Игорь Прелин - Агентурная сеть
Кроме этого, было зафиксировано несколько бесед Копленда с Гэлбером, свидетельствующих о том, что резидентура ЦРУ занимается сбором сведений о президенте страны и его ближайшем окружении. Причем, сведений вполне определенного характера, вникая при этом в довольно деликатные обстоятельства частной жизни высшего эшелона и выискивая то, что называется «жареными фактами». Делалось это с вполне определенной целью: найти возможность устранения профранцузских деятелей в руководстве страны и заменить их людьми, которые в большей степени устраивали бы США.
Во время этих бесед и Копленд, и Гэлбер допускали нелестные, а порой просто оскорбительные выражения в адрес законно избранного президента страны, называли его «образованной обезьяной», а такие высказывания могли кому угодно испортить карьеру.
На одной из встреч с «Атосом» я осторожно коснулся этой темы.
«Атос» заявил, что посольству Франции известно о стремлении США сместить президента и вообще оно проявляет озабоченность по поводу растущей активности американцев и их усилий по политическому и особенно экономическому проникновению в страну, которую французы с полным на то основанием рассматривают как опору своего влияния в Африке. «Атос» также сообщил, что местные спецслужбы располагают сведениями о контактах Копленда с представителями оппозиционных групп, ведущих антиправительственную деятельность. Эта информация докладывалась президенту страны, однако тот, не желая осложнять отношения с США, распорядился пока не предпринимать никаких мер.
Это решение президента, по словам «Атоса», вызвало раздражение в посольстве Франции.
Перед нашей резидентурой, как и перед другими резидентурами КГБ, стояла задача обострять отношения между Францией и США в борьбе за влияние в Африке. Поэтому я воспользовался этим разговором, чтобы еще подлить масла в огонь, и так, чтобы «Атос» не догадался, откуда поступили эти сведения, привел ему несколько конкретных примеров, свидетельствующих о двурушничестве Соединенных Штатов по отношению к своему партнеру по НАТО.
С моего разрешения «Атос» довел эти факты до своего руководства и вскоре получил указание присматривать за деятельностью Копленда и других американских разведчиков, соблюдая необходимую осторожность, но в то же время не останавливаясь перед проведением «сдерживающих» мероприятий.
По словам «Атоса», это в значительной мере «развязало ему руки», а мы получили возможность более эффективно использовать его в работе по американцам.
А перед самым Новым годом Татьяна расшифровала один весьма примечательный диалог между Гэлбером и Коплендом. Она так и отпечатала его на отдельном листке, обозначив Гэлбера буквой «Г», а Копленда буквой «К» и сделав свои ремарки, отражающие интонацию собеседников.
«К. — Рэй, позавчера председатель Партии независимости снова встречался со своим шефом из советского посольства и получил от него сорок тысяч долларов.
Г. — Почему русские платят этим псевдокоммунистам долларами, а не местной валютой?
К. — Доллары обмениваются во всех странах. К тому же они компактнее в обращении.
Г. — Председатель встречался с советником Драгиным?
К. — Нет, Рэй. Если помните, так было всего один раз, когда председатель находился в Москве. Тогда с Драгиным встречался связник, который прошел специальную подготовку в Москве. Но теперь председатель на месте, и контакты с советским посольством являются его прерогативой. Это — одна из составляющих его авторитета в руководстве партией. Как говорят русские: у кого деньги, тот и дирижирует оркестром!
Г. — Так с кем же все-таки встречался председатель?
К. — Точно сказать не могу, но думаю, что это был Вдовин. По другим странам нам известно, что такие контакты возлагаются на резидентов КГБ.
Г. — Скажите, Гэри, а ваш человек не может уточнить? Он же член руководства партии! Было бы весьма интересно узнать содержание инструкций, которые дает Москва.
К. — К сожалению, это исключено. Интересоваться такими вопросами, сами понимаете, опасно. А председатель ни с кем не делится подобной информацией.
Г. — Он что, перестал доверять вашему человеку?
К. — В какой-то мере да. После возвращения нашего человека из Москвы, где он возглавлял так называемый „заграничный комитет“ партии, его взаимоотношения с председателем оставляют желать лучшего.
Г. — А в чем причина?
