Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски
Так, поразмыслив немного о безысходности ситуации, Куля решил действовать следующим образом. Он, не обращая внимания на братву, подошел к своему водиле, перемолвился с ним парой слов, и пошел внутрь склада получать товар. Получили, погрузили, все прошло быстро, тихо и без проблем под чутким надзором двоих наблюдателей. Чтобы как-то задержать этих двоих здесь еще некоторое время, Куля подошел к водиле, и как можно спокойнее объяснил:
— Ты сейчас головой не крути, но по-моему вон те двое нас пасут, — Куля сделал паузу и спокойными глазами посмотрел на него, чтобы водила не паниковал. — Я не уверен, возможно мне померещилось, но на всякий случай давай сделаем так, — Куля опять сделал паузу и убедился, что водила не потерял дух и остался адекватным. — Ты сейчас садись, заводи и езжай, но не к выезду, а в противоположную сторону до самого упора, только медленно, чтобы вон те двое тебя могли постоянно видеть и пытаться понять твой маневр. Твоя задача на 15 минут завладеть их вниманием, а потом ты разворачивайся, и как можно быстрее выезжай за территорию. Там подберешь меня, но если меня не будет возле КПП, то не останавливайся, я могу быть дальше по пути твоего следования на развороте у сквера, но если и там меня не будет, то езжай без остановок в сторону дома, но не к Варшавскому шоссе, а к Каширскому, и там на съезде с Московской кольцевой жди меня, я по-любому буду.
Водила отреагировал нормально, спокойно, и это взбодрило Кулю. Он незаметно от него взял в кармане двери раскладной нож, и стараясь не засветиться перед бандитами, прячась за рядом стоящую фуру, быстро пошел на выход к джипу Паджеро.
Куля вошел в раж. Страха, как такового не было, а может и был, но он его не чувствовал, было небольшое волнение и адреналин.
Выйдя из проходной к стоянке машин, Куля перешел на бег. Подбежав к вишневому Паджеро и изобразив запыхавшегося напуганного человека, он открыл водительскую дверь, где сидели остальные двое.
— Ты Гиря? Меня попросили вас срочно позвать, там какие-то камазисты бьют пацана в малиновых брюках.
Гиря среагировал быстро. Сразу вывалился из машины и сунул руку под сиденье. Оттуда он вынул сверток из материи, развернул из него пистолет «ТТ» и сунул его за пояс джинс, накрыв сверху свитером. Второй, сидящий в салоне, тоже быстро что-то взял из под сидения и вышел на тротуар.
— Где эти камазисты?
— Побежали! — выбежав из проходной, уже на территории складов, Куля остановился. — Бегите вон до того угла, где стоит желтая фура, там сворачивайте направо, и потом прямо до упора. Они на этой линии у предпоследнего терминала.
Куля указал направление в совершенно противоположную сторону от реального местонахождения их друзей. Убедившись, что Гиря с другом побежали «в правильном» направлении, он быстро вернулся обратно к Паджеро. Там уверенно достал нож и пырнул им в переднее колесо. Пробить небольшим ножом толстую шину джипа оказалось не так просто, но Куле казалось, что он пробил бы сейчас этим ножом и шину трактора Т-150. Когда лезвие ножа все-таки вошло на всю длину, ему показалось, что воздух выходит очень медленно, поэтому вытягивая лезвие обратно, Куля постарался сделать резательное движение. Благодаря этому движению линия разреза немного увеличилась и воздух начал выходить бодрее. Куля остался доволен. После, он проделал то же самое со вторым колесом, с третьим, и с четвертым. Проколов таким образом все четыре колеса, Куля спрятал нож и огляделся. Сердце от волнения и от физического напряжения стучало как отбойный молоток. Вокруг ничего особенного не происходило. Тогда он побежал обратно на проходную. Еще не выходя, в окно двери выводящей на территорию складов Куля увидел следующую картину: двое, один с барсеткой, и «малиновые штаны», бежали сломя голову сюда на проходную, а Форда видно не было. Это означало, что Форд уже заехал на грузовую проходную и вот-вот выедет, но судя по ситуации он мог и не успеть это сделать раньше, чем к нему выбежит уже спешащая братва. У Кули на автомате возникла еще одна идея. Он взял рядом стоящий стул и продел ножку стула в дверную ручку входной двери, блокировав ее таким образом для тех, кто открывал снаружи. Внутри на проходной почему-то никого не было, наверное с приходом всеобщего хаоса 90-х, контролировать потоки людей стало без необходимости. Такая блокада не могла задержать бандитов на долго, но сейчас и минута была дорога. Выбежав наружу здания со стороны улицы, Куля посмотрел на ворота грузовой проходной — они были закрыты. «Где же Форд?…» — с нетерпением, мысленно у самого себя спрашивал он. Каждая секунда ожидания казалась часом. Через какое-то время он приоткрыл наружную входную дверь и посмотрел на противоположную сторону проходной, на заблокированную им дверь той стороны. Там шла какая-то возня, бандиты уже штурмовали блокаду. Куля уже начал размышлять над тем, как ему заблокировать и эту входную дверь, но тут он увидел выезжающий из грузовой проходной свой любимый синий Форд-Транзит. Как он был рад его видеть — не описать! Он выбежал на проезжую часть и быстрым шагом пошел прочь от проходной навстречу Форду. Еще через пару минут Куля запрыгнул в салон.
