Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё

Мартин Бек заметил надпись на обложке и улыбнулся. Скакке перехватил его взгляд и, покраснев, быстро прикрыл блокнот. Потом начал докладывать о показаниях новой свидетельницы.

– А ты уверен, что ее фамилия Грёнгрен? – с сомнением спросил Монссон.

Когда Скакке кончил, Мартин Бек сказал:

– Займись экипажем катера на подводных крыльях. Если на палубе стоял тот же человек, они, возможно, видели и коробку. Коли она была у него с собой.

– Я уже звонил, – ответил Скакке. – У стюардессы, которая его видела, сегодня выходной. Но завтра она будет, и я с ней поговорю.

Пришел черед Мартина Бека. Он рассказал им о телефонном разговоре с Мальмом и о приехавшем сюда новом коллеге.

– Значит, его зовут Паульссон. Не его ли я видел по телевидению? – поинтересовался Монссон. – Он, кстати, очень напоминает нашего местного парня из службы безопасности. Мы его называем «секретчик Перссон». Тоже любит такие костюмы и всякие маскарады. Насчет экспорта сельди дело известное, а вот о сделках с оружием и прочем я никогда не слышал.

– Это и неудивительно, – сказал Бек. – Вряд ли кто хотел, чтобы такие дела имели огласку.

Монссон сломал зубочистку и бросил ее в пепельницу.

– Верно. Мне тоже так показалось, когда голая вдова рассказала, что в Португалии Пальмгрен ворочал большими делами.

– Голая? – в один голос переспросили Бек и Скакке.

– Я хотел сказать – веселая вдова. Но она не веселая. И не печальная. Она совершенно равнодушная.

– Но голая, – повторил Мартин Бек.

Монссон рассказал о визите к вдове Пальмгрена.

– А она красивая? – спросил Скакке.

– По-моему, нет, – бросил Монссон. Потом, повернувшись к Мартину Беку, спросил: – Ты ничего не будешь иметь против, если я поговорю с этим Линдером?

– Нет. Но я бы тоже хотел на него посмотреть. Так что давай им вдвоем займемся.

Монссон кивнул. Немного помолчав, сказал:

– А почему нет? Но сначала мне бы хотелось побольше узнать о зарубежных делах Пальмгрена. Любыми путями. Матс Линдер, вероятно, в них участия не принимал, ведал, скорее всего, этой селедочной фирмой. Кстати, а чем занимался датчанин?

– Пока не знаю. Мы это выясним. В крайнем случае позвоню Могенсену – он наверняка в курсе дела.

Они помолчали.

– Если стрелял тот же самый парень, который летел из Копенгагена в Стокгольм, – начал Скакке, – то уже ясно, что он швед. И если это убийство по политическим соображениям, то он, значит, был против дел Пальмгрена в Родезии, Анголе, Мозамбике и где-то там еще. А раз так, он должен быть каким-нибудь фанатиком из левых экстремистов.

– Ты рассуждаешь как секретчик Перссон, – заявил Монссон. – Тому за каждым углом чудятся фанатики-экстремисты. Но в твоих словах все-таки что-то есть.

– По правде говоря, мне пришло это в голову еще до разговора с Мальмом. Поразительная схожесть с покушением по политическим мотивам. И странность с этим модус операнди…

Мартин Бек резко оборвал себя, вдруг поняв, что он пользуется терминологией Мальма. Это его страшно разозлило.

– Может, так, а может, и нет, – произнес Монссон. – У нас на юге большинство экстремистских группировок сконцентрировано в Лунде. Я все их знаю, они в большинстве своем чертовски мирно настроены. СЭПО, понятное дело, это не нравится.

– Ничто не указывает, что он здешний, – вставил Скакке.

– Хорошее знание местности, – покачал головой Монссон. – Если история с велосипедом правда.

– Вот бы нам найти этот велосипед, – размечтался Скакке.

Монссон долго смотрел на него. Потом снова покачал головой и добродушно сказал:

– Эх, мальчик ты мой, выследить велосипед…

В дверь постучали, и в кабинет вошел, не дожидаясь приглашения, Баклунд. В руках у него были очки, он усердно протирал их платком.

– Все заседаете, – раздраженно произнес он. – Может, господа заседатели выяснили, куда девалась гильза? Мы искали повсюду, даже в еде. Я лично переворошил все картофельное пюре. Никакой гильзы просто нет.

– Гильза есть, – устало вздохнул Монссон.

– Стрелял-то он из револьвера, – в один голос сказали Мартин Бек и Скакке.

Баклунд ошарашенно смотрел на них.

Когда в воскресенье утром Бенни Скакке слезал с велосипеда у причала катеров на подводных крыльях, «Бегун» как раз входил в порт. Он уже опустился на киль и медленно скользил к пристани.

Погода по-прежнему стояла великолепная, и мало кто захотел провести весь путь через Зунд[77] взаперти, сидя в салоне, больше похожем на самолетный. «Бегун» привез всего с десяток пассажиров. Выкарабкавшись из его чрева, они торопливо зашагали по мосткам к морскому вокзалу и скопом бросились к единственному такси, оказавшемуся на стоянке.

Скакке ждал у трапа. Минут через пять на палубе показалась светловолосая девушка в форме стюардессы. Он подошел к ней, представился и показал свое удостоверение.

– Но ведь я уже рассказывала об этом человеке полиции, – удивилась она. – В Копенгагене.

– Да, я знаю, – согласился он. – Но мне хотелось задать вам еще несколько вопросов. Вы, случайно, не заметили, держал ли он что-нибудь в руках?

Наморщив лоб и закусив губу, стюардесса неуверенно произнесла:

– Знаете, вот когда вы спросили, я, кажется, припоминаю… По-моему… Да, по-моему, у него была какая-то коробка, черная, вот такой примерно величины.

Она показала руками.