Алексей Ростовцев - Ушел в сторону моря
— Что ж, пригласи ее погулять на верхнюю палубу, пускай послушает на плеере с наушниками.
— Но ведь она станет просить копию.
— Скажи ей, что чем позже она примется за свою книгу, тем дольше проживет.
Честно говоря, Климович собирался использовать пленку для примирения с Джин, которая после ссоры в парке Ееги позволила лишь сидеть с ней за одним столом в ресторане, не больше. План его удался. Прослушав запись, Джин, естественно, попросила копию для себя.
— Получишь во Владивостоке, — пообещал Климович, не веря, что Тучков позволит такое.
— Убью, если обманешь! — сказала Джин, сжав кулачки.
При этом она впервые за последние дни улыбнулась ему.
— За ложь не убивают, Джин, убивают за правду.
И тут в ней снова проснулась журналистка. Она стала буквально разматывать Климовича, снова и снова окуная его в тот проклятый сентябрь.
— Что нашли ваши водолазы в районе падения сбитого тобой самолета?
— Не знаю. Все работы проводились в обстановке глубочайшей секретности.
— Что за штука RS-135? А SR-71?
— О, это летающие супершпионы. Они нашпигованы самой современной электроникой, располагают серией секретных кодов, которые позволяют проникать в мозги военных компьютеров, общаться напрямую с Пентагоном и даже с Белым Домом.
— Если бы ваши нашли на дне моря такой самолет, стали бы они шуметь об этом?
— Ни в коем случае. Подобная находка явилась бы шикарным подарком для нашей разведки, для нашей оборонки, которая тогда была наглухо засекречена.
— Значит, из американской версии о гибели «Джамбо» извлекали выгоду обе стороны. Американцы выли о вашем варварстве, а вы в это время молча потрошили их секреты. Американцам-то не с руки было искать своего разведчика там, где по их версии, лежал «Боинг».
— Выходит, так.
— Через пару недель после гибели «Джамбо» американцы скушали Гренаду. И в этот самый момент, словно по команде, свободный мир перестал рыдать по безвинно убиенным пассажирам и экипажу «Боинга». Вы на оккупацию Гренады посмотрели сквозь пальцы. Шума не поднимали. А не договорился ли Советский Союз со Штатами о взаимном молчании?
— Я не знаю, Джин.
Она продолжала копать глубже.
— Представьте себе, Юджин, что из экономической сферы великих держав в один прекрасный день будут изъяты их военно-промышленные комплексы. Какие наступят последствия?
— Трудно представить.
— Совсем не трудно. Будет революция, потому что миллионы безработных сметут любой режим.
— Наша оборонка сейчас в разрухе, но обстановку в мире можно считать относительно свободной.
— В разрухе-то она в разрухе, но готова воспрянуть в любой момент, только накачай ее деньгами. А сотни ваших ракет терпеливо ждут в пусковых шахтах своего часа. Советский противовес сохранился, потому и кажется относительно стабильной обстановка в мире. Не переживай, американцы не дадут погибнуть вашей оборонке. В крайнем случае они ее купят. Ты, вероятно, помнишь, что в фашистской Германии значительная часть оборонки принадлежала американскому и английскому капиталу, что не мешало ей крошить на полях сражений доблестных воинов антигитлеровской коалиции.
Джин усмехнулась и закончила:
— Они ненавидят друг друга, они боятся друг друга, они лелеют друг друга и не могут существовать друг без друга. Военно-промышленный монстр — это гигантский спрут, опутавший мир. Он убил моего отца, он убил «Джамбо», он продолжает зажигать пожары войны в разных точках Земли, он уничтожит полсвета, если ему это понадобится. Уничтожит ради процветания нескольких тысяч мерзавцев… Вот и изложила я концепцию моей будущей книги.
— Какую жуткую картину ты нарисовала! А что, его нельзя убить?
— Спрута? Нет. Впрочем, если бы все люди объединились когда-нибудь в одну семью! Но спрут не позволит им объединиться. Я мечтаю о молотке счастья, чтобы убить спрута.
— Что за молоток?
— Мальчик с пальчик Иссумбоси влюбился в красавицу Ханако, но девушка не отвечала ему взаимностью, потому что Иссумбоси мог свободно разгуливать по ее ладони. Тогда мальчик в жестоком бою победил трех чертей и отнял у них молоток счастья. Ханако трижды стукнула молотком, и Иссумбоси превратился в красивого стройного юношу, после чего они тут же вступили в брак.
Климович подумал и сказал, что молоток счастья это русская палочка-выручалочка или просто волшебная палочка. Встретившись с Тучковым, он спросил с места в карьер:
— Сергей, ты знал правду о «Боинге», когда пришел ко мне в Москве?
