Граница надежд - Николай Павлов
— За что ты на меня сердишься? — попытался ее повернуть лицом к себе муж. — За то, что я не приходил трое суток? Потерпи еще немного. Мы еще надоедим друг другу, — поцеловал он ее, и она не стала сопротивляться, как это делала в последнее время.
— Что с тобой происходит? — спросила после долгого молчания Венета.
— Ничего особенного, — гладил пальцами ее волосы Павел. — Разве только то, что я люблю тебя немного больше, чем двадцать пять лет назад.
— Ты пьян.
— От работы.
— И ты решил разыграть небольшую комедию?
Он не ответил ей, только нежно прижал к себе, и она почувствовала, что он весь горит, что у нее нет сил оттолкнуть его...
Они не знали, сколько времени прошло. Павел подложил руку ей под голову и дышал равномерно, спокойно, как бывало во время летних отпусков, которые они проводили вместе. Тогда они любили друг друга до самозабвения и не замечали, когда наступал вечер. И сейчас Венета почувствовала в нем такой же порыв, но это ее не взволновало. Она допустила его к себе лишь по обязанности и немного из жалости.
«Я опустошена, — лихорадочно думала она. — А он ищет райские цветы в моем саду. Неужели он не видит, что от них остались лишь высохшие корни? Что я могу ему дать? Я никогда не любила его по-настоящему. Когда-то он освободил меня от деспотизма моего отца, и это дало мне счастье, но теперь... Он посягает на мою свободу. Хочет удержать меня возле себя, как нечто такое, что ему необходимо. Он любит, а я не люблю его...»
— И ты начинаешь седеть, — нежно ласкал ее волосы Павел. — И когда совсем поседеешь, все равно будешь прекрасна, все равно будешь моей.
— Давай спать, а? — едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, сказала Венета.
— Столько ночей мы вдалеке друг от друга. Поговори со мной! Хочу слышать твой голос, хочу чувствовать, что ты рядом.
— Любил ли ты когда-нибудь другую? — спросила она, и сама испугалась своего вопроса.
— Когда мне исполнилось шестнадцать лет. Она была вдвое старше меня. Я любил ее за прекрасные волосы, за глаза. Я ее любил, а она и по сей день не знает о моих чувствах, — тихо засмеялся Павел.
— А я никого не любила, — прошептала Венета.
— Что ты сказала? — приподнялся на локте Навел.
— То, что ты слышал.
— Ты это серьезно?
— Говорю чистую правду. — Голос ее стал сухим, приглушенным. — Я думала, что мы проживем до конца такими же отчужденными, как до этого вечера, но ты разбил мои иллюзии. Я поняла, что ты действительно меня любишь, а мне нечем тебе ответить.
— Венета, ты меня с ума сведешь своими глупостями! Хватит уже! — полушутя, полусерьезно сказал он.
— И я так решила. Хватит. Ты еще молод, но уже достаточно зрел, чтобы все понять. Не могу тебе больше лгать. Лучше остаться одной, чем...
— Подожди, подожди, уж не поглупела ли ты с возрастом? — начал догадываться о чем-то Павел. — В последнее время я получал какие-то анонимки. До чего все глупо! Венета, приди в себя! — он встал на колени в постели. — Да ведь ты для меня все, понимаешь ли ты это? Все!
— Знаю!
— Сколько мы пережили вместе, а сейчас? — быстро, боясь даже поверить ее словам, говорил Павел.
— Нам лучше не говорить об этом. — Венета встала и надела халат. — Если бы это был кто-нибудь другой, я бы не решилась на этот шаг, но ты отнял у меня и последний шанс надеяться на то, что я смогу жить с тобой, не любя тебя. Нет, другой мужчина и не прикасался ко мне, — она потянулась за сигаретой и закурила. — Больше я ничего не могу тебе сказать.
Павел стоял полуголый рядом с кроватью. Поискал свои вещи, но в темноте не смог найти. Он не стал зажигать лампу: не хотел видеть ее лицо в этот момент. Он, как слепой, передвигался от стула к стулу и наконец нашел свою одежду. Нащупал ремень, подтяжки, потом холодные пуговицы кителя. Обессиленный напряжением, он одевался машинально, как бы по привычке. Когда увидел в своей руке фуражку, он осознал: все, что он услышал, правда. Всего в нескольких шагах от него в темноте сидела Венета, его жена. Ему больше нечего было сказать, не о чем было спрашивать. Он открыл гардероб, стал искать пистолет, но не нашел его.
— Где мой вальтер? — спросил он ошеломленно. Не получив ответа, он еще раз провел рукой по пустой полке и добавил: — Может быть, в штабе. Я, вероятно, забыл...
Павел вышел. Куда же ему идти? Он спустился на третий этаж, и в глаза ему бросилась белая эмалированная табличка с фамилией Огняна. Нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и он увидел лицо женщины.
«Развратник, — мысленно выругал он Огняна. — А перед нами выдает себя за святого».
— Подполковник Сариев дома? — спросил он.
— Его нет, дядя Павел, — ответила женщина, и он узнал Сильву. — Двери были открыты, и я вошла. И мне он нужен.
Павел переступил порог, не дожидаясь приглашения. — Ничего не понимаю!
— Вчера папа и дядя Драган, как всегда, ссорились. Их вражда погубит Огняна, а он и не подозревает этого.
— Ничего не понимаю! — повторил Павел и опустился на стул. — В этом доме есть что-нибудь выпить?
— Я сделаю чай, — предложила Сильва.
— Послушай, дитя мое, я спросил, нет ли чего выпить.
— Сейчас посмотрю, — проговорила она и ушла на кухню. Вскоре вернулась с бутылкой ракии и рюмкой.
«Хорошие дети, — глядя на нее, думал Павел, — хорошие, но мы их портим». — Он налил себе и выпил ракию одним духом. — А тебе?
— Я устала.
— Сейчас ты хозяйка в этом доме. Я твой гость. Своим
