Роберт Ладлэм - Протокол «Сигма»
— Я не обсуждаю это, Бен. У нас нет такой роскоши, как возможность выбора между опасным и безопасным вариантами: опасно все, что бы мы ни делали. Даже ничего не делать тоже очень опасно. Кроме того, если я погибну вскоре после того, как задам ему вопросы, касающиеся серии убийств, происшедших в разных странах, он немедленно окажется под серьезнейшим подозрением, — а я очень сомневаюсь в том, что ему этого хочется.
— А почему ты думаешь, что он захочет встретиться с тобой?
Анна положила одежду на кровать.
— Самая лучшая тактика игры с ним состоит в том, чтобы не пытаться с ним играть.
— Мне это очень не нравится.
— Этот человек привык полностью владеть ситуацией, привык манипулировать людьми и событиями. Называй это хоть высокомерием, хоть любопытством, но он захочет увидеться со мной.
— Анна, послушай...
— Бен, я в состоянии позаботиться о себе. Действительно, в состоянии.
— Ну, конечно, в состоянии, — неохотно согласился он. Было видно, что на самом деле ему хотелось возразить. — Просто... — Он умолк, заметив странное выражение, с каким Анна разглядывала его. — В чем дело?
— Ведь ты же по своему психологическому типу защитник, да?
— Не знаю, что там насчет защитника. Я просто...
Анна подошла к нему поближе, разглядывая его как экспонат в музее.
— Когда мы встретились, я подумала, что ты всего лишь очередной богатый, испорченный, самовлюбленный мальчишка из привилегированного колледжа.
— Вероятно, ты была права.
— Нет. Мне так не кажется. Значит, вот какая была у тебя роль в семье — опекун, верно?
Бен, встревоженный ее словами, не знал, что и ответить. Возможно, она права, но он почему-то не хотел в этом признаваться. Вместо этого он взял ее за руки и подтянул ближе к себе.
— Я не хочу терять тебя, Анна, — чуть слышно произнес он. — Я и так потерял за свою жизнь слишком много людей.
Анна закрыла глаза и крепко обняла его; они оба были взволнованы, возбуждены, измучены, и все же в момент объятия они ощутили, что на них на секунду снизошло спокойствие. Бен вдохнул исходивший от нее тонкий цветочный аромат, и что-то в нем растаяло.
А затем Анна медленно разжала руки и отстранилась.
— Бен, у нас есть план, и мы должны его придерживаться, — мягко, но решительно сказала она и принялась быстро одеваться. — Я должна заглянуть в офис ДХЛ, а затем сделать деловой звонок.
— Анна, — позвал ее Бен.
— Мне нужно идти. Мы поговорим потом.
— Боже милосердный, — пробормотал офицер Берт Коннелли. Он всего шесть месяцев патрулировал шоссе №166 и никак не мог привыкнуть к виду стоявших у обочины машин, попавших в катастрофы. Он почувствовал, что содержимое его желудка неудержимо устремилось вверх, поспешно отбежал в сторону, и его вырвало. Несколько капель рвоты попало на отутюженную синюю форму, и он стер их носовым платком. А потом выбросил и платок.
Даже в слабом свете — уже смеркалось — он очень ясно видел кровь, забрызгавшую ветровое стекло, и голову человека на приборной панели. Она была оторвана от тела и страшно изуродована ударом, который получил человек, находившийся в попавшем в столкновение автомобиле, когда силой инерции его швырнуло внутри машины.
Напарник Коннелли, офицер Лэм Грейдон, патрулировал шоссе больше года. Ему пришлось повидать не одну ужасную аварию, и теперь он уже знал, как удержать в себе съеденный обед.
— Да, Берт, поганое зрелище, — сказал Грейдон, погладив напарника по спине. В его прищуренных карих глазах играло выражение усталой бравады. — Но я видывал и похуже.
— Ты заметил его голову?!
— По крайней мере здесь нет маленьких детей. Знаешь, в прошлом году я выезжал на катастрофу, так там младенца выкинуло в открытое окно “Импалы”, и он пролетел по воздуху добрых тридцать футов. Словно какая-то дерьмовая тряпичная кукла. Вот это было и впрямь ужасно.
Коннелли несколько раз конвульсивно кашлянул и выпрямился.
— Извини, — сказал он. — Я просто слишком засмотрелся на лицо этого парня. Я в полном порядке. “Скорая” выехала?
— Будет здесь минут через десять. Он-то все равно не чувствует боли. — Грейдон кивнул в сторону обезглавленной жертвы несчастного случая.
— Так что же здесь все-таки случилось? Одиночное? — Судя по статистическим сводкам, несчастные случаи, в которых пострадал только один автомобиль, происходят чаще всего.
