Лев Гурский - Перемена мест

Перемена мест

Им овладело беспокойство,

Охота к перемене мест.

– А ты полагаешь идти на Москву?

Самозванец несколько задумался и сказал вполголоса:

– Бог весть. Улица моя тесна, воли мне мало.

ОТ АВТОРА

Автор считает своим долгом предупредить – все события, описанные в романе, вымышлены. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждении и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.

Пролог

– Вы с ума сошли! Идите и проспитесь. В следующий раз такая глупая выходка будет стоить вам звездочек на погонах. Поняли?

Черно-белая милицейская «Волга» перегородила путь огромному «линкольну», которые в народе зовут членовозами. Милиционеров всего было двое, один постарше, другой помладше. Первый лицом походил на американского актера Клинта Иствуда, еще не достигшего пенсионного возраста. Второй из милиционеров ни на кого особенно похож не был. Разве что на куклу Пиноккио; крепкие щечки, нос деревянной сабелькой и счастливая кукольная улыбка, которая, казалось, была намертво приклеена к лицу добротным столярным клеем мастера Джеппетто.

– Освободите проезд! Ну, быстро!

Пассажир «линкольна», полный мужчина в отлично сшитой темно-синей тройке, потряс кулаком перед лицом одного из милиционеров. Шофер машины, крепкий амбал под два метра ростом, приоткрыл дверцу, готовый в любую секунду вступиться за хозяина. Оба милиционера, впрочем, вели себя донельзя предупредительно, понимая, с кем имеют дело.

– Михаил Николаевич, – взяв под козырек, вежливо повторил старший. – Мы все-таки просим вас пересесть в нашу машину и проехать с нами. Это займет у вас минут сорок, не больше.

– Даже меньше, – поддакнул милиционер-Пиноккио. – В это время на дорогах никаких пробок уже не бывает.

Их собеседник разъяренно выпятил нижнюю губу

– С какой стати я куда-то поеду? Да еще на ночь глядя! Или у вас на руках есть ордер на арест, подписанный Генеральным прокурором?!

Старший милиционер уже в который раз виновато козырнул.

– Вы нас не поняли, Михаил Николаевич. Просто нужна ваша помощь. Произошло несчастье.

– Летальный исход, – опять влез Пиноккио. Сочетание этих двух слов с деревянной улыбкой выглядело жутковато.

Человек в темно-синем костюме мгновенно подобрался.

– Что случилось? – спросил он отрывисто. – Кто? Где?

Старший милиционер, похожий на Клинта Иствуда, произнес, тщательно выбирая слова:

– Как я понимаю, вашим телохранителем был Ахтырский? Григорий Борисович? Верно? Кадровый офицер девятого…

– Что значит был? – сердито перебил его собеседник. – Когда это Гришу успели отозвать? – Тут он вдруг замолчал.

– Быть не может, – выдохнул он наконец.

– Боюсь, что может, – пожал плечами старший. Человек в темно-синем костюме упрямо пожевал губами.

– Это ошибка, – сказал он. – Гришу невозможно свалить.

Вместо ответа старший из милиционеров полез в свой планшет и достал оттуда документы.

– Вот что мы обнаружили в карманах покойного, – произнес он.

Пассажир «линкольна» растерянно перелистал паспорт, повертел в руках красное удостоверение, зачем-то провел пальцем по шершавой поверхности, словно у него отказало зрение и он проверял документ уже на ощупь.

– Бред… – проговорил он. – Невероятно. Как это случилось?

Старший милиционер осторожно взял из его рук документы и увещевающим тоном сказал:

– Может быть, теперь все-таки поедем на опознание? А по дороге мы все расскажем. Хорошо?

– Ах да, – спохватился человек в темно-синем костюме. – Конечно, конечно, поедем. – Э-э… как там тебя?… – обратился он к шоферу своего членовоза.

– Василий я, Михаил Николаевич, – с готовностью откликнулся амбал с переднего сиденья.

– Вот-вот… Василий… Из головы вылетело… – Михаил Николаевич потерянно махнул рукой. – В общем, на сегодня ты свободен. Езжай домой.

– А как же… – недоуменно начал было амбал Василий.

– Все будет о'кей, – проговорил улыбчивый Пиноккио. – Сами потом подбросим Михаила Николаевича домой. В лучшем виде, не сомневайся. Наша милиция его сбережет… Давай-давай, трогай.

Шофер Василий вопросительно взглянул на хозяина. Тот уже усаживался на заднее сиденье милицейской «Волги». Поймав взгляд шофера, он устало кивнул:

– Говорю тебе, свободен.

– Как скажете, – равнодушно пробормотал Виталий. Он хлопнул дверцей, дал задний ход, развернулся и вскоре свет фар «линкольна» растворился в осеннем сумраке. «Волга» тем временем мягко тронулась в противоположном направлении, набирая скорость.

– Дверцу неплотно закрыл, – бросил через плечо старший. Он сидел за рулем, внимательно глядя на дорогу.

