, где было напечатано только имя: «Каллиган», и целомудренно поцеловала меня в лоб. Я с грустью подумал, что недостаточно стар, чтобы быть ее отцом, и недостаточно молод, чтобы стать ее мужем.
Волнующей походкой она приблизилась к двери и распахнула ее.
— Представители прессы, пожалуйста… — пригласила она своим волшебным детским голоском и сразу отпрянула, чтобы не быть смытой потоком журналистов.
Они ринулись к моему столу, как многоголовая волна, затем отхлынули к стенам. Наш официальный стенограф Генри зарычал, когда кто-то споткнулся о трехногую подставку для его машинки. Наградив растяпу злобным взглядом, он повернулся ко мне с профессиональным выражением внимательного равнодушия. Вместо обычных трех десятков завсегдатаев сегодня в пресс-центре Белого дома набилось более сотни мужчин и женщин, представителей газет, журналов, радио и телевидения. Причиной был, конечно, Грир.
— Никаких заявлений не будет, кроме одного, — сказал я. — Президент встретится со всеми, кто на сегодня внесен в список. (О свидании с Артуром Ингремом в четыре тридцать, разумеется, не было объявлено, и в списке он не фигурировал.) Поэтому сразу перейдем к вопросам.
— Вопрос может быть только один: что с Гриром? — выпалил Дэйв Полик, издатель еженедельника «Досье».
Он первым позвонил мне домой в семь утра. Полик был бы превосходным спарринг-партнером в боксе. Он был груб, дерзок и непреклонен, настоящая гора мяса с бычьей шеей, широченными плечами и ручищами профессионального бейсболиста. По своему положению Полик даже не числился в списке представителей прессы Белого дома, потому что не представлял какой-либо газеты, журнала, радиоредакции или телеграфного агентства. Он сам составлял и издавал свое «Досье» тиражом в 50000 экземпляров и специализировался на разоблачении столичных скандалов. Он был беспристрастен, как лакмусовая бумага, и неподкупен, как Иегова. Он раздражал меня, наверное, потому, что я боялся его, как и все вашингтонские чиновники. Но в то же время я уважал его за напористость и восхищался его профессиональным мастерством. Больше того, втайне я завидовал ему, потому что видел в Полике образец настоящего журналиста, каким сам хотел стать, но так и не стал.
— Об этом деле мы знаем не больше, чем знаете вы, Дэйв, — сказал я. — Президент следит за всеми сообщениями полиции. Мы знаем только, что Стивен Грир исчез, и все. Пока мы в тупике.
— Это можно процитировать дословно? — спросил кто-то из задних рядов.
— Нет, можете только передать своими словами, — ответил я. — Что можно будет цитировать дословно, я скажу.
— Ну, это уж слишком, Джин! — пожаловался другой голос.
— Не будем спорить о правилах игры, — сказал я. — Они введены три с половиной года назад и как будто себя оправдали.
— Президент говорил с миссис Грир?
— Да. Он выразил миссис Грир соболезнование и, разумеется, предложил любую помощь.
— Он намерен посетить дом Грира?
— Нет, но он пригласил миссис Грир вечером приехать сюда, если она сможет.
— Послушайте, Джин, можем ли мы дословно процитировать, как президент отнесся ко всему этому? В конце концов, вся страна ждет…
— Знаю, — сказал я и посмотрел в свои заметки. Несколько минут назад президент продиктовал заявления для печати, оставив мне заботу подобрать подходящие формулировки. — Можете дословно цитировать следующее. Диктую: «Президент Роудбуш глубоко озабочен. Стивен Грир — один из ближайших его друзей и один из самых верных, хотя и неофициальных советников. Поэтому он лично заинтересован в скорейшем прояснении ситуации».
— Это же общие слова, Джин! Разве он не был поражен?
Поражен? Вряд ли это слово правильно определяло реакцию Пола Роудбуша. Я помнил, как он стоял у застекленной балконной двери, глядя на розы в саду, и сосредоточенно хмурился, разговаривая со мной.
— Да, конечно, — ответил я. — Но, пожалуй, лучше было бы сказать «озабочен». Мы и в самом деле пока ничего не знаем.
— Президент полагает, что Грир жив?
Это вмешался Дэйв Полик.
— Разумеется, Дэйв! Во всяком случае, пока все факты это подтверждают. У вас есть отчет полиции. Они не обнаружили на территории «Неопалимой купины»… тела и никаких следов борьбы.
— Когда президент последний раз видел Грира?
— Во вторник вечером, — сказал я и отметил, как перья забегали по страницам блокнотов. Это было первым существенным фактом, о котором они узнали. — Грир приехал сюда после обеда поговорить.
— О чем?
— Этого я не знаю.
— А вы не можете узнать, мистер пресс-секретарь?
Это был репортер из балтиморской «Сан». Он всегда язвительно называл меня «мистер пресс-секретарь», словно я не заслужил этого титула.
— Конечно, — ответил я и сделал пометку в бюваре: «Последняя беседа. О чем?»
— Вы опасаетесь политических осложнений?
Я замялся. За три с лишком года этой убийственной работы мне ни разу не пришлось намеренно лгать, и я этим гордился. Случалось, моя информация потом оказывалась неточной, но это уже была вина системы. Я мог темнить, отмалчиваться, но никогда не лгал. Политическая обстановка и перевыборы — вот о чем я подумал в первую очередь после утреннего звонка Полика и об этом же не переставал думать во время разговора с президентом. Я предупредил его, что такого рода политические вопросы неизбежны. Роудбуш только улыбнулся и сказал: «Полагаюсь на вас».
— Я не рассматривал исчезновение Грира с этой точки зрения, — сказал я. — Надеюсь, это дело не будет иметь политических последствий. Человек исчез, его жена и дочь растеряны и встревожены.
— Вы думаете, и люди Уолкотта не рассматривают эту историю с политической точки зрения?
Ответ заключался в самом вопросе.
— Надеюсь, все это выяснится в ближайшее время, — сказал я.
— Есть сведения, что вчера вы встречались в конторе Грира со Стивеном Гриром и с Мигелем Лумисом. Что вы об этом скажете?
Вопрос удивил меня. Я знал, что Мигель в разговоре с репортерами упомянул о ленче с Гриром, но он не говорил им, что я тоже присутствовал. Кстати, именно я рано утром посоветовал миссис Грир поручить Мигелю все контакты с прессой, потому что Мигель был находчивым, толковым юношей и хорошо знал семью. Кроме того, я подумал, что жене и дочери Грира не помешает в доме помощь мужчины, когда на Бруксайд Драйв устремится толпа сверхнастырных газетчиков, не к месту соболезнующих друзей и любопытных зевак.
Подумав, я решил, что мне нечего скрывать.
— Да, — сказал я. — Вчера я виделся с Мигелем Лумисом и Стивеном Гриром в его юридической конторе.
В комнате все снова зашевелились. Это была вторая интересная новость.
— По какому поводу состоялась встреча?
— Главным образом по личному делу Мигеля Лумиса, — ответил я. — У него возникли затруднения, и он хотел посоветоваться с Гриром и со мной.
— Вы сказали «главным образом по личному делу». А не было оно каким-то образом официальным?
— Мы собрались по просьбе Мигеля. Полагаю, этого достаточно. Во всяком случае, наша беседа не имеет отношения к исчезновению Грира.
— Как выглядел Грир, Джин?
Я подумал секунду.
— В общем, как всегда, если не считать, что очень торопился. Он говорил, что завален работой. А так ничего особенного.
— И никаких намеков на то, что случилось несколько часов спустя?
