Алексей Митрофанов - Нефть в обмен на девушку
Все это Филатов, конечно же, знал, не просто знал, но умело использовал. Политик не может не быть циничным. Но в глубине души он испытывал искреннюю симпатию к иракцам, оказавшимся по вине своего лидера в крайне тяжелой ситуации. Ирак вообще напоминал ему Советский Союз, всегда страдавший от бездарного руководства. Поэтому, когда спустя два года, в девяносто шестом, была наконец принята программа ООН «Нефть в обмен на продовольствие», обрадовался чрезвычайно. Ведь в этой большой победе была и его маленькая заслуга!
За всей этой суматохой Филатов почти забыл о Тинни. Мелькали изредка в голове приятные воспоминания о прекрасной принцессе из лавки и волшебной ночи во дворце, но новые впечатления тут же вытесняли их. В конце концов, он стал относиться к этой истории как к прочитанной давным-давно сказке из «Тысячи и одной ночи». А еще осталось приятное ощущение одержанной с боем победы. С ним обошлись некорректно, можно сказать – грубо, но он не проглотил молча обиду, а жестко показал всем, что с ним шутки плохи!
Что же касается Рудольфа Кегана, то с ним пришлось повозиться. Сразу после той памятной поездки он появился в Москве, чтобы посоветоваться, как лучше построить отношения с иракцами. Кеган, с одной стороны, боялся быть обманутым, а с другой – не хотел оставлять лишних бумажных следов. Филатов, хорошо знавший восточные принципы, дал ему исчерпывающие советы и даже связал с несколькими российским бизнесменами, имеющими опыт в подобного рода операциях. Они же взялись быстро и за небольшой процент обеспечить прохождение финансов через свой банк, где Кегану не стали задавать лишних вопросов ни о происхождении денег, ни об уплате налогов.
Через месяц Кеган появился во второй раз. Теперь он искал безопасный способ доставить купленное оборудование в Ирак и очень волновался. Филатов прекрасно понимал Кегана: одно дело – возить дешевый бензин – в случае потери убыток копеечный, и совсем другое – уникальное дорогостоящее оборудование. Если с ним что-то случится, то Кеган останется не только без прибыли, но и без головы, поскольку своих капиталов на покупку нового оборудования у него нет, а иракцы не простят ему потерю вложенных денег. Сам Кеган ничего придумать не мог и только тоскливо смотрел на Филатова, ожидая помощи. Пришлось бросать все дела и браться за телефон.
Подходящий вариант был найден довольно быстро – Филатову порекомендовали небольшую компанию, которая на свой страх и риск занималась авиаперевозками в Африке. Личные связи на самом высоком уровне, несколько старых самолетов и отчаянные пилоты позволяли ее хозяину занимать уникальное положение на рынке: он мог доставить что угодно и куда угодно. С его помощью был составлен довольно сложный, но вполне надежный маршрут доставки оборудования к иракской границе. Филатов в переговорах участвовал, но старался не вникать в подробности – зачем ему знать чужие секреты, которые его не касаются? И все получилось!
Счастливый Кеган позвонил среди ночи и, рассыпаясь в благодарностях, сообщил об успешном завершении операции. Потом он осторожно спросил, сколько Филатов желает получить за свое участие, при этом в его голосе послышалось неподдельное волнение человека, заранее скорбящего о потерянных деньгах. Филатов вначале хотел пошутить и запросить половину, но, представив себе ужас Кегана, сдержался. Да и вообще, стоит ли мелочиться, споря о процентах, когда он уже получил все, что хотел?
Первый после семи лет блокады самолет прилетел в Багдад в декабре девяносто седьмого. Нетрудно догадаться, что это был российский самолет и что среди его пассажиров находился депутат Филатов. Правда, время, потраченное на полет, оказалось в несколько раз больше, чем привычный маршрут через Амман, – слишком сильное противодействие оказывали американцы, прекрасно понимавшие, что за первым самолетом последует второй, третий, десятый. С учетом затянувшихся промежуточных посадок в Баку и Керманшахе путешествие из Внукова в Багдад заняло почти шесть суток!
Зато в Международном аэропорту имени Саддама Хусейна утомленных дорогой дорогих гостей встречали по высшему разряду: транспаранты, цветы, оркестр, ковровая дорожка. И семь белых баранов, которых согласно арабскому обычаю зарезали прямо около самолета. Потом всех рассадили в поджидавшие машины и отвезли в «Эль-Рашид». Всех, но не Филатова. Аббас, который на этот раз вел себя не просто корректно, а почти подобострастно, сказал, что для многоуважаемого господина Филатова предусмотрена особая программа.
