Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев
«И хватит. Яркий свет, шум и бабы — три врага преферанса», — заключил он.
Как опытный шулер в помещение для «политического преферанса», вмонтировал кое-что для себя. В стене за спиной его кресла, прямо за холстом картины, помещалась система кинжального огня. Если кто-то проникнет в помещение, выбив единственные бронированные двери, то будет сметён шквалом пуль из восьми пулемётных стволов. Кресло председательствующего в мгновенье ока вместе с полосой пола под ним скользнёт к открывшейся нише в стене. Бронированная заслонка тут же рухнет, надёжно отгородив его от ворвавшихся чужаков и вышедших из доверия своих.
— По-твоему получается, Филатов нам помешать не сможет? — сбавив шаг, спросил Старостин.
— Я так не говорил, Иван Иванович. Гарантий никто не даст. Я сказал — не успеет. Мы опережаем его на пять шагов. Начнёт действовать, сразу же окажется в цейтноте. А это почти стопроцентная гарантия наворотить таких ошибок, на исправление которых у него просто не хватит времени. Он уже зашевелился. Но все его ходы просчитаны.
Старостин остановился, через стол смерил взглядом Александра. Сорокалетний, широкоплечий, по-военному подтянутый, в идущей ему чёрной косоворотке «Молодых львов» с нашивками хорунжего, Александр был похож на ротного атамана бритых отморозков из личной гвардии Старостина. Если бы не чуткие пальцы пианиста. Хищное, породистое лицо огрубело от ветра и солнца, но как ни прячь за крутой внешностью ум, обязательно глаза выдадут. Они у Александра были яркими и всасывающими, как у стервятника.
Память у Александра была феноменальной, цепкой и безбрежной. Старостин приблизил его, обратив внимание, что рабочий стол у Александра всегда был действенно чист, только один листок сиротливо лежал на столешнице. Александр весь день делал на нём какие-то абсолютно нечитаемые пометки, а потом безжалостно его сжигал. На пробу Старостин приказа воспроизвести по памяти всё и всех, прошедших через кабинет Александра за день. К удивлению, он без запинки воспроизвёл каждую минуту бесед, каждую строчку в документах, в мельчайших подробностях и в нюансах.
Осталось проверить на жестокость. Индивидуальную акцию Александр выполнил, как и ожидалось, не дрогнув ни единым мускулом лица. А групповую…
Тут уже дрогнули все. Шутка про сотню «Молодых львов», по укурке отправившихся ломать Китайскую стену, родилась благодаря ему. Направленный разобраться с сотней, захватившей Благовещенск, Александр быстро и жёстко провёл следствие. Подшил рапорта, служебные записки и прочую бюрократическую мелочь. А потом перетопил виновных в Амуре. Начиная с командира и заканчивая приблудившимися маркитантками из местных жительниц. Говорят, правильно ли привязаны камни к шеям, проверял лично.
Старостин включил его в «группу ревизии и контроля» Движения, в личную контрразведку. С испытательным сроком в месяц. О чём Александра, само собой, в известность не поставил.
Как вскоре выяснилось, в оперативном и аппаратном ремесле, Александр не уступал Кочубею, заслуженному ветерану подковёрных боёв. «Моцарт, твою мать! — морща нос, констатировал Кочубей. — Малолетний самородок. Но как, шельмец, работает!»
Докладывал Александр, как всегда, лишь изредка подглядывая в крохотный блокнот, где единственная страничка была покрыта иероглифами, известными только ему одному.
— Договаривай.
— И всё же, он может ударить первым, Иван Иванович.
Старостин потоптался на месте, задумчиво крутя сигарету в пальцах. Сделал шаг вперёд и на ходу бросил:
— Зачем?
Александр пожал плечами.
— Ответ вне логики. Голая психология. Психология обречённого. Так плохой игрок, когда до него доходит, что партия неизбежно склоняется не в его пользу, старается сделать «сильный ход».
— Напасть первым для него сильный ход?
— Рассчитывает получить тактическое преимущество, которое можно развить в стратегический успех.
— Это возможно.
— Только в случае ареста вас лично. Причём сегодня же ночью.
Старостин остановился. С иронией посмотрел на Александра.
— Для этого ему придётся уломать Первого.
Александр заглянул в блокнот.
— С двух часов дня, сразу же как он получил данные следственной бригады, Филатов вызвал в Горки-9 всех своих конфиденциантов.
— Кого-кого?
— Всю свою кодлу, — поправился Александр.
— Так и говори! Нечего для врагов приличные эпитеты подбирать.
— Залегендировал сходняк под матч по «ногамячу», — продолжил Александр. — В семнадцать тридцать в бункер в Горках прибыл Татищев. До сих пор находится там.
Старостин грузно развернулся. Встал лицом к Александру.
— Зачем?
— Думаю, Филатов решил получить прокурорскую оценку своим оперативным материалам. Под таким соусом Первый наживку проглотит. Из квартиры Карнаухова изъяли анализ операций через Амстердам. В материалах светятся минимум десять человек. Думаю, по ним Филатов затребует ареста.
— И если Первый мне до утра не позвонит, чтобы, как полагается, согласовать аресты…
Они обменялись понимающими взглядами. Старостин, криво улыбнувшись, тряхнул головой.
— Если Первый решит своё завтрашнее выступление превратить в речь Хрущёва на ХХ съезде… Пусть сначала удостовериться, что я уже помер.[18]
Александр вежливо хохотнул. Став серьёзным, бросил взгляд в блокнот.
— Охрана увеличена до максимума, Иван Иванович.
— Куда же ещё больше! — проворчал Старостин. — Итак на толчок идёшь, как под конвоем. Стукача Филатова вычислил?
Александр сверился с записью в блокноте.
— Под подозрением семь человек, Иван Иванович. В отношении шести подозрения весьма серьёзны. В отношении них я готов немедленно применить превентивные меры. Но рекомендую подождать. Самолёт Артемьева, как договаривались, изменил курс. Сейчас с его борта на узел связи придёт телеграмма-«пустышка». Стукачок не удержится от шанса выслужиться. И сразу попадёт в ловушку.
— Ага. Выяви мне источники Филатова, только Филатова. О других пока можешь не думать. В этом гадюшнике кого только нет, стучат друг на друга да трепят языками на стороне. Ищи только филатовского стукача! — Старостин крякнул и надсадно закашлялся. — Уф, ну и кислятина! Американские, а дерьмо.
Он вытер заслезившиеся глаза.
— За Артемьевым «хвост» есть?
— Да. Пока ведут через службу управления полётами. На земле, уверен, встретят оперативники Филатова.
— Наручник сразу наденут?
— Не исключаю. Но, думаю, Филатов даст команду арестовать его после встречи, чтобы снять самую свежую информацию. Поиграют Артемьевым в «ногамяч», сдаст всё.
— Может, стоит предупредить Артемьева?
— Не надо. Задёргается ещё, не дай Бог.
— Согласен.
Старостин медвежьей походкой прошёл вдоль