– Виноват, – откликнулся младший с заднего сиденья, приоткрыл заднюю дверцу со своей стороны и хлопнул посильней. – Теперь нормально?

– Порядок, – кивнул милиционер, похожий на Иствуда. – Михаил Николаевич, если хотите, курите, не стесняйтесь. Пепельница у вас по правую руку…

– Благодарю вас, не хочется, – вяло ответил человек в темно-синем костюме.

Минут двадцать ехали молча. Фары «Волги» сначала выхватывали из темноты многоэтажные дома, потом пошли какие-то нежилые строения, а затем за окнами замелькали деревья.

Михаил Николаевич удивленно выглянул в заоконную темень.

– Что-то далеко мы с вами забрались, – поежился он. – Скоро еще?

– Уже почти приехали, – с готовностью откликнулся милиционер с заднего сиденья. – Его, понимаете, нашли здесь в лесопосадках и доставили в морг, что ближе. Жечь бензин не захотели. Морг – он и за окружной морг…

– Ага, – машинально согласился Михаил Николаевич. – Так вы мне еще не сказали, как он все-таки погиб. Никак не могу поверить.

– Сержант, расскажите Михаилу Николаевичу, – не оборачиваясь, приказал своему напарнику старший. – Только вкратце.

– Слушаюсь, – ответил Пиноккио. – Если совсем вкратце, то ваш Гриша погиб очень просто. Даже странно, что профессионал так легко купился на это.

– На что на это? – переспросил бывший пассажир членовоза.

– Да на это же, – повторил милиционер-Пиноккио и сделал странный жест рукой.

– Не пони… – начал было Михаил Николаевич, но тут же захрипел, задергался в сильных руках милиционера. Потом глаза его закатились и он обмяк. В горле его торчала острая спица.

– Готов? – спросил старший, не оборачиваясь.

– А то как же, – улыбаясь, ответил Пиноккио.

– Все чисто?

– Обижаете. Как в аптеке. Ни капли не пролилось.

– Знаю я тебя… Как в аптеке! – брюзгливо передразнил старший. – Этот Гриша от тебя сегодня чуть не ушел. Каратист оказался… твою мать.

– Так ведь не ушел же, – миролюбиво отозвался Пиноккио. Он осторожно придерживал тело Михаила Николаевича, чтобы покойник ненароком не свалился от тряски с сиденья. – Принципиальным был Гриша, от таких деньжищ отказался. Мы ведь всегда сначала по-хорошему…

В кабине повисла тишина.

– Вроде здесь, – сказал наконец старший. «Волга» тихо свернула с дороги и нырнула в прогалину между двух кустарников. Старший притормозил. – Точно, – удовлетворенно кивнул он. – Мы на месте. Выносим.

Вдвоем они вынесли из машины труп и аккуратно положили на дно ямы, вырытой, судя по всему, совсем недавно.

– Хорош, – сказал похожий на Иствуда и вытащил из кармана фонарик. – Закапывай, я посвечу.

Пиноккио, орудуя короткой саперной лопаткой, ловко забросал яму, разровнял, присыпал листьями.

– Вот и все, – произнес он, чуть отдышавшись. – Ни одна сука не найдет. Когда его хватятся, пусть попробуют поискать…

Старший скрипуче засмеялся и покрутил пальцем возле виска.

– Ну и дурак же ты у меня, напарничек, – проговорил он.

– А чего я такого сказал? – обиделся Пиноккио.

Старший не ответил, взял у него из рук лопату, пристроил ее в багажнике. Оттуда же он достал маленькую метелку, сунул ее вместе с фонариком Пиноккио, а сам сел за руль. Младший дождался, пока «Волга» выедет обратно на пустынное темное шоссе, и быстро замел все следы протектора, подсвечивая самому себе фонариком. После чего выбрался на дорогу, положил метелку обратно, отряхнул плащ и уселся на переднее сиденье рядом с водителем.

– Так почему это, интересно, я дурак? – с досадой поинтересовался он у напарника.

– Потому, – отрезал старший. – Ты, выходит, самого главного в нашей работе не понял. Поисков никаких не будет, потому что друга этого никто не хватится. Никто и никогда. Усек, сержант?

Часть первая

БЕСПОКОЙСТВО

Глава 1

ЯВЛЕНИЕ ЖАННЫ

Мой дом – моя крепость. А также офис, командный пункт, спальня и столовая. Все вместе в двух комнатах, очень удобно. На Западе мои коллеги имеют офис отдельно, дом-крепость отдельно, а питаются в ресторанах. Мы же по своей бедности предпочитаем совмещать. И если на бронированной табличке, укрепленной на моей бронированной двери, написано «Яков Семенович Штерн. Частный детектив» – то можете быть уверены, что за дверью вас встретит именно Штерн, а не его помощник, секретарь и референт, которых вообще в природе не имеется. Я все делаю сам. Сам принимаю заказы, сам беседую с клиентами. Отвечает на телефонные звонки, правда, мой близкий и единственный друг. Автоответчик.