Всю дорогу от аэропорта Аббас в подробностях рассказывал, как высоко ценят Филатова в Ираке. По версии Аббаса, все иракцы от мала до велика с утра до вечера, а иногда даже по ночам, возносят благодарности героическому другу и спасителю из далекой России. Сам Президент каждодневно вспоминает его добрым словом. Разве не с его помощью в страну пришли продукты и лекарства?! Разве не он разорвал железное кольцо блокады?! Разве не благодаря его нечеловеческим усилиям Ирак вздохнул свободно?! До победы, конечно, еще далеко, но с такими друзьями, как Филатов, она обязательно придет!
Филатов вежливо улыбался в ответ и, скромно потупившись, говорил, что на его месте так поступил бы каждый. На самом деле он отлично знал цену всем этим красивым словам, особенно когда их произносил Аббас, совсем недавно строивший против него всяческие козни. Чем ближе подъезжали к Багдаду, тем чаще мысли Филатова возвращались к Тинни. Как сложилась ее жизнь за прошедшие три года? Может, она вообще покинула Ирак и вернулась в Лондон? Или вышла замуж и вовсю нянчит детей?
Город выглядел намного веселей, хотя до прежнего, довоенного, пока не дотягивал. Частичное снятие блокады, позволившее легально продавать нефть и завозить продукты и лекарства, изменило жизнь в лучшую сторону. И это было приятно Филатову, который хоть и не считал себя спасителем Ирака, как утверждал Аббас, но и значения своих усилий не отрицал.
Когда выехали на набережную, Филатов решил, что его везут на встречу с Саддамом. Странно, конечно, но вполне возможно. Филатов осторожно спросил, не намечается ли сейчас какая-нибудь важная встреча и если да, то он хотел бы сначала привести себя в порядок, но Аббас ушел от ответа и продолжил свою хвалебную речь. Конечной целью поездки оказался шикарный особняк на берегу Евфрата. Аббас вышел первым и открыл Филатову дверцу:
– Надеюсь, вам понравится здесь, господин Филатов!
– Вы хотите сказать, что я буду жить в этом доме? – удивился Филатов.
– Личное распоряжение президента! – доверительно сообщил Аббас.
«Все ясно! – мысленно усмехнулся Филатов. – Меня изолируют от общества, опасаясь, что я опять начну приставать к продавщицам в «Эль-Рашиде»!»
Из дома вышел симпатичный молодой араб с военной выправкой.
– А это ваш помощник Нидаль, – сказал Аббас и, пожелав хорошего отдыха, уехал.
Нидаль пригласил Филатова в дом, показал большую гостиную, выходящую стеклянной стеной в сад, столовую с длинным столом, кабинет, всем своим видом навевающий умные мысли, и, наконец, вывел на увитую виноградом террасу с потрясающим видом на реку. Дом Филатову понравился, была в нем какая-то утонченность. Он подошел к парапету и долго смотрел на воду странного желтоватого цвета. А потом сзади раздался голос, который Филатов ждал услышать меньше всего…
– Добрый день, Александр!
Филатов стремительно обернулся и увидел Тинни. Она была фантастически красива в своем восточном наряде, похожем на скользящий над водой утренний туман, и улыбалась так, что у Филатова заныло в груди.
– Тинни? – растерянно пробормотал он. – Как ты сюда попала?
– Я подумала, что вам будет приятно меня увидеть, – ответила Тинни, беря Филатова за руку. – Пойдемте завтракать…
Она подвела Филатова к столу, на котором был сервирован завтрак.
– Мне бы умыться… – сказал Филатов. – И, пожалуйста, не называй меня на вы.
– Как скажешь, – Тинни почтительно склонила голову.
Она провела Филатова в отделанную мрамором залу с огромной ванной в форме раковины посередине. В воздухе витал аромат благовоний, по углам журчали фонтанчики.
– Повелитель позволит помочь ему? – вкрадчиво спросила Тинни, избавляя Филатова от пиджака.
И Филатов, пребывавший в некоторой растерянности, все понял: это была его награда. Награда, которую он вначале выбрал, а потом заслужил!
– Я чертовски рад тебя видеть, – севшим от волнения голосом сказал Филатов.
– Любимый мой… – выдохнула Тинни.
Когда счастливый и умиротворенный Филатов вышел на террасу, невостребованный завтрак был уже убран. Шлепая босыми ногами по прохладным каменным плитам, он прошел к плетеному креслу и сел. Легкий ветерок приятно холодил голое тело под тонким халатом. Никогда еще Филатову не было так хорошо и легко. Он не мог объяснить, что было тому причиной: долгое ожидание встречи, ее внезапность или какие-то особые достоинства Тинни? Да и, честно говоря, совершенно об этом не думал, просто наслаждаясь волшебными мгновениями.