— Конечно, знал.
— Ну ты и фрукт! Зачем же вешал мне лапшу на уши?
— Я не фрукт, а оперативный сотрудник разведки. А если бы не повесил тебе лапшу на уши, ты не поехал бы со мной в Японию. Разве не так?
— Так, туды твою в качель! Но я не люблю, когда мне пудрят мозги.
— Постараюсь больше этого не делать и в знак полного моего к тебе доверия предлагаю в Саппоро пойти на дело вместе со мной. Джин пускай сидит дома. Мы не имеем права подвергать ее опасности.
— Согласен.
— Тогда слушай задачу и свою легенду…
В Отару пришли в первый день октября. Отсюда до Саппоро рукой подать.
Здесь, на севере Японии, осень уже полностью вступила в свои права. Было ясно и прохладно. Из рассказа гида Тучков и Климович успели узнать, что гористый лесистый и холодный Хоккайдо японцы начали заселять только в середине прошлого века, в противном случае его заселили бы русские, что Саппоро город молодой, что он тридцать шесть лет ждал своей Олимпиады и что ради нее построил новые гостиницы, дороги, мосты, аэропорт и метро. О том, чем живет миллионный город сегодня и как собирается жить завтра, они остались в неведении, потому что в подходящий момент незаметно откололись от группы и, постоянно проверяясь, стали колесить без видимой цели по деловому центру столицы Хоккайдо, а также по ее жилым кварталам.
— Удивительно, но факт, — сказал Сергей, — сегодня за нами нет слежки. Полагаю, что японцы припасли для нас какую-то иную гадость.
— Поехали к Дженкинсу! — предложил Климович.
— Что ж, поехали.
О Дженкинсе им было известно следующее: американца девять лет тому назад уволили из вооруженных сил США за пристрастие к алкоголю. Он женился на японке, которая родила ему двоих детей. С женой живет плохо, часто бьет ее, пьянствует, поддерживает алкогольные контакты с американскими моряками и российской коммерческой шпаной, промышляет мелким бизнесом.
Семья Дженкинса занимала двухкомнатную квартирку в железобетонных пятиэтажных джунглях Саппоро. Американца они застали дома. Он был уже на взводе. Их приходу не удивился, даже обрадовался.
— Убирайся вон, косоглазая кикимора! — приказал он жене. — Ко мне пришли бледнолицые братья!
И тут же хлопнул на стол бутылку дешевого виски «Черный принц».
— Прошу садиться, друзья! Выкладывайте, с чем пожаловали, что за товар у вас!
После первой рюмки Климович начал травить, а, выражаясь оперативным языком, излагать свою легенду.
— Меня уволили из армии, — начал он.
— За это? — спросил Дженкинс, щелкнув по бутылке.
— Вообще-то у нас сокращение, но и за это же.
— Прими мои соболезнования, приятель. Кем же ты был в российских вооруженных силах?
— Летчиком-истребителем.
— На МиГах летал?
— И на МиГах, и на «Сухих».
— Прекрасные самолеты! А если ты летал на них, то скажи, куда смотрит истребитель, когда хочет увидеть землю?
— Истребитель не вертит головой, он вертит самолетом, в крайнем случае делает переворот или полубочку.
— Верно. Ты на самом деле летал. Мы с тобой сторгуемся. Что принес, показывай!
— Ничего не принес, жениться хочу!
— Вот те раз! На японке что ли?
— На русской девушке.
— Это правильно. Русские женщины красивые. А главное — белые. Тебе что от меня нужно?
— Моя невеста боится выходить за меня. Она верующая.
— Ты убил кого-нибудь?
— Никого я не убивал, но весь свет считает меня убийцей.
— Отчего ты не в тюрьме?
— Не берут меня в тюрьму, друг.
Тут Дженкинс впервые обратил внимание на Тучкова.
— А ты кто такой?
— Брат невесты.
— Ни черта не понимаю. Расскажите толком, чего вам надо.
— Ты помнишь тот корейский «Боинг», который пропал десять лет назад?
— Помню.
— Так вот: я его не сбивал.
— Конечно, ты его не сбивал.
— Кто же это сделал?
— Откуда мне знать? Он был военный летчик. Получил приказ — и сбил. Как говорится, Родина велела. Разве ты посмел бы ослушаться командира?
— Не посмел бы.
— Значит, не летчик убил людей, а генералы, приказавшие сделать это. Может, я не прав?
— Ты абсолютно прав.
— Вообще-то генералы тоже бывают разные. Один, загубив сотни невинных душ, пускает себе пулю в лоб, другой становится депутатом Конгресса и живет, словно кот в масле… Послушай, как тебя там?