— Гони Саня! — так звали водителя. — Гони не останавливайся!
Грузовая проходная находилась до обыкновенной проходной по ходу потока транспорта по проспекту. Поэтому парням пришлось проехать мимо обыкновенной проходной и мимо вишневого джипа со спущенными колесами. И в тот момент, когда они поравнялись со входом в здание, Куля в окно увидел выбегающих братков, спешащих к своим друзьям, ждущих их по идее в боевой колеснице, готовой с низкого старта устремиться в погоню. Уже удаляясь, Куля в открытое окно выглянул назад и насладился своей картиной «Братки приплыли». Для кратчайшего выезда на кольцевую нужно было разворачиваться вокруг того самого сквера и ехать в обратную сторону опять к разъяренной братве, но Куля скомандовал ехать прямо.
— Хватит испытывать судьбу, надо делать ноги. Выедем в другом месте, и не на Варшавке, — объяснил он свой план Сане водителю. — Лучше сделаем какой-то крюк, но зато подстрахуемся.
Пробок в этом месте Москвы пока не предвиделось, и через 20 минут куля с Саней полностью успокоились, а еще через 20 минут выехали на МКАД в районе юго-запада и полетели на юг кольца. Тут Куля вспомнил об Ольге, представил ее бедненькую, переживающую на телефоне, и у него защемило в груди. Нужно было что-то придумать, откуда-то ей позвонить. Очень не хотелось останавливаться, но Куля решил это сделать обязательно. И когда они уже проехали мимо поворота на Варшавское шоссе, которое вело на Харьков, Куля скомандовал остановиться возле придорожного кафе. Там он дорвался до телефона и набрал Ольгу. Это была трогательная беседа, она ждала его звонка, как они договаривались. Куля хотел ее упредить от желания раскрыть преступную сущность Томарки, а она хотела дать напутствие Куле, чтоб он был осторожнее. Это была грустная беседа, у Ольги даже выступили слезы, а у Паши запершило в горле. Они почувствовали себя в этот момент очень родными людьми, которые дорожат друг другом и очень ценят, но которым судьбой предназначено расставание и скорее всего навсегда.
Еще через тринадцать часов Куля заходил к себе домой в Украине. Так закончилась эта командировка, и когда мама по телефону поинтересовалась у сына о том как он съездил, естественно Паша ответил матери, что все прошло хорошо, съездил удачно. А зачем родителям или еще кому-либо знать о проблемах Кули, тем более о тех, которые уже в прошлом. Зачем маме и папе лишний раз волноваться. Но если бы отец Кули, Михаил Павлович, тогда узнал о том, в какие командировочки приходиться иногда попадать его сыну, то он уже тогда бы не смог себе позволить назвать его хоть и любя, салагой.
Глава ІІ Переход
Но жизнь, как известно, все рано или поздно поправляет. Куля не собирался ждать пока и у него поседеют виски, а звание салаги он переживет по возрасту. Дети для родителей всегда остаются детьми, и поэтому ждать и надеяться — это удел слабых. Куля считал себя сильным человеком и во всех случаях старался таким быть, а удел сильных по его мнению — это вера и действие. Он верил и знал наверняка, что очень скоро придет момент и он докажет отцу, что у него достойный сын, взрослый, самостоятельный, деловой и заслуживающий соответствующего к нему отношения. Куля не был обделен ни любовью, ни вниманием, ни заботой со стороны родителей. И папа и мама очень любили своего сына, но Паше сегодня нужно было другое, ему нужно было то, чего у него не было — равенства. Ему просто хотелось быть с отцом на равных. Быть как он. Но кроме того, конечно, амбиции серьезного бизнесмена не давали Куле покоя. Да, хотелось всего, и классную машину, и достойное жилье и путешествий по миру — эти атрибуты высокого статуса известны всем. В Кулином воображении в мечтах маячил этакий деловой, респектабельный, но если и не Ричард Гир из «Красотки», то все равно образ занятого человека, у которого очень мало времени на пустяки. Это был такой вечно спешащий на деловые встречи, на серьезном автомобиле, обязательно с мобильным телефоном (на то время мобильник могли позволить себе очень не многие) человек, в деловом костюме и галстуке, в кожаном кардигане и дорогой обуви. В обязательном порядке к такому мачо прилагались красавица жена и как минимум двое умных и послушных детей.