К. — По указанию нашей резидентуры в Москве он предпринял попытку использовать свое пребывание в Советском Союзе, чтобы упрочить свое положение и со временем стать лидером. Если бы это удалось, мы взяли бы под контроль всю деятельность партии. Видимо, он перестарался, и это не понравилось председателю.
Г. — А через связника он не может выяснить?
К. — Нет, Рэй. Во-первых, это особо доверенное лицо председателя. Во-вторых, наш человек считает, что связник является осведомителем местной полиции. А мне бы не хотелось, чтобы полиция знала о деятельности Партии независимости больше меня!»
Я отложил листок с записью этого разговора и задумался. И было над чем!
Во-первых, подтвердились возникшие после достопамятной выходки Дэ-Пэ-Дэ подозрения, что представитель Партии независимости, которому он передал то ли сорок, то ли тридцать пять тысяч долларов, является осведомителем местной полиции. Конечно, можно было не ждать, пока Копленд расскажет об этом своему послу, не подозревая, что их разговор достигнет наших ушей, и попытаться выяснить это через «Рокки» или «Атоса». Но «Рокки» не имел отношения к разработке оппозиционных партий и группировок, этим занималась политическая полиция, и потому выполнение такого задания было связано с большим риском. Да и «Атосу» тоже было несподручно проявлять интерес к сугубо внутренним делам. К тому же мы условились, что будем работать только по представителям других стран, и отступление от этих договоренностей могло отразиться на наших деловых отношениях.
Во-вторых, оказалось, что своего осведомителя имеет не только местная полиция, но и резидентура ЦРУ. И не какого-то рядового связника, хоть и прошедшего специальную подготовку, а члена руководства! Это позволяло американцам держать под своим контролем многие стороны деятельности Партии независимости и, судя по тому, что информация о моей встрече со «Странником» была абсолютно достоверной, знать, когда и какую финансовую поддержку ей оказывает КПСС!
Оставалось радоваться, что хотя бы «Странник» (если верить Копленду!) является преданным нам человеком!
Естественно, я решил немедленно доложить об этом разговоре между Гэлбером и Коплендом в Центр, запросить разрешение на проведение дополнительной проверки, о результатах которой информировать международный отдел ЦК и «Странника» для принятия соответствующих мер.
Перечитав шифртелеграмму, я подумал о том человеке, которого ровно год назад застукал на вилле Копленда и лицо которого показалось мне тогда знакомым. Увязав сейчас этот факт со словами Копленда о том, что его осведомитель возглавлял находящийся в Москве загранкомитет Партии независимости, я, наконец, вспомнил, где мог видеть этого человека.
После скоропостижного возвращения из натовской страны мы отдыхали с Татьяной в сочинском санатории имени Дзержинского и как-то пошли на концерт в соседний санаторий «Россия». По окончании концерта мы зашли в бар, чтобы по своему обыкновению выпить по бокалу холодного шампанского, и там я сразу обратил внимание на сидевшего за соседним столиком темнокожего иностранца, распивавшего коньяк в обществе захмелевшей переводчицы.
Меня привлекли два обстоятельства: то, что они говорили по-французски, а следовательно, он был выходцем из Африки, потому что только там чернокожие граждане говорят по-французски, и то, что он пил коньяк. Все франкоязычные африканцы в подавляющем своем большинстве исповедуют ислам, а потому не употребляют спиртных напитков. А раз он пил, да еще коньяк, значит, либо закончил в Советском Союзе какое-то учебное заведение и там пристрастился к спиртному, либо был членом какой-то марксистской партии и перенял эту традицию от советских коммунистов.
Второе было наиболее вероятно, так как, если бы он закончил советский вуз, то хорошо говорил бы по-русски, и к тому же «Россия» была цековским санаторием.
Сделав эти умозаключения и придя к выводу, что африканец является, скорее всего, членом какой-то «братской» партии и находится в Сочи на отдыхе и лечении, я утратил к нему всякий интерес и стер его облик из своей памяти, о чем сейчас страшно жалел. Но я был уверен, что, увидев фотографию человека, попавшего мне на глаза в санатории «Россия», смогу с уверенностью сказать, его я видел на вилле Копленда или нет!
А потому в конце шифртелеграммы я приписал: «Для проведения установки прошу по возможности прислать в резидентуру фотографию бывшего руководителя загранкомитета Партии независимости в Москве».
