Александр Ачлей - Палач. Наказание как искупление
Работа над собственной типологией потребовала от Алессии глубокого изучения истории, социологии, физиологии и антропологии. Будучи совсем молодой женщиной, она сумела открыть в Модене собственный центр психологической помощи, что, как оказалось, не осталось не замеченным всевидящим оком сильных мира сего. К ней присматривались. Проверяли. В том числе и на деньги. Неожиданно ее центр стал получать большие финансовые переводы от одного из благотворительных католических фондов. При таких деньгах, мало контролируемых благодетелем, крыша у кого угодно могла поехать. Но Алессия отнеслась к внезапно обрушившемуся на ее голову богатству совершенно спокойно. Полученные средства она использовала главным образом на привлечение высококлассных специалистов, улучшение бытовых условий подопечных, благоустройство территории, палат, кабинетов и аудиторий.
Высокий профессионализм, незаурядный ум и редкостные человеческие качества привлекали к Алессии людей. Она была благожелательна и добра, придерживалась традиционных взглядов на семью и роль женщины в обществе, с подозрением и неодобрением относилась к новым «либеральным» ценностям, таким как гражданские и однополые браки, излишняя терпимость и мягкость к мигрантам, повсеместно насаждающим свои правила жизни. Не будучи воцерковленной, она с уважением относилась к католицизму, старалась соблюдать необременительные традиции и обряды своей веры, не нарушать основных заповедей. Не все у нее получалось. Но то, что удавалось сделать, было проникнуто такой искренностью, что это не могло остаться незамеченным окружающими ее людьми.
В 2010 году после выхода ее очередной статьи в солидном психологическом издании к ней в центр пришел молодой подтянутый мужчина. Поскольку с виду он выглядел человеком психически здоровым и абсолютно нормальным, Алессия попыталась перепоручить его своей помощнице. Но не тут-то было! Посетитель сказал ей какие-то правильные слова, произнес несколько ключевых фраз, после чего она сама захотела с ним переговорить. И хотя ее сразу же насторожил профессионализм незнакомца и его владение манипулятивными техниками, она все же пригласила его пройти в свой кабинет, предложила присесть в удобное, располагающее к доверительным беседам кресло, после чего без обиняков спросила:
— Чем обязана столь неожиданному визиту? Вы кто? И почему вы здесь?
Молодой человек ответил ей широкой располагающей улыбкой:
— Меня зовут Руди Самир. И я из Священного Альянса, спецслужбы Ватикана.
Глава XII
Политический расклад
(Екатеринбург. 2016)
— А откуда ты знаешь про кольца? — Гондалев был настолько обескуражен вопросом шефа, что не заметил, как обратился к нему на «ты».
— Я только что от Тимофеева. Тот встречался с Труваровым. К последнему недавно приходил какой-то дед. И как только прошел в резиденцию?! Ведь там же все под охраной!
— Ну, старик тот еще! Приходит когда и куда захочет. Исчезает внезапно. В общем, фокусник, мать его!
— Не сквернословь, — остановил Гондалева шеф.
— Да сам боюсь, — и Борис Иванович быстро и как бы украдкой перекрестил рот. Так, как это делают старушки в русских деревнях при упоминании нечистой силы. — Хотя чего боюсь — не понимаю. Мистика какая-то, — тихо заключил Борис Иванович.
— Ну, в мистику мы не верим. — При этих словах Лазуренко подозрительно посмотрел на подчиненного. На что тот, как бы подтверждая мысль начальства, криво усмехнулся. Но, скажем сразу, не очень убедительно.
— Ясно, — продолжал Железный Феликс. — Что он тебе сказал по сути?
— Суть предельно проста. Вот тебе, сынок, два кольца. Одно передай дядям из Ватикана, и за это они тебе всячески будут помогать.
— Отбросим всякую иррациональную хрень. Давай рассуждать логически. Дед дал не только инструмент взаимодействия с потенциальным союзником, но и указал на самого союзника. И этот союзник — Ватикан.
— И это логично, — не совсем по уставу прервал генерала Гондалев, — ведь лучшего союзника в противостоянии англосаксам, чем Ватикан, нам не найти.
— Объясни, — Лазуренко начал шагать по кабинету из стороны в сторону.
«По-сталински», — промелькнуло в голове полковника, после чего он начал излагать свою версию:
— В свое время английский король Генрих VIII кинул Ватикан по полной программе…
— Это тот самый, который имел шесть жен?
