Владимир Свержин - Марш обреченных
— Он приехал практически одновременно с милицией…
Я удивленно поглядел на свою собеседницу. Судя по тому, как близко находился дом Рыбакова от райотдела милиции, и как далеко от Генпрокуратуры, сотрудники внутренних органов должны были идти прогулочным шагом, а этот самый Стрельцов не иначе, как лететь на вертолете.
— Старший лейтенант милиции в присутствии понятых и представителя ФСБ осмотрел место происшествия и констатировал самоубийство.
— Гм. Это, в общем-то, не их дело. Здесь решает судмедэксперт. Странно, но в целом не выбивается из ряда странностей, которыми окружено наше дело. А что этот самый следователь?
— Он заявил, что располагает фактами, говорящими о том, что эта смерть самоубийством быть не может.
— Очень хорошо. И что это за факты?
— Я у него не спрашивала. Лучше вы это сделайте сами. Но одно я могу сказать точно: револьвера, из которого «застрелился» Николай Михайлович, в доме никогда не было.
Да, это было именно так. Николай Михайлович Рыбаков был большим любителем и знатоком огнестрельного оружия. Его коллекция насчитывала несколько десятков стволов. Здесь были и американские кольты, и итальянские «Беретты», и чешские «ЧЗ», и красавец «Маузер» в деревянной кобуре. Был и наган, но другой модели. Старый, с вырезным окошечком на барабане. Много чего было в коллекции генерала Рыбакова. Пластиковый пистолет «Глок-17», короткоствольный «Вальтер», принадлежавший некогда Шелленбергу, и свой именной «Браунинг». Но револьвера, с помощью которого он якобы решил свести счеты с жизнью, там не было.
— Да. Мы это тоже заметили. Кстати, где сейчас этот револьвер?
— Генпрокуратура открыла дело, так что он приобщен в качестве улики.
— Понятно. А потом, стало быть, дело прикрыли…
— Увы. Одинцов перезванивал ко мне и сообщил, что таково решение генерального прокурора, — она грустно посмотрела на меня. — Несправедливо все это получилось.
Можно подумать, что где-то и когда-то с разведчиками поступали справедливо. Их ненавидят враги и опасаются те, ради чьих интересов они рискуют. Ничего не меняется в этой ситуации с тех пор, как первый разведчик, натянув на себя шкуру пещерного медведя, полез выяснять возможность дислокации своего племени в окрестных пещерах.
— Надеюсь, нам удастся исправить эту несправедливость.
— Это было бы очень хорошо, — голос Варвары Кондратьевны наполнился горькой теплотой. — Однако и ты, и Валера, и Витя Талалай, да, в общем-то, все вы подвергаете себя большому риску.
— Это как раз нормально. Это в порядке вещей. Знать бы только, ради чего?
В машине повисла минутная пауза. С этим «ради чего» последнее время были большие трудности. Ни за царя, за Родину, за веру, ни за дело Коммунистической партии рисковать головой больше не было смысла. Оставалось пока — за Родину, за великую Россию. И этот лозунг каждый понимал по-своему. Поэтому, единственное, что оставалось нам, быть не за «красных» или за «белых» — за своих.
— Кстати, Варвара Кондратьевна, скажите пожалуйста, вам знаком Алексей Горелов?
— Алексей Горелов? Ну конечно. Мы работали вместе с ним в конце семидесятых в Вашингтоне.
— Он был из наших, или…?
— Из наших. В тот момент он, по-моему, был капитаном Госбезопасности. Потом, когда засылка прошла успешно, ему присвоили звание майора.
— Вы в этом уверены? — все ещё не рискуя верить в правильность бирюковских расчетов, переспросил я.
— Абсолютно. Я же была шифровальщицей резидентуры.
— Великолепно! Может, вы тогда знаете, кто курировал эту операцию?
— В Вашингтоне — Николай Михайлович. А здесь в Москве… — она пожала плечами. — Позывной: «Жером».
— Ну да, конечно. Тогда вот ещё что. Вы не знакомы с сыном Алексея Горелова — Тарасом?
— Видела его несколько раз, но очень давно. А почему это вас интересует?
— Да есть тут кое-какие заметки, — замялся я.
— Хорошо. Не хотите, не говорите. Я все понимаю. И вот ещё что, Саша, — неожиданно улыбнулась Варвара Кондратьевна, — мне сегодня действительно необходимо добраться до Лубянки. А поэтому, давайте направимся туда, покуда не стемнело. В противном случае, я рискую никого не застать.
* * *— Всего доброго, Варвара Кондратьевна, вы очень помогли следствию.
Смотрю на часы. До установленного момента парковки у «Праги» ещё полтора часа. Есть время покататься, подвести честной народ. В этот момент оживает радиостанция.
— Старина, у тебя все нормально? — Это Валера. — Он и Тагир ведут меня по всему маршруту. То слева, то справа появляются их автомобили. Сейчас красный «BMW» маячит метрах в тридцати позади меня.
— Да, беседа прошла в атмосфере взаимопонимания.
— Много интересного?
— Не то слово.
— Это хорошо! Но я тебе ещё одну интересную вещь скажу. У тебя на хвосте уже минут двадцать тащится серый «жигуль».
