Николай Чергинец - Тайна Овального кабинета
Они сидели в креслах и смотрели телепередачу, в которой велся разговор о семье Макоули.
— Привет, ребята! — попытался через силу улыбнуться Президент. — Ну и денек сегодня выдался. С утра воюю. Рассказывайте, как дела.
— По-моему, скоро этот цирк закончится, — начал Джонсон. — Сейчас уже даже твердолобому Гордону ясно, что у них ничего не получается. По крайней мере, обвинения, в случае признания их основанием для объявления импичмента, уже отпали полностью и члены жюри все чаще заявляют, что вмешиваются в частную жизнь гражданина Соединенных Штатов. Самые активные твои противники Мэтч, Линдер, да и Гордон тоже, сникли, сидят словно воды в рот набрали.
А тут еще этот скандал с жульничеством по Судану. По-моему, они уже и сами не рады, что ввязались в драку.
— Еще бы, — кивнул Макоули, — снимки в журнале «Хастлер» могут успокоить кого хочешь. Как решили в отношении магнитофонных записей, которые предъявил Гордон?
— Моника Левин заявила, что согласия на магнитофонные записи своих рассказов она не давала, а это означает, что если бы члены Большого жюри решили прослушать пленки, то таким образом способствовали бы совершению преступления в нарушение законов о правах человека и права на частную жизнь.
— Да, да, я понимаю, — рассеяно пробормотал Макоули.
У его друзей возникла мысль, что Джон скорее всего не слушал ответы.
— Джон, — тихо позвал Дейл, — ты что-то не в своей тарелке. Случилось что-нибудь?
— Пока еще нет, но вполне может случиться.
— В чем дело?
— В Югославии. Похоже, что мы там застряли и дело идет к наземным операциям. А что это такое — сами знаете. Мне не простят потерь, а они обязательно будут.
— И тебя обвиняют, что ты развязал войну в Югославии из-за любовных утех?
— Да. Поэтому я хочу попросить вас, друзья, продолжить судебное разбирательство как можно дольше. Мне надо разделаться с Югославией.
В этот момент он вспомнил, что пригласил Еву Мискури и извиняюще объяснил Джонсону и Беймсу, что его ждут дела.
Друзья понимающе попрощались и ушли.
Макоули возвратился в Овальный кабинет и поинтересовался у секретаря, не дожидается ли в приемной миссис Мискури.
Так оно и было, и Ева вошла в кабинет. В руках она держала папку, хотя прекрасно понимала, что никакого доклада Президент от нее не ждет.
Они сели за журнальный столик в кожаные кресла, и Макоули сказал:
— Ты запроси к утру график и перечень объектов, которые намечено подвергнуть ракетно-бомбовым ударам. Мне это понадобится для оценки подозрений, что в Брюсселе в штаб-квартире НАТО засел «крот».
— Хорошо, я запрошу.
В этот момент зазвонил телефон прямой связи с министром обороны.
— Ого, Кевин что-то занервничал, — произнес, вставая, Макоули.
Через несколько секунд он поднял трубку:
— Слушаю, Альберт!
По мере того как Макоули слушал, лицо его покрывалось потом.
Положив трубку, он подошел к Еве и сел на подлокотник кресла. Его рука коснулась ее головы, и он, поглаживая волосы, угрюмо уставился в противоположную сторону.
— Джон, что случилось? — тревожно спросила Ева.
— Страшное. Час назад югославские легкие самолеты нанесли удары по базам в Албании, где находились наши вертолеты «Апач», и уничтожили все двадцать четыре аппарата.
— А наши люди не пострадали?
— Двадцать один убит и двадцать семь ранены.
— О Бог мой! — простонала Ева. — Что же нам предпринять?
— Пойти в мою спальню, хорошенько выпить и заняться любовью. Ты разве не заметила, когда у меня неприятности, то еще сильнее я хочу тебя…
И с этими словами Макоули, держа красотку за руку, увлек ее в личные апартаменты.
Глава 63
Борьба за кресло сенатора от штата Нью-Йорк достигла пика. После того как с дистанции сошел мэр, его место занял республиканец Ричард Лацино. Он явно запаздывал с началом раскрутки своей персоны перед избирателями и поэтому не стал мешкать и развернул лихорадочную кампанию.
Сара Макоули вынуждена была принять вызов Лацино и дать согласие на участие в трех раундах теледебатов.
В связи с этим руководитель предвыборного штаба Сары Макоули Марк Томпсон был в запарке. Ни он, ни другие члены группы поддержки первой леди не обладали достаточной информацией о Ричарде Лацино. Тот хоть и жил в Нью-Йорке более двух десятков лет, информация о нем была скудной. Было известно, что он член республиканской партии, занимается оптовой торговлей компьютерной и лазерной техники, богат, женат и считается удачливым человеком.
