Иван Жданов - Утро начинается с меня
По моим прикидкам, родственников Попова было человек восемь — это кроме Анны с мальчишками и двух боксёров, что служили им охраной. Две бабушки и один дед. Две молодухи, внешне очень похожие на Андрея, возможно, его сёстры — прямые или двоюродные. И с ними три мужчины в возрасте от 25 до 40 лет — возможно, двое из них были мужьями «сестёр», а один — то ли сват, то ли брат. Но по тому, как они общались, переглядывались, передавали друг другу носовые платки, яблоки или бумаги, были видно, что это люди одного круга, одного племени.
А вот среди оставшейся десятки я вычислил трёх человек, которые могли проходить как «свидетели по делу»: двое крепких и коротко стриженых мужчин, явно с опытом отсидки, а, возможно, и этапированных сюда специально из мест лишения свободы. На эту мысль меня натолкнуло то обстоятельство, что каждый из них был явно при сопровождении: с ними неотлучно были ещё два крепких парня, но явно другого сорта — стопроцентные представители тюремной охранки в штатском, с убийственными кулаками, зорким глазом и наглухо застёгнутыми пиджаками. И сидели эти парочки в особой зоне зала — в дальнем углу, рядом со служебной дверью, из которой выводят подсудимых, и за их спинами стену подпирали ещё двое в форме и при открытом вооружении.
Итак, двое «уголовников» могли быть возможными свидетелями или подельниками Попова, но он лишь бросил один продолжительный взгляд в их сторону — и этого, видимо, им хватило, чтобы о чём-то безмолвно договориться. Но была в этом кругу ещё и женщина: я заметил, как она пару раз поворачивалась к «уголовникам», и один из них дал ей какой-то знак — показал хитрую комбинацию из пальцев, и мадам в ответ только ухмыльнулась. То была статная, по виду волевая и пробивная тётка «далеко за сорок», в неожиданном для её комплекции стильном деловом костюме «а-ля Шанель», и в её облике читалась история «опытного бухгалтера», которая до начала 90-х орудовала в торговле, а затем села на финансы по импорту леса, нефти и газа. Возможно, ей была уготована роль давать показания по счетам, которые подписывал Попов? Она тоже была не одна, но её худосочный и миловидный спутник лет тридцати пяти на охранника не тянул. Референт? Любовник? Сын?..
Был человек, который держался обособленно, ни с кем не общался, был старше всех — сутуловатый, совсем седой, с интеллигентной заострённой бородкой и шляпой в руках. Вылитый профессор из фильмов сталинской эпохи.
Оставшиеся четверо мужчин на первый взгляд казались людьми отстранёнными и могли сойти за кого угодно: адвокатов, свидетелей, студентов-юристов, которых всегда полно на судебных заседаниях. Эти парни никак не контактировали друг с другом, были одеты каждый по-своему, но их отличали от всех остальных два свойства. Во-первых, глаза и лица, свойственные убеждённо непьющим людям — с печатью отменного духа во взоре и здоровой печенью (они и за столом не притронулись к спиртному, наливая себе только воду — либо «Evian», либо слабогазированный «Perrie» с лаймом). Во-вторых, они очень интересно выбирали себе диспозицию в зале: сидели все порознь, но каждый при своей группе — один среди родственников Попова, другой — возле клетки, третий — у входной двери, четвёртый подпирал «уголовников». И за столом они расселись так, чтобы, «в случае чего», каждый мог легко укокошить кого-то из своих подконтрольных. «Засланные хлопцы, фээсбэшники», — решил я и на всякий случай выбрал себе место так, чтобы зрительно видеть всех их и при этом не попасть ненароком под их руку. Так как их время действия ещё не пришло, они вежливо общались со своими соседями, отвечали на вопросы и берегли свою энергию, не выдавая никаких признаков утомления.
Ах, да, был ещё десяток вооружённых представителей внутренних войск, тройка полицейских, прокурор, защитник, секретарь и судья. Кстати, пара бокалов золотистого вина и стопарик водки смягчили настроение Светланы Борисовны, и она даже внешне стала какой-то более женственной. Судья сидела обособленно, ни к кому с просьбами не обращалась, но по набранным ею кусочкам рыбы, печени, зелени и соусам было видно, что мадам великолепно разбирается в высокой кухне: даже вино было выбрано ею на удивление точно — прохладный «Сотерн» к фуа-гра.
15:07 Похвала Попову
Андрей руководил парадом, с удовольствием подсказывал людям, что за пища лежит перед ними, что с чем следует сочетать, наливал — кому вина, кому покрепче, — но сам не прикоснулся ни к пище, ни к выпивке. Он пил только воду и изредка бросал в рот поджаренные ломтики хлеба в чесночном соусе.
Когда он наливал портвейн одному из охранников, тот спросил его, подняв голову и прямо посмотрев Попову в глаза:
— Андрей, у тебя есть план? Ты хочешь их всех свергнуть?
— А ты разве этого не хочешь? Не хочешь, чтобы все те слова, что обсуждаются в каждой квартире, были исполнены? Я, по-моему, невинных людей не трогаю. Поверь, меня тоже ждёт наказание, и оно ничуть не будет отличаться от того, что ты видел на экране. О, кстати, чуть не забыл! Девочка моя, — он обратился к своей жене, — возьми, пожалуйста, у Артёма телефон. Артём, набери мне Соловьёва.
Я протянул трубку его жене. Другая моя рука под столом лежала на ноге Эли. Она тоже держалась за меня.