— Спасибо, я знаю.
«Друзей народа» я действительно заметил давно. Шли они не скрываясь, что называется «след в след». Интересно, кто такие? На ребят из конторы Скороходова не похоже. Те работают чище, да и меньше, чем в три машины не водят. Эти, скорее всего, действительно считают меня таксистом. Хотя все равно не понятно. Зачем столько времени тащится следом, если можно было давным-давно организовать левого гаишника. Очевидно, надеются, что я их на кого-то выведу? Ну, надейтесь, надейтесь. Выведу я вас — обратно бы дорогу найти.
Красный «BMW» обгоняет мою «Волгу» и уходит вправо в переулок. Через пару минут я уже замечаю, как в соседний ряд перестраивается «Опель» капитана Насурутдинова. А серый «жигуль» все дышит в спину, что олененок Бемби в хвост матери оленихи. Вот барышня на тротуаре голосует. Блузка в обтяжку и юбка адмиральским вымпелом вьется по ветру.
— Куда едем, красавица?
— Сокольники, — коротко отзывается девица.
— Нет проблем. Залазь.
— Сколько будет стоить?
— А это уже как решим. Можно по счетчику, можно — по справедливости.
Ну что, «господа сопровождающие его лица», в дорогу. Надеюсь, вы ничего не имеете против Сокольников?
— А вам господа куда? К трем вокзалам и побыстрее? Да что я, не понимаю? Прокатимся с ветерком…
Катимся к Казанскому вокзалу. Почти как правительственный кортеж. «Волга» — «Жигуль», «BMW» — «Опель», «Опель» — «BMW».
— Мадам, не просите и не уговаривайте, я не поеду в Черемушки. Почему? Потому что смена у меня заканчивается, а до Черемушек чесать и чесать. А вы, монсеньер в тюбетейке, чего желаете? Арбат? Это правильно. Арбат — одно из самых величайших достопримечательностей нашей, а бывшей и вашей Родины. Согласно книге рекордов Гиннеса, по количеству матрешек на душу населения, она превосходит всю остальную Европу вместе взятую. Что? Вы говорите, там такого нету? Видимо, вам попалось устаревшее издание. Пожалуйста, вот вам Арбат… и вот нам ресторан «Прага».
Без пяти три. Успел. Прекрасно. И вся моя рать в сборе. Снова Валерин голос:
— Ну что, командир? Что с хвостом делаем?
— Рубим по самые уши. Работаем так: я сейчас ставлю машину и навожу марафет. В салоне протру, чтобы пальчиков не было. Салон окроплю внутри, ну, и там стекло, зеркала, как положено. Если джентльмены захотят познакомится — схема «захват», нет — я банально уведу их за собой и потеряюсь по дороге.
Ну вот и приехали. Ищу свободное место для стоянки… Внутренняя приборка. Одеколон. Запах его — гениальное изобретение наших парфюмеров. Люди от него нос воротят, а собаки, так те просто в обморок падают. Ну вот, вроде бы никаких следов моего пребывания не осталось. Исключая, конечно, запах. Но его, как говорится, к делу не подошьешь. Выхожу из машины. Запираю дверь. Протираю лобовое стекло. Зеркало заднего вида. Ну что? Подойдут или не подойдут? А! Вот они движутся. Холеные, самоуверенные. явно не топтуны. Ребята из наружки эдак «королями жизни» не ходят. Их без должной сноровки и одного из десяти в толпе не разглядишь. Ничего. Сейчас у вас спеси поубавится.
Вот старший в карман полез. Сейчас ксивой светить будет. Тру себе зеркало, да насвистываю мотив из «Красотки». Вот она, отеческая рука Госбезопасности на непутевом плече! Поехали! Правой рукой запястье незваного гостя в захват, локтем левой ему — под ребра. Поворот вокруг своей оси и голова преследователя, с выпученными глазами и открытым ртом, бьется о капот «Волги». Напарник его пытается поднять руку, чтобы выхватить пистолет, спрятанный в наплечной кобуре, но валится, не охнув, получив удар основанием ладони по ушам от капитана Насурутдинова.
— Спокойно, спокойно граждане. Не толпитесь, — вещает майор Пластун, размахивая в воздухе закрытым удостоверением. — Операция ФСБ.
Ну что ж, чистая правда. Встревоженный было обыватель, удовлетворенно шествует по своим делам. И ему будет что рассказать дома. Он воочию наблюдал несокрушимую мощь наших карателей. «Щелк, щелк». Наручники намертво схватывают запястья незваных визитеров. Тагир, жестом фокусника, извлекает табельные стволы моих преследователей, как бы демонстрируя явную злонамеренность поверженных темных личностей. Задержанные влетают на заднее сидение собственных «Жигулей». Мы следуем за ними. Вся операция заняла чуть больше минуты. Хороший результат! В дальнейшем путешествии мы составим компанию нашим приятным, хотя ещё не знакомым почитателям. Кстати, самое время познакомится. Совершаю экскурсию по карманам, в поисках удостоверений. Капитан Калмыков, старший лейтенант Нечитайло. Ну что ж, приятно познакомится. Надеюсь, взаимно.