— Исключено, — ответил Грейдон. — При ударе в ограждение такое не получится при всем желании. Такое может быть лишь в том случае, если ты хорошенько приложишься об один из дальнобойных грузовиков, которых на этом шоссе больше, чем достаточно. У этой пакости очень низкий задний борт, а это литая металлическая полоса — не хуже любого ножа. Если ты идешь за такой дрянью, и она вдруг давит на тормоза, то сразу ныряй на пол, или останешься без головы. Могу поспорить на что угодно — это как раз тот самый случай.
— Ну а что произошло с другим парнем? Где этот проклятущий грузовик? — К Коннелли начало возвращаться самообладание. К своему большому удивлению, он даже снова почувствовал легкий голод.
— Похоже, что он решил не задерживаться из-за всяких мелочей, — ответил Грейдон.
— Ну и что же мы? Будем его искать?
— Я уже передал ориентировку. Диспетчер принял информацию. Между нами говоря, я не стал бы спорить на большие деньги, что его задержат. А нам с тобой сейчас нужно попытаться установить личность этого парня. Осмотреть карманы.
Хотя крыша красного “Тауруса” была разбита, водительская дверь отворилась на удивление легко. Перед тем как начать обшаривать карманы безголового человека, Коннелли надел резиновые перчатки; их носили с собой специально для такого вот случая, когда одежда погибшего залита кровью.
— Прочти мне имя, я передам его диспетчеру, — окликнул напарника Грейдон.
— Водительские права на имя Дюпре. Арлисс Дюпре, — ответил Коннелли. — Адрес — Глебс-роуд, Арлингтон.
— Вот и все, Берт, что нам нужно было узнать, — сказал Грейдон. — И тебе вовсе не обязательно студить ж...у на холодном ветру. Теперь мы можем спокойно подождать в машине.
Здание, в котором разместился “Фонд Ленца”, было выстроено в стиле “баухаус” — сплошное стекло и мрамор. В ярко освещенном вестибюле стояло множество простых белых кожаных стульев и диванов.
Анна попросила секретаршу позвонить в офис директора. Он был на месте, она уже узнала об этом, позвонив по телефону с дороги.
— Как мне сказать, кто хочет видеть доктора Ленца? — осведомилась секретарша.
— Меня зовут Анна Наварро. Я агент министерства юстиции Соединенных Штатов Америки.
Она уже подумала о том, не стоит ли ей попытаться проникнуть к Ленцу, воспользовавшись вымышленным именем, и отказалась от этой идеи. Она сказала Бену, что лучший способ обыграть этого человека заключается в том, чтобы не вести с ним игры, и чем дальше, тем больше утверждалась в этой мысли. Стоило Ленцу хотя бы поверхностно проверить ее личность, и он узнал бы о ней вполне достаточно для того, чтобы выяснить, что она объявлена государственной преступницей, и открыть на нее охоту. Но как это сказалось бы на вероятности встречи с ним? Если их теория насчет Алана Бартлета была верной, то Юрген Ленц вполне мог знать об Анне больше чем достаточно. Но он не знал — не мог знать, — что удалось узнать ей, и что она могла передать другим. Она должна положиться на его любопытство, его высокомерие и, более всего, на его желание полностью контролировать ситуацию. Он наверняка захочет узнать, не поставила ли она его в опасное положение, причем узнать лично.
Секретарша сняла трубку стоявшего перед ней телефона, негромко произнесла несколько слов, а затем протянула трубку Анне.
— Прошу вас.
Женщина, ответившая по телефону, говорила учтиво, но твердо.
— Боюсь, что график доктора Ленца на сегодня полностью забит. Может быть, вы согласитесь договориться о встрече на другой день? В связи с предстоящим Международным форумом по вопросам здоровья детей мы все заняты по горло.
Он старается уклониться от встречи, но почему? Потому что узнал о том, какую организацию она представляет, или потому что уже слышал ее имя? Не исключено, впрочем, что женщина даже не потрудилась передать ему сообщение.
— Это действительно не может ждать, — сказала Анна. — Я должна увидеть его как можно скорее по чрезвычайно срочному вопросу.
— Не могли бы вы сказать мне, о чем вы желаете говорить с доктором Ленцем?
Анна на секунду заколебалась.
— Пожалуйста, сообщите ему, что это проблема, о которой я могу сообщить только лично ему.
Она положила трубку и, сдерживая волнение, принялась расхаживать по вестибюлю.
“Вот я и оказалась в логове зверя, — думала она. — В средоточии мрака, где полно воздуха и света”.
Стены, облицованные белым каррарским мрамором, были почти пусты, если не считать висевших тут и там сильно увеличенных фотографий, на которых были запечатлены эпизоды различных гуманитарных акций, проводившихся “Фондом Ленца”.