— Двух из которых зарубил топором. Не сам, конечно, с помощью палача, — резюмировал Гондалев.
— Во звери! А Ивана нашего Грозного, прозванного за исключительно жестокий нрав Васильевичем… — при этих словах Лазуренко разразился вполне допустимым смехом, — считают деспотом и кровопийцей. Но извини, продолжай.
— Генрих был женат на Екатерине Арагонской. Дочери небезызвестных тебе католических королей Испании Изабеллы и Фердинанда.
— Знаю, знаю. Баба та святой была. А муж — гулена и ходок. Но в целом единое государство на Пиренеях создали.
— Вот-вот. Создали они Испанию. И всех евреев оттуда выгнали. И папе римскому были преданы до мозга костей. И тот, естественно, их возжелал отблагодарить, сосватав их единоутробную дочь за наследника английского престола. И выдал. За старшего брата все того же Генриха. Однако тот вскорости умер. Но не пропадать же из-за такой мелочи амбициозным планам Рима по созданию вселенской империи! И молодую вдову отдают за младшего брата усопшего, ставшего, согласно законам Англии, наследником престола. Ясный перец, что принц свою жену не любил. А став королем, пустился во все тяжкие. И все бы ничего. Но гордая испанка, несмотря на все свои старания, сына ему не родила. И тогда он решил оставить бесперспективную в плане наследника королеву и жениться на хорошенькой Анне Болейн. Благо последняя внушила ему мысль, что родит достойного преемника. Намерение Генриха привело в ужас Святой престол. Разводиться ему запретили под угрозой отлучения. Но наш король был непрост. Он послал куда подальше папу и провозгласил себя любимого главой английской церкви. Так на свет появился англосаксонский протестантский проект, который с тех пор торчит костью в горле Рима.
— А что? Договориться так и не смогли? — спросил Лазуренко.
— Нет. Несмотря на то что в Англии долгое время царствовали католики Стюарты. Но их попытки реставрации власти Рима закончились Кромвелевским погромом, казнью Карла I, свержением якобитов и принятием в 1701 году парламентского акта о категорическом недопущении католиков на английский престол. И это было последней пощечиной Риму.
— В общем, ты полагаешь, что в деле Чабисова и его подельников, скрывающихся за высоким забором англосаксонской государственности, Ватикан — наш естественный союзник?
— Именно так, — ответил Гондалев.
— А почему не евреи? — и Лазуренко пристально взглянул на подчиненного.
— А при чем тут евреи? — не совсем понял вопрос Борис Иванович.
— Евреи — один из основных игроков. Они пытались перехватить инициативу у тех же англосаксов еще в конце прошлого века. Но авторитет Примуса…
— Кого? — перебил генерала Гондалев.
— Примакова. Смотрящего от них у нас. Так вот. Его резко возросшая популярность после того, как он стал премьером в результате кризиса 1998 года, настолько напугала Ельцина, а главное дочь и ее окружение, что «васпы» сделали все возможное, чтобы вывести евреев из игры. И казус Ходорковского, его арест, высылка Гусинского и прочая — все это уже игра англосаксов против своего партнера на русском поле.
— Ты прав, Феликс Игоревич. Тогда подданным Ее Величества королевы действительно удалось нейтрализовать детей Сиона. И этот фактор можно было бы использовать в раскладе. Но нам их приманить нечем. Старец, во всяком случае, ничего об этом не сказал. Запроса от них не было. Ни на кольцо, ни на что-либо другое.
— Запроса не было. Это ты прав. Но «Вечное Царство Израилево» никогда не желало распада нашего государства. Их идеал — Великая Хазария. Чтобы все было стабильным. С контролем основных финансовых, торговых и транспортных потоков. А они бы, как в те далекие времена, собирали бы с этого дань и получали бы свою ренту. А расчлененное евразийское пространство — это много проблем, нестабильность, возросший исламский фактор. Им оно надо?
— Да не надо, конечно. И это понятно. Но как их использовать? С «Бнай Бритом»[8] связей у нас сейчас практически никаких…
— Что плохо, — резюмировал Лазуренко.
— Конечно, плохо! — продолжал Гондалев. — И быстро мы их не наладим. Хотя попробовать можно. Хотя бы через Петрова Владимира Петровича, председателя…
— Я понял, кого ты имеешь в виду, — перебил Гондалева Лазуренко.
— Так вот, Петров в свое время встречался с Киссинджером. Можно как-то этот факт использовать, наверное. Но — время, время…