— Чик-чик, чик-чирик, Соловей, ку-ку, Попов тебя беспокоит. Слушай, здесь дело такое: надо один ресторан прорекламировать. Прямо сейчас устрой им такой праздник? Хватит людей запугивать моей рожей, они всё равно все смотрят по Интернету на меня. В общем, записывай, — он жестом попросил одного из охранников передать пакет с едой, на котором был адрес в Сети и номер телефона. — Аллё, Соловей, пиши. И укажите в титрах, что еда очень вкусная, и все «заложники» сыты, здоровы и хотят добавки. Всё! Целую. Ещё свяжусь с тобой.
— Вы не ответили, — тихо повторил охранник.
— А что отвечать? Неужели и без твоего вопроса не понятно, насколько сильно я хочу это сделать? — Андрей обернулся к моей подруге. — Эля, я что-то непонятное делаю? Или не правильное? Ты как считаешь?
— Сказать по правде… Вы молодец, что решились на это. Все мы смотрим новости. Понимания, что в них уже ничего нового нам не сообщат. Это всё равно, что ходить на одну и ту же работу, получать одну и ту же зарплату и думать, что ты работаешь больше всех и тебя заметят когда-нибудь. Но, увы, как показывает практика, на таких людей только напирают сильнее и требуют от них больше, зная, что их работоспособность выше, чем у других сотрудников… По-моему я сбилась с темы. Сейчас, Андрей, — она ладошками зачесала назад волосы, подняла бокал и поднялась, — я считаю, что благодаря вам мы избавимся от плохих людей, от тех, кто не заслуживает большой похвалы, а тем более наших с вами налоговых и прочих денег. Я рада, что присутствую в этом зале, и это честь для нас всех… Я так думаю. В любом случае я не желаю выходить из этой комнаты, потому что мне здесь хорошо, и я требую продолжения расправы! Выпьем за вас, Андрей!
Эля подняла бокал чуть выше, жестом головы попросила всех встать, однако её никто не поддержал. Все, включая жену Андрея, отвели глаза и отставили бокалы. Слегка удивившись молчаливому саботажу присутствующих, Эля, тем не менее, воскликнула:
— За вас! Уррра!
— Ну-ну, хватит, хватит! — Андрей тоже отреагировал на молчание людей и решил поддержать это настроение. — Делаете тут из меня какого-то героя. А я такой же плохой человек, как и они все. Должен признаться, в глубине души я каждый день проводил в ненависти к самому себе. Каждый день я знал, что сам могу стать пешкой. Вы не представляете, какой это жёсткий стресс, когда по ночам не спишь из месяца в месяц. Под подушкой три пистолета, которые проверяю каждый раз перед сном. А охрана? Это вообще отдельная дебильная тема! Каждое утро я целую своих парней, и они смотрят на меня как на сумасшедшего. А я боюсь за них, поэтому по возможности провожу с ними больше времени, зная, что могу их однажды просто не увидеть. Благо, я не дожил до этого момента. Я люблю вас, мои хорошие. Моя хорошая., — он обернулся в сторону жены и детей и ещё раз поцеловал каждого в лоб, а жену в губы.
15:23 Попов: продолжение его истории
Элина осторожно убрала от меня свою руку и вновь направилась к ноутбуку.
— Вы давно планировали это? — спросил я.
— Каждый день, как вышел из тюрьмы в первый раз! Жажда мести и справедливости меня выворачивали наизнанку. Это как шило в заднице! Постоянная мысль — уничтожить всех, кто сделал мне и моей семье плохо… Проще, считай сам. Лет пятнадцать — пока создавал группу людей, пока находил компроматы… Думаешь, я просто так стал самым крупным наркодилером? «Рашн Пабло», мать его! Нет. Ты же сам понимаешь, что стать в нашей стране кем-то «самым крупным» можно только с верховного соизволения и соучастия.
Попов перевёл дух и продолжил:
— После тюрьмы я сразу пошёл на рынок. Торговал шоколадками. Бегал по рядам и перепродавал «Сникерсы», которые были нужны всем. Но даже этим спокойно не давали заниматься — тут же пришли конкуренты, быдло. Объяснили, что вся территория поделена, и я не имею права здесь просто так бегать и зарабатывать, мол, делиться надо. И что думаешь? Я начал делиться. Но видел, как их обманывают другие быдла. Стал сливать информацию: что видел, кто виноват, кто не прав. Ребята меня приняли за своего, разрешили вместе с ними тусоваться по вечерам после активных продаж. Ну и однажды случился какой-то замес у клуба, который организовал я. Друг у меня с института в ментовку подался, по отцовской линии пошёл служить — отдавать честь Родине. И ему нужны были звёзды на погонах. С ним-то мы и придумали всю эту схему, к финалу которой пришли только сейчас. Придумали сходняк двух группировок. Началась делёжка — ну и менты подрулили, типа «без палева». Самых главных взяли за яйца. Менты тогда, поверь, похлеще бандюков были. Умные быдла так и поднялись — в ментовку подались и сейчас управляют аппаратом. Правда, сегодня не их день, но об этом позже, — он улыбнулся, налил себе стакан воды, жене добавил вина, откусил яблоко и продолжил. — Отвезли этих главных в лес, привязали к деревьям и вежливо рассказали, что к чему. Это были страшные дни для меня. Я даже не за себя боялся, а за родителей, которых сильно любил. Потом встретил Анюту, девочку свою. В деревне.