Первый раунд был назначен на день приезда Сары Макоули в Нью-Йорк, что вызывало волнения и переживания за итог дебатов у всех ближайших ее помощников.
Она сразу же принялась за подготовку к словесной баталии. Потребовала всю имеющуюся информацию на соперника, а затем, устроившись в уютном кабинете Марка Томпсона, занялась изучением материалов. К четырем часам явился Томпсон, который привел с собой двух респектабельных мужчин. Это были специалисты в области психологии и ведения дебатов и диалогов.
Прямо с порога он произнес:
— У нас мало времени, и я думаю, нам следует провести своеобразную репетицию дебатов, — Томпсон рукой указал на пришедших с ним мужчин: — Эти джентльмены входят в состав вашей группы поддержки. Мы решили, что будет правильно, если в оставшееся время до начала передачи немного потренируемся в ведении спора.
Сара Макоули не возражала. Томпсон пояснил:
— В связи с тем, что пока нам трудно угадать, о чем будет говорить Ричард Лацино, вам придется провести тренировочный спор по очереди с каждым из этих джентльменов.
Сара улыбнулась:
— Ну что ж, тогда начнем.
А сама подумала: «Марк говорит так, словно я должна переспать по очереди с этими симпатягами».
Первым устроился напротив Сары круглолицый с черными волосами и такими же жгучими глазами «спарринг-партнер» по имени Джеб. Он сразу же перешел к делу:
— Миссис Макоули, я поразился вашей смелости, когда узнал, что вы пожелали подарить себя нью-йоркцам — людям, которых вы не знаете, в этом городе и даже штате ранее не жили. Я думаю, что вы не станете отрицать того, что почти ничего не знаете о душе нью-йоркцев, их проблемах. Как же вы хотите защищать наши интересы в сенате, совершенно не зная, чем живут, дышат, о чем думают и в чем нуждаются те, от которых вы требуете, чтобы они голосовали за вас?
Отвечая, Сара вдруг поймала себя на мысли, что ей трудно будет отвечать, если Ричард Лацино задаст аналогичный вопрос.
А Джеб задал новый вопрос.
— Отдаю дань уважения вашей смелости, но хочу сказать, что каждый житель или жительница Нью-Йорка — тоже смелые люди. Вы не могли бы сообщить нашим зрителям, сколько стоит литр бензина, какова стоимость мяса, хлеба?
Сара сидела с раскрытым от удивления ртом. Она действительно не знала ответа, а Джеб продолжил:
— Я понимаю, что поставил вас в неловкое положение, и приношу свои извинения, но вы должны меня понять. Я — житель Нью-Йорка, а для каждого из нас все это весьма важно, потому что у большинства нью-йоркцев далеко не бездонные кошельки и нам надо, чтобы их избранник мог отстаивать наши интересы на федеральном уровне с глубоким знанием этих проблем.
Репетиция продолжалась полтора часа, и Сара честно призналась:
— Если этот Лацино поведет себя именно так, то мне действительно будет сложно.
Джеб и его коллега дали целый ряд советов, как отбиваться от возможных вопросов, а Марк Томпсон решительно встал.
— Все, друзья! Надо ехать в студию.
Прошло сорок минут, и Сара Макоули с хорошо знакомой Америке улыбкой отвечала на рукопожатия соперника. Он сразу же показался ей неприятным. Окинув Сару острым взглядом, он заставил ее опустить глаза и уверенно уселся в кресло.
По договоренности сторон дебаты должны были проходить сидя, дама не должна стоять.
Увы! Худшие опасения подтвердились. И хотя целый ряд вопросов Лацино задал, которые Саре Макоули уже задавались на репетиции, и она смогла их парировать, соперник пошел дальше.
Хищно сверкая глазами, Лацино, чаще глядя на соперницу, чем в телекамеру, сказал:
— Миссис Макоули, меня и моих избирателей интересует вопрос: действительно ли вы такая смелая и решительная, приняв решение баллотироваться от нашего штата?
— Я действительно не родилась в штате Нью-Йорк, но по роду деятельности своего супруга и моей общественной работы прекрасно знаю тысячи людей, живущих здесь, хорошо понимаю проблемы штата, потребности его граждан. Поэтому, не колеблясь, я купила дом и с удовольствием живу здесь. Я думаю, что со мной согласятся наши телезрители в том, что не так важно, защищает ли их интересы уроженец, долгожитель или тот, кто не так долго живет здесь. Важнее другое — как он выполняет свои обещания, насколько он профессионален и компетентен, какой возможностью он обладает для выхода в высшие эшелоны власти.
